Тим Бёртон. Интервью: Беседы с Марком Солсбери

Когда я написал первый вариант стихотворения, я держал в уме Винсента Прайса в качестве рассказчика. Он вообще вдохновлял этот проект от начала до конца, я надеялся, что читать текст будет он и что это станет как бы расширенной версией «Винсента». Изначально я рассчитывал осуществить свой замысел в любой форме — специальной телевизионной передачи, короткометражного фильма, — лишь бы это было тогда реально снять. Забавный получился проект: к нему хорошо относились, но он напоминал сериал «Пленник» [70] — все очень милы, но ты знаешь, что никогда не выберешься на волю, этому не суждено случиться. Я обошел несколько студий, сделал раскадровку и зарисовки, а Рик Хайнрихс соорудил небольшой макет Джека Скеллингтона. Все говорили, что он им понравился, но не настолько, чтобы приступать к работе тотчас. Тогда я, пожалуй, впервые познакомился с этим типом ментальности шоу-бизнеса — очаровательная широкая улыбка и заверения: «О да, мы собираемся приняться за это». Но когда доходит до дела, осуществление его становится все менее и менее реальным.

После «Винсента» я по-настоящему увлекся кукольной анимацией, смотрел также мультипликации с глиняными фигурками, фильмы Харрихаузена. При работе над «Винсентом» мы не пытались раздвинуть границы анимации. Мы просто хотели более четко определиться с графикой. Мне кажется, при использовании глиняных фигурок элементы графики утрачиваются. Так что нашим замыслом было перенести графику в третье измерение. Я всегда считал, что «Кошмар» следует сделать лучше «Винсента», но в то время просто думал о незамысловатой, эмоциональной, хорошо нарисованной мультипликации. Мне казалось, что труднее создать что-нибудь эмоциональное в трех измерениях. Рисованная анимация легче во многих отношениях: там вы можете сделать что угодно, нарисовать все, что вам нравится. Трехмерная мультипликация имеет свои ограничения: там вы просто передвигаете куклы. Но мне кажется, когда все срабатывает, более действен трехмерный вариант, так лучше ощущается эффект присутствия.

Ситуация с персонажами, нарисованными для «Кошмара перед Рождеством», осложнялась тем, что у них не было глаз. Первое правило анимации гласит: глаза важны для выразительности. Тем не менее у многих героев «Кошмара» либо вовсе нет глаз, либо, если это куклы, они зашиты. Мне казалось, что было бы здорово вдохнуть жизнь в этих безглазых персонажей. После того как я нарисовал на студии Диснея множество лисичек с источающими влагу глазами, эти существа с пустыми глазницами казались мне своего рода ниспровержением устоев. Было забавно рассуждать о том, как можно попытаться оживить эти большие черные дыры.

Идея создания «Кошмара» родилась из добрых чувств к Рудольфу [71]. Тематически это как раз то, что я люблю до сих пор, что находит во мне отклик в других фильмах с персонажем такого типа, что-то вроде Гринча [72], которого считают ужасным, а он вовсе не такой. И здесь не обошлось без влияния фильмов про чудовищ, которые я любил смотреть в детстве. Эти картины считались плохими, внушающими ужас, но они такими не были. В обществе люди тоже нередко сталкиваются с чем-то подобным. Я испытал это на своей шкуре: ощущения были неприятными, хотя мне всегда нравились персонажи страстные, своенравные, но которые при этом не такие, какими их воспринимают. Джек из «Кошмара» напоминает многих героев классической литературы, пылких и стремящихся что-то сделать необычным способом, как в книге про Дон Кихота, где герой странствует в поисках некого чувства, даже не имея о нем ясного представления. Для меня это очень важно — страстные поиски чего-то тебе не известного. Это как раз тот аспект личности Джека, который важен для меня и с которым я себя отождествляю.

Я задумал снимать этот фильм в те времена, когда на студии Диснея происходили большие перемены и я, не зная, числюсь ли еще в штате, слонялся без дела. У меня всегда было ощущение, что это именно тот проект, который я хотел бы осуществить, была уверенность

в успехе. Мне предлагали сделать по нему телевизионный фильм или рисованную мультипликацию, но я не хотел ни того, ни другого. В общем, пришлось похоронить эту идею, но мне всегда казалось, что когда-нибудь я еще вернусь к своему замыслу. Странная уверенность — ведь, приступая к работе над проектом, скорее думаешь: «Я сделаю это сейчас или никогда», но в связи с «Кошмаром» такое не приходило мне в голову.

В течение многих лет мысли Бёртона постоянно возвращались к этому проекту, и в 1990 году, желая воскресить его, он поручил своему агенту проверить, по-прежнему ли киностудия Диснея владеет правами на «Кошмар».

Я не знал даже, владеют ли они авторскими правами, поэтому мы хотели вежливо спросить: «Нельзя ли пошарить в ваших кладовых?» И, конечно же, у них были эти права, они владели всем. Когда ты работаешь на студии Диснея, подписываешь бумагу, что права на любые твои мысли, пока ты являешься их служащим, принадлежат полиции контроля мыслей. Совершенно очевидно, что ничего нельзя сделать тайком. Мы попытались было, смотрим — а они уже тут как тут. Впрочем, они были очень милы со мной, что вообще-то не в их правилах. Я считаю, что меня удостоили высокой чести, и испытываю благодарность за то, что мне разрешили снять «Кошмар». Это случилось после «Эдварда Руки-ножницы» и «Бэтмена»: мне повезло, что они имели успех, — только поэтому увидел свет «Кошмар перед Рождеством». Во всяком случае, не потому, что я выбрал удачное время для работы над этим проектом. Однако надо отдать должное студии Диснея: они с чуткостью и пониманием отнеслись к нашей попытке выйти за границы возможного в области анимации.

Осознав, какие сокровища заперты в их закромах, боссы киностудии Диснея мгновенно ухватились за возможностъ работать с Бёртоном. В его желании снять полнометражный кукольный мультфильм они увидели перспективу дальнейшего укрепления своей репутации. Хотя покадровая съемка была впервые применена в 1907 году при работе над «Отелем с привидениями» Дж. Стюарта Блэктона, пионером в использовании этой техники для создания спецэффектов стал Уиллис ОБрайен в 1925 году, снимая «Затерянный мир» и затем незабываемого «Кинг Конга» в 1933-м. Его дело продолжил Рэй Харрихаузен, который, в свою очередь, придумал целый ряд фантастических созданий для таких фильмов, как «Ясон и аргонавты», «Седьмое путешествие Синдбада». Введение компанией «Индастриал лайт энд мэджик» [73] в 1983 году на съемках «Возвращения джедая» [74] движущейся картинки как разновидности покадровой киносъемки, когда объекты в кадре размыты, что дает более реалистический эффект, и развитие компьютерной графики означали, что в прежние владения покадровой съемки все решительней вторгается компьютер. Это привело к падению влияния покадровой съемки в кино, хотя отдельные мультипликаторы, такие как Ник Парк в Англии, создатель оскароносного фильма «Земные блага», и Генри Селик в США со своими рекламными вставками на MTV и короткометражками не дают умереть этому приему.

Покадровая киносъемка — старомодное искусство, и хотя в «Кошмаре» временами использовалась новая технология, в основе фильма лежит работа художников, которые нарисовали декорации и придумали много всяких штучек. В этом есть нечто весьма отрадное, от чего я испытываю большое удовольствие и что не хочу забывать. Все дело в ручной работе, некой необъяснимой энергии. Ее можно ощутить, когда вы наблюдаете за мультипликаторами, сосредоточенно передвигающими фигурки, энергия здесь вполне осязаема. То же происходит, когда вы смотрите на картины Ван Гога. Помню, как впервые увидел одну из них в музее. Можно разглядывать картину в альбоме, но энергия, которая исходит от самого полотна, совершенно невероятна. Думаю, об этом явлении не принято рассуждать, потому что оно относится к области необъяснимого, о чем нельзя говорить буквально.