На «Ишаках» и «Мигах»! 16-й гвардейский в начале войны

С парашютом за плечами иду к центру города, чтобы, как мне рассказали, попасть на т-образный перекресток, где можно сесть на попутную машину и доехать до железнодорожной станции, а затем поездом следовать до Котовска. Наконец, отшагав несколько километров и добравшись до нужного перекрестка, который оказался на окраине города, я стал ждать попутную автомашину. Пошел дождь, я укрылся под огромной кроной дуба, но это не спасло: дождь перешел в ливень, и я стал промокать. Спасаясь от дождя, забежал в стоящий напротив дом. В квартире частного дома оказались женщина средних лет, грудной ребенок и девочка лет восьми-девяти. Коротко представился, попросил разрешения переждать в квартире, пока пройдет дождь. Женщина посмотрела на меня тревожным и подозрительным взглядом, ведь был я в военной форме, при оружии и с какой-то котомкой — парашютом, который для нее был, очевидно, неведом. Не вступая в разговор, получаю согласие. Устроившись на табуретке возле двери и облокотясь на руки, сидя засыпаю… Просыпаюсь от толчка и вздрагиваю. Два милиционера схватили меня за руки, очевидно, боясь, чтобы не оказал сопротивления, отняли мое личное оружие и предложили следовать за ними.

Так я на правах арестованного попал в то же отделение милиции, куда некоторое время тому назад приехал. Оказывается, сидя на табуретке, я уснул крепким сном, не слыша, что делается вокруг. Хозяйка квартиры послала девочку в милицию, которая сообщила, что у них в доме уснул подозрительный военный в авиационной форме, с парашютом, возможно, это вражеский диверсант. В отделении милиции среагировали быстро, направили двух сотрудников, которые и арестовали меня.

Об этом случае можно было бы и не рассказывать, но он примечателен двумя обстоятельствами. Во-первых, он говорит о том, как бдительны были наши люди в суровые годы войны и немедленно принимали меры во всех подозрительных ситуациях. Во-вторых, запомнилось странное поведение должностных лиц — блюстителей порядка, с которыми я ехал в одной машине, ночевал в их отделении, вел беседу в машине и расстался буквально несколько часов назад, по их же совету очутился на том перекрестке. Вскоре меня вызвали на допрос для установления личности к балтийскому начальнику отделения милиции. Здесь же присутствовало и должностное лицо из милиции, с которым я ехал на машине в Балту. Но он и вида не подал, что знаком со мной. Когда «дознание» было закончено, я позволил себе обратиться к своему знакомому с вопросом. «Не знаю, как к вам обратиться, — сказал я, — не то гражданин, не то товарищ, да это, пожалуй, роли не играет. Я ведь вчера провел у вас в милиции остаток дня, ночевал у вас, объяснил, кто я такой, наконец, мы с вами сегодня вместе ехали, вели разговор, почему же у вас до этого не возникли подозрения и почему вы сейчас молчите и слова не промолвите в мою пользу?» Но, как мне показалось, он готов был сквозь землю провалиться, только бы не знать меня, не показать, что мы знакомы, и всеми силами уклонялся от разговора со мной. А вдруг он попадет впросак? Окажется, что он потерял бдительность? И снова начались телефонные звонки, началась проверка, которая закончилась сразу же, как только состоялся разговор со штабом части. Наконец, моя личность была установлена, и меня освободили из-под стражи.

Опять я с парашютом иду на этот перекресток, снова жду попутный транспорт. На этот раз мне повезло, скоро я уехал и добрался до железной дороги. На железнодорожной станции с риском снова быть задержанным мне удалось сесть на платформу товарного поезда и благополучно добраться до железнодорожного узла Котовск, где я пересел на попутный бензозаправщик и прибыл в свою часть.

На своем аэродроме от Константина Ивачева и Матвея Хмельницкого мне пришлось узнать печальную весть о событиях прошедшего дня. Они рассказали, что вчера вся группа, сопровождавшая «сухих», вынуждена была произвести посадку на запасном аэродроме Чубовка, так как наш аэродром был закрыт туманом, и сегодня «миги» возвратились на свой аэродром. Вчера, 30 июня, при возвращении с боевого задания в воздушном бою погиб Семен Хархалуп, самолет его упал у родного села, где он родился, провел детство и где живут его родители. К месту гибели Семена Хархалупа выехал замполит эскадрильи Алексей Пушкарев с группой летчиков и техников для участия в организации похорон старшего лейтенанта Семена Хархалупа. Личный состав полка прощался еще с одним превосходным воздушным бойцом, смелым и мужественным летчиком, требовательным командиром, который всецело принадлежал к когорте отважных воздушных бойцов и отдал жизнь за счастье своей Отчизны.

Семен Хархалуп родился 30 сентября 1909 года в молдавской крестьянской семье в селе Валя-Адынкэ, что в переводе с молдавского означает Голубая Долина. В четырнадцать лет простился с отчим домом и пошел в люди, добывать хлеб насущный собственным трудом. Вместе с односельчанами работал на лесоразработках, потом на строительстве шоссейной дороги Сочи — Адлер. Трудовая жизнь щедро открыла перед ним свои двери. Физическая работа закалила его, выработала выносливость, ловкость. Общение с людьми разных национальностей и совместная работа научили его дорожить дружбой на основе честного труда, любить и уважать товарищество.

Осенью 1929 года комсомолец Семен Хархалуп был призван в ряды Красной Армии. Счастье улыбнулось ему, мечта детства о полетах стала сбываться. Хархалуп служил в рядах Красной Армии и продолжал учиться, учиться упорно и настойчиво. Срочную службу служил в артиллерии, потом поступил в военную школу младших авиационных специалистов, по окончании которой работал авиамотористом. Душой привязался к самолетам, на аэродром спешил, как в родной дом.

В 1935 году Семен по партийной путевке поступает в военное авиационное летное училище в Луганске. Окончил его и стал военным летчиком, служил в разных авиационных частях в Житомире и Овруче. Нелегкая жизнь наложила свой отпечаток на его характер, на внешний облик этого человека — простого, мужественного, доброго и отзывчивого. Он ценил в людях честность, трудолюбие, деловитость, презирал двуличие и трусость. Семен Иванович был высокого роста, широкоплечий, атлетического телосложения, подтянутый, стройный, железной воли человек — в полном смысле слова строевой командир.

Через четыре года Семен Иванович был откомандирован в 55-й истребительный полк и с прибытием к месту службы был назначен адъютантом эскадрильи. Должность эта требовала всесторонней подготовки, сочетания летной работы со штабной службой. Комэску капитану Жизневскому было легко работать с Семеном Ивановичем. Хархалуп был хорошим летчиком, летал на всех типах самолетов, состоящих на вооружении, и в совершенстве владел техникой пилотирования. Был хорошо подготовлен и как штабной работник.

Семен Иванович отлично пилотировал самолет и выполнял воздушные стрельбы, умело обучал летный состав воздушному бою. При выполнении летного задания был сам предельно собран и организован и требовал этого от подчиненного летного состава, не терпел расхлябанности и нарушений дисциплины.

В его эскадрилье были летчики, которые не так давно окончили военное училище и считались молодыми, — Григорий Речкалов, Борис Комаров, Николай Яковлев, Петр Грачев, Виталий Дмитриев, Тимофей Ротанов, Георгий Кондратюк, и со всеми он летал на учебный воздушный бой, обучал умело драться и побеждать воздушного врага. Кто знает, быть может он, Семен Иванович, и заложил навыки ведения воздушного боя Григорию Речкалову, который в годы Великой Отечественной войны прославился в воздушных боях с врагом и был удостоен звания дважды Героя Советского Союза.

Возможно его, Хархалупа, выучка и закалка помогли младшему лейтенанту Николаю Яковлеву при отражении налета фашистских бомбардировщиков броситься на ведущего «хейнкеля» и сбить его, расстроить боевой порядок противника и обеспечить успех в воздушном бою своим товарищам.

Это воспитанник Семена Хархалупа младший лейтенант Петр Грачев успешно вел воздушные бои на самолете Ил-2 и смело наносил штурмовые удары по войскам и боевой технике противника; это младший лейтенант Георгий Кондратюк на «чайке» вел успешные воздушные бои с превосходящими силами врага…