Лаки Лючано: последний Великий Дон

Сидя в камере предварительного заключения, Чарли крыл Массерию самой грязной бранью. Без сомнений, этот патруль оказался в нужное время и в нужном месте. Такие вещи не происходят случайно. Конечно же, полицейские не были ясновидящими. Их просто заранее предупредил человек, который знал, что должно произойти. А звали этого человека Джо Массерия. Ненависть буквально душила Чарли. Вооруженное ограбление с отягчающими обстоятельствами, незарегистрированное оружие в кармане да еще автомобиль, очень кстати оказавшийся краденым, — все вместе это тянуло на десять-пятнадцать лет тюрьмы. Чарли подставили как мальчишку.

Джимми Хиннес сразу заметил на лице Фрэнка Костелло выражение глубокой тревоги. Обычно они заранее договаривались о встрече. Но сейчас, похоже, случай был особый.

— Мистер Хиннес, случилась большая беда! — патетически воскликнул Костелло.

— Фрэнк, садитесь, прошу вас…

Костелло уселся в предложенное кресло и нервно забарабанил пальцами по столу.

— Неслыханная несправедливость! Наш общий друг мистер Луканиа арестован, представляете, ему инкриминируют вооруженное ограбление!

— Что вы говорите, — Хиннес покачал головой, — я не могу в это поверить. Как такое вообще могло произойти?

Костелло скорбно вздохнул:

— Бедный Чарли стал жертвой козней своих врагов. Их у него немало. Но это ни в какие ворота не лезет. Вооруженное ограбление! Да у него денег побольше, чем у иного банкира.

— Фрэнк, что я могу сделать для нашего общего друга мистера Луканиа?

— Сущий пустяк. Его дело должен рассматривать судья, являющийся убежденным демократом.

— Разве все настолько серьезно, что дело дойдет до суда?

— Вероятно, так и будет. Некий доброжелатель мистера Луканиа постарался на славу.

Хиннес осторожно спросил:

— Ну что же, есть свидетели и… потерпевшие?

— Потерпевший только один, — уточнил Костелло, — мы с ним все уладим, вы даже не беспокойтесь об этом, Джимми. Все, что нам надо, — дружеское, вернее сказать, сочувственное, что ли, отношение суда.

— Справедливое, — подсказал Хиннес.

— Вот-вот. Справедливое.

Хиннес откинулся на спинку кресла:

— Нет проблем, Фрэнк, я позабочусь об этом.

— В какую сумму обойдется решение этого вопроса?

Хиннес прикрыл один глаз:

— Порядка пятидесяти тысяч.

Костелло не стал торговаться:

— Сегодня же пришлю вам человека.

— Купюры должны быть мелкие…

— Разумеется, мистер Хиннес.

…Около восьми часов вечера Мартин Крейвек, служивший кассиром в банке на 37-й улице, возвращался из полицейского участка. Он провел там целый день. Почти четыре часа продолжался допрос и протоколирование показаний. Еще полтора часа судебный врач-медэксперт осматривал телесные повреждения. К таковым была причислена болезненная ссадина за левым ухом от удара рукоятью пистолета. Проголодавшийся Крейвек изо всех сил торопился домой, про себя ругая полицейских за медлительность. Вдруг рядом резко затормозил черный «Крайслер».

— Эй, мистер! — окликнули Крейвека. Удивленный кассир остановился:

— Вы меня?

Из машины резво выскочили двое высоких широкоплечих парней, и последнее, что помнил Крейвек, — это свист рассекаемого воздуха. В следующий миг его голова словно взорвалась. Для верности ребята еще раз приложили кассира кожаными мешочками с песком, после чего бросили бесчувственное тело в машину.

Крейвек пришел в себя на каком-то заброшенном складе. Голова тяжело гудела.

— Ну-ка, глянь, очухался дядя или нет? — услышал он грубый, прокуренный голос. В грудь Крейвеку уперся ботинок.

— Идите сюда! Он открыл глаза.

Крейвека подхватили мощные руки. Вплотную к нему подошел коренастый толстогубый тип, по виду напоминавший гориллу.

— Слушай меня внимательно, дядя, — пожевывая спичку, процедил он. — Я говорю только один раз. На суде ты откажешься от показаний. «Ничего не видел, ничего не знаю и не помню». Повтори.

Для большей убедительности толстогубый как следует врезал кассиру по печени.

— Так что ты должен сказать?

— Не видел, не помню, не знаю, — выдавил из себя Крейвек.

— Молодец, — толстогубый нанес ему несколько режущих ударов в живот.

— Хорош месить, Эйби, — сказал один из бандитов, — не видишь, у дяди полные штаны.

Крейвека бросили на пол. Только полчаса спустя он смог подняться на ноги.

Сумка кассира, в которой находилось 8374 доллара, была представлена на суде, как главное вещественное доказательство. Насчет револьвера, изъятого у Чарли Луканиа, адвокат Ричард Дикси Дэвис, лучший друг гангстеров, сразу заявил отвод.

— Мой клиент имеет разрешение на ношение любого оружия, — с апломбом провозгласил адвокат, — это право даровано ему Конституцией. Тот факт, что данный револьвер не был официально зарегистрирован, свидетельствует лишь о том, что мистер Луканиа просто не успел это сделать. Владелец оружейного магазина мистер Чесней, которого я имею честь представить высокому суду в качестве свидетеля защиты, подтвердит под присягой, что данный револьвер был куплен мистером Луканиа вечером, накануне этих прискорбных событий.

Потерпевший Крейвек был словно околдован: ничего не помнил, грабителя не узнал и очень часто путался в показаниях. Судья со своей стороны особенно не настаивал. Чарли Луканиа изображал из себя «жертву полицейской жестокости». Чтобы не марать свое подлинное имя в протоколах, он назвался не Луканиа, а — Лючано, Чарли Лючано. Под этим именем его и оформляли. Приговоренный за несвоевременную регистрацию оружия к штрафу в триста долларов, Лаки Лючано вышел из зала суда с высоко поднятой головой. Желая окончательно избавить свое имя от пересудов, он переехал из отеля «Кларидж» в еще более роскошный отель «Барбизон плаза» на Сентрал-Парк-авеню. Там Чарли начал новую жизнь.

Глава 9

Большая двойная игра

Приближалось Рождество 1928 года. В Нью-Йорк пришла настоящая зима. Уличная грязь скрылась под снежным покровом. Предновогодний театральный сезон на Бродвее был в самом разгаре. Нью-Йорк наводнили всемирно известные знаменитости и заокеанские дивы. Мюзиклы, концерты, танцевальные шоу ежедневно проходили при полном аншлаге. Именно в эти дни жизнь Чарли Луканиа обогатилась новой судьбоносной встречей.

Фешенебельный ресторан «Копакабана» славился на весь Нью-Йорк своим стриптизом. Девушки в этом заведении были как на подбор — молоденькие, стройные, очень красивые. Весьма разборчивые, они удостаивали вниманием только тех мужчин, чей годовой доход составлял как минимум полмиллиона долларов. Известный остряк Уолтер Уинтшелл говорил об этих девчонках следующим образом: «Их прекрасные глаза подобны рентгеновским аппаратам. Сквозь пиджак они видят точное количество долларов в вашем бумажнике». Каждый уважающий себя магнат предпочитал снимать девочек только в «Копакабане». Рынок интимных услуг действовал здесь бесперебойно. Достаточно было передать через официанта задаток любой понравившейся вам танцовщице.

Чарли Луканиа часто бывал в «Копакабане». Его хорошо знали официанты, девушки и сам управляющий Ральф Грэхем. Для него всегда оставляли свободный столик и еще один — для его телохранителей. Как обычно, Чарли появился в ресторане около восьми часов вечера. Заказанный коньяк ему принесли мгновенно. «Сухой закон» находился за пределами этих стен. Весь зал наблюдал за выступлением девушки, которая грациозно и сладострастно исполняла знаменитый «танец живота». Чарли распечатал гаванскую сигару. Вышколенный официант, почтительнейше изогнувшись, поднес ему горящую спичку. Прикурив, Чарли устроился поудобнее и стал смотреть на сцену.

Девчонка была хороша. Он никогда раньше ее здесь не видел. Опытным взглядом Чарли определил, что танцовщица — явно заграничный товар. Американки тощие, а у этой были роскошные формы при идеальной фигуре — редкое сочетание. Чарли заинтересовался. Еще некоторое время понаблюдал за ней, потом взмахом руки подозвал управляющего.