ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones»

Социальная среда Брайана менялась. Так, в его жизнь вошел Роберт Фрейзер, лондонский арт-дилер. Он познакомился со «Стоунз» в Париже. Вместе с Фрейзером на авансцене появился воспитанник Итона Кристофер Гиббс — молодой торговец антиквариатом со своим магазинчиком в Челси. Племянник губернатора Родезии и друг королевского фотографа Сесиля Битона, Гиббс и вся его компания явно желали заполучить к себе в компанию Брайана — настоящего поп-принца 60-х годов. До этого времени друзьями Брайана были почти сплошь знакомые музыканты, а отнюдь не богемная светская тусовка. Постепенно Брайан все больше уединялся и отдалялся от своих старых и крепких дружеских знакомств. Никто еще толком не замечал этого — или не видел в этом ничего плохого.

Тем временем втайне от Брайана родители Линды начали активную переписку с его родителями. Лоуренсы были более чем раздосадованы тем, как Брайан поступил с Линдой, и в плену своей ярости сочли, что больше не могут держать факт рождения Джулиана в секрете. Вайолет Лоуренс написала Льюису и Луизе Джонс, рассказав им, что у них есть 9-месячный внук, и предупредила их о возможности активных действий с их, Лоуренсов, стороны. Ответом Льюиса было странное смешение жалости, смятения и страха перед возможной шумихой в прессе, которую они, без всякого сомнения, могли вызвать — и имели на то полное моральное право:

«Рейвенсвуд

335 Хэтэрли-Роуд

Челтнем, Глостершир,

19 марта 1965 г.

Дорогая миссис Лоуренс,

Большое спасибо за ваше письмо, которое мы получили вчера. Те новости, что мы узнали из него, были, конечно же, далеко не из приятных, и мы просим извинения за то, что у вас сейчас прибавилось забот.

Мы не можем сказать, что удивлены или особенно шокированы, так как, кажется, Брайан и Линда жили в достаточно близких отношениях, и подобный поворот дел был неизбежным. Но, тем не менее, нам очень жаль…

Как бы то ни было, многие аспекты данной ситуации кажутся весьма таинственными. Вы пишете, что ребенку 9 месяцев, из чего следует, что он родился в прошлом июне. Мы дважды виделись с Линдой в мае, и у нас не было и малейших подозрений, что рождение ребенка будет таким скорым, или что оно вообще ожидается. Я говорил с Линдой 1-го июня, а потом — в конце июня, когда Брайан вернулся из Америки. Она не сказала нам решительно ничего, что хоть как-то подразумевало бы данное событие.

Брайан и Линда жили у нас в октябре. Ничего в их разговорах или в поведении не вызывало у нас никаких подозрений.

Вы и мистер Лоуренс приезжали повидать нас в январе, и снова ничего не было сказано по этому поводу. Так что теперь, после 9-и месяцев успешной конспирации, вы сказали мне об этом — и я не могу понять, почему.

Угроза чрезмерного внимания прессы — это то, чего мы все, конечно же, хотим избежать, и это — обоюдоострый меч, который ранит всех нас одинаково. Если этот секрет держался в тайне столько времени, то мне кажется, что он может стать публичным достоянием лишь в том случае, если это сделать нарочно — чего, я думаю, никто не желает.

Мистер Лоуренс сказал мне, когда вы пришли, что после ссоры по какому-то поводу с Брайаном перед Рождеством он покинул вас. Я не могу понять, почему это произошло именно тогда, так как я надеялся, что это могло произойти гораздо раньше, если ребенок был на это основной причиной, что, насколько мне представляется, и было в реальности.

Как бы то ни было, я повторяю, что мне очень жаль и мои симпатии на стороне вас как родителей Линды и на стороне самой Линды. Но я также не забываю о Брайане, так как его карьера, которой он добивался с таким трудом, будет отмечена позором, если газеты узнают об этой истории, или же если кто-то некстати проговорится. В таком случае я очень боюсь за то, как он может себя повести, так как я знаю, в какой ужасной депрессии и погруженности в себя он может пребывать.

Наконец, я молю Бога о том, чтобы эта грустная проблема была бы разрешена без какого-либо урона для всех сторон. Это один из самых таинственных эпизодов, с которыми я когда-либо встречался в своей жизни.

Искренне ваш,

Льюис Б. Джонс».

Конечно, ответ Джонсов никоим образом не удовлетворил Лоуренсов, но справедливости ради стоит сказать, что для родителей Линды Джулиан был первым, а для родителей Брайана — уже третьим ребенком. Дважды пройдя через эту травму ранее, они чувствовали, что их ждут еще более серьезные испытания — в свете того, что Брайан теперь был звездой мирового масштаба, — поэтому их беспокойство за то, что этот факт мог просочиться в газеты, более чем понятно. Тем не менее, Линду и ее родителей, конечно же, задел столь прохладный ответ, и они решили поступить позднее по-своему, как Брайан вскоре смог в этом убедиться: они стали вынашивать планы по судебному иску против него по поводу алиментов.

Алкоголизм Брайана усугублялся. Раньше он пил только белое вино, как и все «Роллинги», за сценой перед концертом. Потом он перешел к скотчу и водке с кока-колой. К концу 1964-го Брайан возвращался с американских гастролей с литрами выпивки в своей багажной сумке. В период первых гастролей он не присоединялся к остальным, когда те выпивали вместе, и вначале никак нельзя было предположить, что он станет законченным алкоголиком. В это же самое время он уединялся со своей багажной сумкой. Он хранил ее содержимое в тайне и не открывал, пока не оставался наедине с самим собой.

24 марта 1965 г. в Лондоне у Брайана родился еще один сын. На этот раз все походило на детективную историю. С его матерью — девушкой по имени Доун Моллой, которой к моменту рождения ребенка было всего 19 лет, Брайан познакомился еще тогда, когда группа выступала в пабе “Red Lion” — в самом начале 1963 г. Встречаясь с Линдой, Брайан находил время и для Доун. В октябре 1964-го, будучи на 4-м месяце беременности, она пришла на концерт «Стоунз» в Торк, чтобы встретиться с Брайаном, но Билл и Стю сказали ей, что Эндрю не разрешает Брайану видеться с ней, так как это «не будет полезно для группы». Как вспоминала потом она сама, они оба обняли Доун, пока та рыдала. Во время ее беременности Олдэм вынудил Доун подписать бумагу, согласно которой она принимала на себя обязательства ни при каких условиях не разглашать подлинное отцовство будущего ребенка. В качестве официального свидетеля выступил Мик Джаггер. Доун заплатили за молчание 700 фунтов, вычтенные из доходов Брайана (как утверждается, без его ведома), которые она с покорностью приняла. При рождении сын Брайана был назван Полом, но из-за того, что Доун под давлением своей семьи и общественности была вынуждена отдать его на усыновление в шесть недель, его имя сменили на Джон. Летом 1965-го Линда Лоуренс пришла проведать ее вместе с Джулианом, чтобы удостовериться в том, что Доун действительно отказалась от своего сына 18 декабря 1965 года она вышла замуж. За неделю до этого события Брайан (он жил тогда на два квартала дальше, а она проживала в Чэшэм-хаус) пришел к ней под дверь и потребовал, чтобы она показала ему сына. Однако ее отец, брат и будущий муж выгнали его. Джон разыскал свою настоящую мать только в сентябре 1994 г. — после почти 10 лет поисков.

Бесчисленные гастроли продолжались, и Брайан теперь редко бывал дома — как, впрочем и вся группа. Домом его стал, как уже говорилось выше, апартамент №13 по Честер-стрит, Белгравия — очень роскошная и шикарная квартира. У Брайана была квартира на первом этаже, которую он снимал теперь вместе с другом Майком Джексоном. В квартире наверху жили два участника группы “Pretty Things” — вокалист Фил Мэй и экс-«Роллинг» Дик Тейлор. Некоторое время частным гостем на Честер-стрит была Линда Лоуренс. Она по старой памяти приходила повидать Брайана, и первое время он радовался ее визитам. Но потом они начинали ругаться, и Фил с Диком часто слышали звуки криков, обычно заканчивавшиеся хлопанием дверей. Линда считала, что новые компаньоны Брайана чрезвычайно плохо влияли на него — спаивали и приучали к богемному образу жизни. Впрочем, в апреле и мае личные проблемы Брайана заняли в его жизни второстепенное место, так как группа без устали снималась на телешоу в Германии, а затем два дня выступала в Париже. После Парижа «Роллинги» вернулись в Штаты ради еще одного турне, записавшись по ходу дела в телепередаче “Shindig” с Джеком Гудом и на шоу Эда Салливана. Последний раз, когда они появились там в 1964-м, Салливан пообещал, что они никогда к нему не вернутся. Но так как “The Last Time” достигла 8-й позиции в «Биллборде», он не смог удержаться от искушения, и 2 мая снова представил «Роллингов» зрителям. Прождав своего выхода 8 часов, они теперь пошли на компромисс, более-менее приведя себя в порядок. Но взрослых американцев это по-прежнему не порадовало. После шоу Салливан послал «Стоунз» телеграмму, в которой говорил, что получил сотни звонков от обескураженных родителей. Но он добавил также: «Я получил и тысячи звонков от тинейджеров, которые восхваляли вас!» Эд великодушно пожелал им всего наилучшего в их гастролях.