ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones»

Советом Вайолет было то, чтобы они не спешили пожениться только из-за появления ребеночка. Предложение Брайана Линде было не пустым жестом, и конкретно в тот момент он явно отвечал за то, что говорил. Но на самом деле он, конечно же, был далек от того, чтобы завести семью — даже дальше, чем тогда, когда это было с Пэт. Хотя Вайолет и дала ему некоторое послабление, он уже отлично знал, чего от него ожидает семья Линды. Прошло совсем немного времени, чтобы он понял, какие трудности встают на его пути.

Напряженный график «Роллингов» позволил ему уйти от семейных проблем — но, как оказалось, лишь на время. Полностью игнорировать их было нельзя, и вместо того, чтобы сблизить пару, рождение Джулиана и давление со стороны родителей новоиспеченной матери, которое оно вызвало, изрядно ухудшило отношения Брайана с Линдой в последующие месяцы. У группы появился первый хит, и в оставшиеся полгода им нужно было показаться на ТВ в трех странах, без остановки проехаться с концертами по Франции, Голландии и трижды обернуться с гастролями вокруг света. В этом случае для Брайана семья была бы чересчур непосильным испытанием.

Это были нелегкие времена. Мечась между настроениями опустошенности и радостного оживления, изо всех благ новой «звездной» жизни Брайан наверняка наслаждался теперь только одним чувством — чувством предвкушения чего-то необычайного, нового и будоражащего перед тем моментом, как над группой поднимался занавес. На концертах публика просто бесновалась. Описывая свои чувства по поводу выступлений, Брайан говорил: «Атмосфера там более чем электрическая. Это — нечто осязаемое: как большая эластичная повязка, которая собирается лопнуть в любой момент».

То, что группа теперь должна была находиться друг с другом 24 часа в день, породило новые проблемы. Разногласия и различия между Брайаном и Миком с Китом очень влияли на его самооценку и самочувствие. В этом внутреннем, закрытом от посторонних мирке «Роллинг Стоунз» раскрылись самые неприглядные стороны отдельных личностей. Взаимоотношения внутри коллектива были несомненным источником проблем для Брайана. Он чувствовал себя во власти все возрастающего чувства досады и затененным именно благодаря Олдэму. Эндрю, будучи менеджером группы, имел неограниченную (до поры до времени) власть над группой, но Брайан был пуристом, настоящим музыкантом. Он лучше бы играл для двух человек, которые действительно слушают его, чем для двух тысяч, которые орут в зале на чем свет стоит. В то же время главной заботой и работой Эндрю было продвижение «Стоунз» на мировой рынок. Он считал пуризм Брайана чем-то глупым — что тот якобы помешан на определенном стиле музыки с ограниченностью и фанатизмом коллекционера марок. Брайан же считал Эндрю «музыкальным мусорным баком» — ему он никогда не нравился. Но Брайан знал, что Эндрю полезен группе, как никто другой.

Всегда впечатлительному Брайану нелегко было сносить нападки. Временами он чувствовал, что остальные питают к нему презрение, и это обижало его, но еще труднее ему было верить в то, что это — правда. К тому времени Мик и Кит научились очень смешно и обидно изображать его, фокусируя внимание на его физических недостатках — коротких ногах и шее. Их грубое и извращенное кривляние достигло своего апогея во время турне в Ирландии и просто смертельно обижало Брайана. Брайан, будучи почти на ножах с Олдэмом, не видел надежды на то, что это отношение к нему когда-нибудь изменится к лучшему. Ярость, которую он выплеснул на остальных «Роллингов» во время съемок “Juke Box Jury”, была прямой защитной реакцией на непотребный имидж группы, который Олдэм решился защищать не на жизнь, а на смерть. Все чаще и чаще чувствуя себя словно прижатым чей-то беспощадной и властной рукой к холодной стене, Брайан начал пить.

Когда с ним была Пэт, он почти не делал этого. Однако как только он переселился в Лондон, он начал понемногу принимать алкоголь, чтобы быть более уверенным в себе. Это «понемногу» с течением времени увеличивалось и увеличивалось так, что к 1964-му он почти стал алкоголиком. Также из-за постоянного нервного напряжения он стал выкуривать по 60 сигарет в день, что еще более ослабило его пораженные астмой легкие. Помимо этого он — как, впрочем, и все остальные — страдал от отсутствия сбалансированного питания. В перерывах между концертами они довольствовались всего лишь каким-нибудь бургером. Домом для них было то место, где кончался последний тур. Времени для сна — редко в одиночку — выдавалось у Брайана катастрофически мало, и постоянная усталость усиливала его неуверенность в себе и углублялась с каждым днем все больше и больше. Он выпивал, чтобы побороть пугающее его чувство неуверенности, и тогда его поведение становилось весьма странным. Уверенность, которую он теперь искал, навсегда покинула его. Обида, досада и смущение терзали его душу, он становился невероятно колючим и агрессивным.

Самая большая наглость со стороны остальных «Роллингов» заключалась в том, что после того, как Брайана так бессердечно и обидно передразнивали, от него ждали, что он будет играть на сцене с такой же отдачей, что и всегда. Никто не сможет отрицать, что сила и драйв «Стоунз» во многом шли именно от Джонса. Группа заставляла его молчать и играть, как будто бы ничего не происходило. Брайан не мог ни забыть, ни простить всего этого. В итоге среди них он чувствовал себя одиноким и готовым постоянно обороняться. Подозрение, что остальным нравится видеть его подавленным, вскоре превратилось в его самое большое убеждение. Он считал, что его благополучно отставляла в сторону «Анти-святая Троица» в лице Мика, Кита и Эндрю. Как он не старался скрыть от всех свое плохое настроение, ему становилось все горше и горше. Самое несправедливое, что даже после его смерти не все находят в себе силы понять Брайана и посочувствовать ему.

Непрерывные гастроли продолжались, и теперь им приходилось курсировать между бедламом, что творился во время их концертов, и бедламом в их личных отношениях. Брайан всегда боялся толпы. Парадоксально, но факт: ее хаотический энтузиазм давал ему некий эмоциональный толчок. В действительности он был робкой и нервной натурой, не приспособленной к публичной жизни, и массовая истерия пугала его. Впрочем, она пугала их всех, особенно если что-то случалось не так, как надо. Так, в “St. George’s Hall” в Брэдфорде Брайан был атакован фанатами, когда группа решила пробежаться через дорогу к своему отелю между концертами. В перерыве между шоу «Роллинги» не захотели сидеть в своей гримерке до начала второго концерта и решили в шутку перебежать дорогу к отелю. Всем им это удалось — кроме Брайана. Перед тем, как Брайан появился перед входом в гостиницу, фаны плотно обступили его. Он повернулся и побежал в другую сторону. Фаны немедленно побежали за ним и настигли Брайана, порвав его одежду в клочья. Наконец, он вернулся с полицией — без пиджака, без рубашки, потеряв ботинок и несколько прядей волос. Подобное вскоре произошло в Шеффилде. Поклонники подкараулили его в городском сквере. Брайан бежал через весь город, а позади него были 50 разъяренных девчонок, которые срывали с него одежду клочок за клочком. В это время остальные «Стоунз» наблюдали за этим из окна гостиницы и смеялись от души.

К осени 1964-го Британия виртуально разделилась на два лагеря. «Ты — фан «Стоунз» или фан «Битлз»?» — вот каков был самый насущный вопрос сезона. О том, чтобы быть поклонником и тех, и других, невозможно было и думать. Соперничество между ними было как никогда острым, и выбор между двумя группами обычно характеризовал самого человека. Быть фаном «Битлз» означало быть милым, дружелюбным и безопасным для окружающих. Быть же фаном «Стоунз» — это ставило вас на определенную ступень, словно оставляло у вас на лбу клеймо нонконформиста.

В то время как Лондон «раскачивался» под звуки музыки группы “Who”, “Small Faces” и “Kinks”, «Роллинги» продолжали сеять по стране разрушение. Градус истерии повышался и повышался. Выдранные из пола сиденья и разорванные занавесы стоили театрам, в которых они выступали, всех их доходов. Однажды какие-то парни из публики решили положить конец фатальной привлекательности Брайана на сцене, и на одном концерте его рояль «Стейнвей» был увезен прямо из-под рук и скинут за кулисы. Бесчисленные концерты были отменены из-за страха перед повторением актов вандализма. Этот вирус разрушения, приносимый концертами «Стоунз», стремительно разносился по Европе, где «роллингомания» намного превзошла «битломанию».