Ветер военных лет

13-й гвардейской стрелковой дивизии предписывалось быстрым маневром вдоль шоссе и железной дороги Борисовка — Грайворон выдвинуться на Головчино, чтобы замкнуть кольцо окружения вокруг частей трех пехотных и двух танковых дивизий противника в районе Борисовки.

«Замкнуть кольцо окружения»! Это значит вместе с танкистами генерала Катукова, вместе с другими дивизиями нашей армии и соседней 6-й гвардейской и 27-й армий стоять насмерть, отрезать отступление немцам и уничтожить или пленить тысячи вражеских солдат.

Оценив обстановку, я решил посадить на танки 3-й батальон 39-го гвардейского стрелкового полка. Командирам этого передового отряда капитанам П. Мощенко и А. Морозу поставил задачу: овладеть с ходу станцией Хотмыжск и выйти к Головчино.

Я вызвал начальника штаба дивизии полковника Т. В. Бельского и, сообщив ему свое решение, приказал:

— Назначаю командный пункт в школе совхоза «Березовский», отдайте боевые распоряжения полкам, организуйте управление частями.

— А вы, Глеб Владимирович? — спросил Бельскнй.

— Решил выехать к командиру тридцать девятого полка подполковнику Шуру.

— Думаете, что там будут прорываться немцы?

— Безусловно.

Я не в первый раз уже поручал Тихону Владимировичу Бельскому самые ответственные и важные дела. И всегда был абсолютно спокоен за их выполнение. Полковник Бельский был прекрасный организатор и офицер весьма опытный. Мы успели за короткий срок хорошо узнать друг друга и испытывали искреннее взаимное уважение, что, впрочем, не мешало нам частенько спорить по отдельным тактическим вопросам, в которых полковник разбирался чрезвычайно глубоко и тонко.

Итак, я совершенно спокойно доверил полковнику Бельскому организацию управления боем и стал садиться в машину, чтобы ехать в 39-й полк. В это время ко мне подошел заместитель по политчасти полковник Михаил Михайлович Вавилов.

— Глеб Владимирович, вы можете хоть раз в жизни поосторожнее ехать?

— Почему это «раз в жизни», Михаил Михайлович? Я всегда осторожно езжу, ответил я, с удовольствием глядя на плотного черноволосого подтянутого Вавилова.

— Знаю я ваше «всегда», — проворчал он. — А кстати, сегодня у нас не «всегда», а такое дело, что мы, пожалуй, у немцев в тылу находимся. Сами понимаете.

Удивительный человек, подумал я, сам каждый день рискует жизнью, а другим никогда не забудет дать совет об осторожности. Впрочем, внимательность и чуткость Вавилова были абсолютно лишены какой-нибудь назидательности или навязчивости, так что к советам его охотно прислушивались все, в том числе и я.

Вообще, должен сказать, что мой замполит обладал многими замечательными качествами. Он отличался большой партийной принципиальностью, честностью, которые снискали ему всеобщее уважение. Все его замечания, порой резкие и даже несколько прямолинейные, дышали таким искренним желанием помочь человеку, что обижаться на него было невозможно.

Полк А. К. Шура ушел вперед километров на десять — двенадцать. Когда я отправился догонять его, было уже часов семь вечера. Полку уже в кромешной темноте предстояло проделать сложный маневр. Он вышел на заданный рубеж только около полуночи. В первую очередь перехватили дорогу, сосредоточив там основные силы артиллерии и приданного полку танкового батальона.

Командный пункт полка разместился в маленькой хате на краю деревни. Прямо под окнами хаты начинался крутой склон глубокого и длинного оврага.

Участок обороны полка был довольно широк, километров восемь по фронту. В непосредственном распоряжении самого Шура осталась одна рота автоматчиков и полковая батарея. Говорю обо всем этом так подробно, потому что именно здесь вскоре разыгрались поистине драматические события.

Я связался по радио с Бельским.

— Доложите обстановку.

— Все части закончили обходной маневр и заняли оборону на рубеже высота тысяча девятьсот восемнадцать, Березовка, южная окраина Головчино, товарищ комдив. Соседи атаковали Борисовку с востока и юга.

…Ночь становилась все гуще. Впереди, там, где, как предполагали мы, находились окруженные нами фашисты, вспыхивали осветительные ракеты, слышалась стрекотня перестрелки. Ночь изменяла представления о расстоянии. Перестрелка казалась совсем близкой.

Совершенно неожиданно сильная стрельба началась там, где должен был находиться штаб нашей дивизии.

— Персюк! — приказал я радисту. — Немедленно вызовите штаб.

Радист припал к аппарату.

— Ну как?

— Никто не отвечает, товарищ генерал.

— Вызывайте еще.

Наконец ответил радист полковника Бельского. Я подошел к рации.

— Доложите обстановку. Что у вас там случилось?

— Сижу в школе. Кругом идет страшная стрельба. Сам ничего не вижу и, что делается, понять не могу, — взволнованно ответил радист.

— Где полковник Бельский? Где другие офицеры штаба?

— Все с оружием в руках воюют с немцами, товарищ генерал!

Пока я говорил по рации, бой разгорелся по всему фронту наспех занятой дивизией обороны. Командиры полков и батальонов, вызванные мною по радио, давали самые неясные сведения. Плотная ночная темнота делала невозможным наблюдение за полем боя.

Посланные разведчики в самых неожиданных местах сталкивались с поспешно и в беспорядке отходящими гитлеровцами и неизбежно втягивались в бой.

Для противника обстановка, видимо, тоже была неясной. Он пытался уточнить ее с помощью осветительных ракет. То зеленоватые, то ослепительно белые, они висели в черном небе по всему рубежу нашей обороны.

Можно было ожидать, что к рассвету фашисты поймут, что они находятся в окружении. Тогда бой примет более организованный и ожесточенный характер.

По нашим сведениям, в кольце окружения находились и остатки 19-й танковой дивизии, которой командовал генерал-лейтенант Шмидт. Действия его танков «тигр» представляли для нас серьезную опасность.

Что происходило на командном пункте дивизии в школе совхоза «Березовский», я по-прежнему не знал. Но перестрелка там не утихала ни на минуту.

— Товарищ генерал, вас вызывает полковник Бельский! — вдруг доложил радист. Я подбежал к рации.

— Товарищ генерал, — спокойно заговорил Тихон Владимирович, — докладываю обстановку. Бой заканчивается. Поначалу фашисты имели перевес. Нас выручил подошедший резерв — учебный батальон капитана Чванкина. В рукопашной схватке большая часть фашистов перебита, остальные взяты в плен.

— Есть среди них офицеры?

— Много.

— Немедленно допросить старших по званию.

— Их уже допрашивают. Батальон Чванкина организует оборону штаба и охрану пленных.

После допроса пленных картина ночных событий прояснилось. Оказалось, что командир 19-й танковой дивизии генерал-лейтенант Шмидт так же, как и я, назначил командный пункт в школе совхоза «Березовский». Наш штаб пришел туда часа на три раньше и встретил прибывший позже штаб Шмидта.

В ночном поединке двух штабов победу одержал штаб 13-й гвардейской дивизии. В наши руки попали важные документы противника. В их числе оказались докладная записка командира 19-й танковой дивизии генерал-лейтенанта Шмидта Адольфу Гитлеру о ходе наступления и доклад с анализом боевых действий на Курской дуге. Шмидт подробно излагал причины отхода немцев на исходные рубежи.

Эти имеющие военный и исторический интерес материалы были опубликованы в «Правде» и «Красной звезде».

Но все это мы узнали позднее. А на рассвете 7 августа бой шел на всем участке обороны, занятой нашей дивизией.

Утром можно было ожидать некоторой паузы в действиях противника, необходимой ему для того, чтобы собрать информацию о нашей обороне.

Я полагал, что, наметив направление главного удара, немцы вызовут авиацию и, используя в первом эшелоне новые танки «тигр», попытаются прорвать кольцо окружения. Но где? Наиболее вероятным мне казался участок обороны полка Шура. Я считал поэтому целесообразным остаться здесь хотя бы до утра, чтобы на месте определить, как обеспечить нужную глубину обороны и необходимый резерв.