История штурмана дальнего плавания

Один раз в неделю подъём объявлялся нам рано — в 5 утра. Это был банный день, строем по-ротно уходили в городскую баню, а во второй половине дня — смена постельного белья. Вероятно, как результат общественной бани, однажды обнаружил на подошве ноги вздувшиеся пузырьки — грибок?

Не обращаясь в санитарную часть училища, попробовал самолечение: приобрёл настойку йода и попытался частым смазыванием «выжечь» указанные пузырьки. В результате подошва задубела, появились весьма болезненные трещины. Пришлось обратиться в санитарную часть училища, а далее — по направлению был отправлен в кожный городской диспансер, где пришлось провести несколько дней. Под наблюдением врачей принимались для ноги теплые лечебные ванночки и медицинские повязки с лекарством для восстановления нового кожного покрова на подошве. Выздоровление проходило, казалось, на глазах — организм молодой, справлялся с травмой достаточно быстро.

После первых лекций; курсанты из группы «Г».

Перед праздничным заплывом в честь 40-летия Октября; мореходка им. Г.Я. Седова.

Празднование 40-летия Октября: «Идет мореходка Седова!»

О своём нахождении в диспансере Люсе не сообщал, полагая, что смогу до празднования Октябрьского праздника самостоятельно управиться со своей травмой. Оказывается — ошибся.

За неделю до наступления 7-го ноября в кожном диспансере был организован для больных, на первом этаже в большом зале, юбилейный концерт, после которого состоялись импровизированные танцы под радиолу. Все руководители городских организаций стремились «для галочки» отчитаться о своих проведенных мероприятиях в честь 40-летия Советской власти.

Нога у меня практически выздоровела, уже мог ходить не хромая. Поэтому пригласил на танец какую-то молоденькую симпатичную медицинскую сестру. В процессе этого танца прямо через зал среди танцующих пар в медицинских пижамах прошмыгнула, слегка задев меня, какая-то девушка в белом халате. Глянул и почти остолбенел — Люся! Как она могла здесь оказаться, в закрытом медицинском учреждении?

Дотанцевал тот танец с трудом — не помню даже как. После встречи с Люсей выслушал тут же её справедливый упрёк:

— В прошлую пятницу ко мне не приехал и не сообщил, что с тобой случилось. Жена нервничает, а он здесь, видите, вытанцовывает… (оказывается, мы уже поженились?).

Вот так и произошло наше «сватовство» — в диспансере города Ростов-на-Дону. На следующий день меня из этого диспансера выписали. Люся дождалась меня, переночевав в городской гостинице. На мой вопрос, как она меня разыскала, всё оказалось очень просто — место моего пребывания было отмечено в журнале дежурного по училищу, а вход в диспансер обеспечил ей белый халат, который она всегда носила прямо в своей рабочей «балетке» [33] (выехала ко мне в г. Ростов-на-Дону прямо из сан. станции, не заходя домой на свою съемную квартиру).

Праздничное увольнение курсантам, на несколько дней, состоялось только после торжественного парада на Театральной площади г. Ростов-на-Дону. Курсанты нашего училища проходили мимо почётной трибуны чёткими красивыми квадратами, по 9 человек в шеренге, под бурное одобрение и рукоплескание горожан — идёт мореходка Седова! Особое уважение будущим мореходам придавала и чисто морского характера специально для них маршевая музыка сводного оркестра. Празднование 40-летия Октября прошло великолепно.

Домой к своим родителям в посёлок Верхнебаканский мы возвращались вместе с Люсей обычным путём, на проходящем московском поезде. По дороге обсудили наши сложившиеся отношения и решили родителям объявить, что мы уже действительно поженились, поэтому на период моей праздничной увольнительной остановиться нам следовало только вместе — в доме матери Люси. Так и поступили, благо родители не запросили наши паспорта, где никакой регистрации пока ещё не было, но разве штампы объединяют людей?

В связи с таким знаменательным событием был организован совместный праздничный ужин наших родителей (с моей стороны присутствовала только семья отца — из понятных соображений, с этим известием семью матери посетили несколько позже). Свадебное застолье, если можно это так назвать, официально состоялось. В один из последующих дней с этим же известием вместе с Люсей мы посетили моих родственников по линии отца в ауле Суворово-Черкесском. Добирались к ним по грязи разбитой дороги в резиновой обуви. На этом представление моей жены нашему роду было закончено, и мы уже на следующий день выехали обратно по своим прежним местам: я — в мореходку, а она — в посёлок Каменоломни на работу в санстанцию. В очередное увольнение пришлось потом бродить с Люсей по городу Ростов-на-Дону в поисках работающего бюро ЗАГСа [34] для регистрации уже образовавшейся нашей молодой семьи, но всё оказалось безрезультатным — в субботние и воскресные дни эти конторы не работали. Потом позже в гостинице полушутя, полусерьёзно оформили расписку от Люси о том, что она не возражает стать женой моряка и подтверждает будущую мою работу «по морям, по океанам» (это была безобидная «страховка» на прошлом примере её сестры Валентины, не вариант был — «станкостроительный техникум»?), после чего вручил ей свой гражданский паспорт для самостоятельного оформления «Свидетельства о браке» в посёлке Каменоломни. Для моей последующей подтверждающей подписи, в журнале регистрации, постарался потом приехать к Люсе пораньше в пятницу — сразу после лекций. Наконец-то, мы расписались:

Молодая курсантская семья: Савина Л.П. + Тимченко И.Г.

Неудобства по вопросу женитьбы испытывали и другие наши курсанты, особенно после того, как командование училища отобрало у великовозрастного контингента нашего набора гражданские паспорта в сейфы 1-го отдела. Такое решение объяснялось тем, что, приступив к оформлению виз для загранплавания, они наткнулись на ряд анкетных проблем, возникших со стороны родителей выбранных жён. Не может штурман дальнего плавания оставаться без требуемой визы, поэтому рекомендовалось прежде, чем регистрироваться в ЗАГС-е, будущей невесте побывать в 1-ом отделе училища для заполнения специальной анкеты на родственников жены. Если всё отвечало существующим в то время требованиям для открытия визы, паспорт выдавался на руки (мы с Люсей, оказывается, успели «проскочить» эту процедуру). Находились потом и некоторые другие варианты вопреки указанному решению командования.

Наш однокурсник Павел Шляхотко вернулся из отпуска со штампом о регистрации брака, из какой-то деревушки в Белоруссии, прямо на страничке курсантского билета. Визу позже ему не окрыли, но со своей белорусской женой Таней он прожил всю жизнь, имея двоих детей, работал в портфлоте в г. Жданов, жена трудилась зубным врачом в поликлинике водников. На вопросы бывших однокурсников: «Как дела у Павла?» Обычно отвечала: «Мотается аки собака…» (кратко, но верно — как на него это похоже).

В летний период после каждого учебного курса у всех курсантов-судоводителей состоялись плавательные практики — для приобретения штурманских навыков и нарабатывания обязательного плавательного ценза для получения, после окончания училища, рабочего штурманского диплома, выдаваемого капитанами морских портов. Курсанты, получившие из своих пароходств подтверждения о наличии у них визы на загранплаванье, уходили обычно в дальние рейсы на судах Черноморского морского пароходства, а безвизовые курсанты в основном группировались на училищном парусном судне «Альфа». Ряд курсантов, которые раньше уже работали в должности матросов, со свидетельствами 1 или 2-го класса, направлялись на индивидуальную практику на каботажные суда Азовского морского пароходства. К последним, разумеется, была причислена и моя кандидатура.