Гагарин. Человек и легенда
Гагарин. Человек и легенда читать книгу онлайн
Рассказывая о жизни и трагической гибели Первого космонавта, Джеми Доран, продюсер Би-би-си, и Пирс Бизони, известный научный журналист, автор нескольких книг, посвященных истории науки, рассказывают о том, как рождался советский космический проект. На страницах книги оживают образы блестящих конструкторов, членов первого отряда космонавтов и многих других выдающихся людей, стоявших у истоков советской космонавтики. Авторы пишут и о том, как воспринимала тогда, в начале 1960-х годов, успехи Советского Союза мировая общественность и прежде всего — США, наши самые главные конкуренты в исследовании космического пространства. В работе над книгой Доран и Бизони использовали множество монографий, архивных материалов и личных свидетельств очевидцев тех событий. Книга легла в основу известного фильма «Starman», снятого на Би-би-си.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
В 5:30 Королев и Яздовский стремительно ворвались в затемненную комнату космонавтов и включили свет:
— В чем дело, ребята? Лежачая забастовка?
Гагарин и Титов изобразили пробуждение от глубокого и безмятежного сна.
— Как спалось? — спросили врачи.
— Как учили, — осторожно ответил Гагарин. Королев ушел осматривать ракету, но после того, как
Гагарин и Титов умылись и побрились, он позавтракал с ними, отведав изысканные яства из туб: космонавты потребляли калории и витамины, представленные в необычайно аппетитной форме темно-коричневой пасты. Даже из жестко отцензурированного рассказа Гагарина об этом дне, изложенного в «Дороге в космос», очевидна крайняя усталость Королева:
Пришел Главный Конструктор. Впервые я видел его озабоченным и усталым — видимо, сказалась бессонная ночь… Мне хотелось обнять его, словно отца. Он дал мне несколько рекомендаций и советов, которых я еще никогда не слышал и которые могли пригодиться в полете. Мне показалось, что, увидев космонавтов и поговорив с ними, он стал более бодрым 9.
Из здания, располагавшегося через дорогу, прибыли врачи, чтобы провести финальный осмотр космонавтов. С собой они принесли еще кое-что из своих любимых игрушек — набор круглых датчиков, приклеивающихся к телу. Полуголые Титов и Гагарин терпеливо стояли и ждали, пока датчики прикрепят к их туловищам. Евгений Карпов, директор Звездного городка, вручил каждому по букету цветов, чтобы их подбодрить. Ему передала их Клавдия Акимовна, пожилая женщина, обычно жившая в этом домике. Сейчас он не мог ее сюда впустить, и, вероятно, это было к лучшему — вдруг она поведает трогательную историю о своем сыне, который был летчиком, как и Юрий, но погиб во время войны. Этот грустный рассказ был бы сейчас некстати. Карпов ласково попросил ее уйти и отнес цветы в комнату космонавтов. В тот великий день ему хотелось сказать что-нибудь торжественное и значительное, но он не мог придумать ничего подходящего. «Вместо советов, напутствий я только, как и другие, шутил, рассказывал веселые историйки и небылицы… За столом, во время завтрака, мы выдавливали из туб космическую пищу и делали вид, что она удивительно вкусная»10.
После завтрака, когда медики покончили со своими датчиками и клеем, космонавтов отвезли в главный сборочный ангар. Огромный зал, где размещался «Восток», был пуст. Ракета и капсула уже находились на стартовой площадке, однако в закрытом боковом помещении оставались небольшие, но важные компоненты снаряжения, которые еще предстояло подготовить: скафандры.
До сих пор с Титовым и Гагариным обращались совершенно одинаково. Теперь же, в ярко-белом сиянии раздевалки, они почувствовали кое-какие изменения. Титов первым получил свое белье с подкладкой, первым влез в компенсирующий костюм, первым облачился в ярко-оранжевый внешний комбинезон. К тому времени, как он уже полностью оделся, Гагарин еще не был готов. Титов знал, что радоваться по этому поводу не стоит. Техники одели его первым, а Гагарина вторым, чтобы Первый космонавт провел меньше времени в жарком скафандре, перед тем как попасть на стартовую площадку. По пути к пусковой башне их скафандры охлаждали с помощью встроенных вентиляторов, подключенных к автобусу. Титову следовало быть готовым — на случай, если что-нибудь произойдет. Возможно, в скафандре ему было чуть теплее, чем Юрию, но готовность он должен был сохранять такую же, как Гагарин. В тот момент Титов уже понял: то, что его одели первым, почти наверняка означает, что он останется вторым.
Гагарину же приходилось справляться с собственными неожиданными открытиями. В своем официальном отчете о полете «Дорога в космос» он пишет: «Люди, надевавшие на меня скафандр, стали протягивать листки бумаги, кто-то подал служебное удостоверение — каждый просил оставить на память автограф. Я не мог отказать и несколько раз расписался». Евгений Карпов до последнего мгновения следил за Гагариным. Он отметил некоторое беспокойство, которое испытывал Первый космонавт по поводу этих автографов. «Впервые после прибытия на Байконур он оказался в замешательстве, не в состоянии, как обычно, мгновенно отвечать людям. Он спросил: „А это правда нужно?“ Я сказал ему: „Привыкай, Юра. После полета придется миллион раз так подписываться“». Гагарин провел много месяцев за техническими и физическими тренировками, и у него было мало времени, чтобы подумать о том, что произойдет, когда он вернется на Землю из космоса. Теперь же, едва ли не в самый последний момент перед стартом, он ощутил слабое предчувствие того колоссального социального бремени, которое ляжет на его плечи.
Облаченные в самые достославные рыцарские доспехи XX века, Гагарин и Титов занимают свои места в автобусе: пара очень похожих космонавтов, почти ровесники, оба на пике физической формы, оба прошли изнурительные медицинские испытания и методичные тренировки. Их космические скафандры и шлемы идентичны. Сегодня может полететь любой из них, но судьба выберет Гагарина. Когда автобус остановился у подножия пусковой башни, Титов искренне пожелал ему удачи. Оператор Владимир Соколов вспоминал эту сцену в своем дневнике:
По старой русской традиции нужно трижды поцеловать отправляющегося в путь в щеки. Когда на тебе здоровенный скафандр и шлем, это совершенно невозможно, так что они просто похлопали друг друга по шлемам, и это выглядело очень забавно… Потом Гагарин вылез из автобуса и неуклюже двинулся к Главному Конструктору. В этом громоздком наряде ему явно непросто было ходить 11.
Титов остался в автобусе, равнодушно глядя в окно на бетонированный бункер управления. На «ежи». Так все их называли: пучки зазубренных брусьев, под нелепейшими углами торчавших из крыши. По расчетам, если неудачно запущенная ракета упадет на верхнюю часть бункера и взорвется, «ежи» успеют сломать ее до того, как она врежется в саму крышу. Основную взрывную волну удастся отвести, и сидящие в бункере, возможно, выживут, чтобы произвести запуск в другой день. В «ежах» было больше смысла, чем в этом сидении внутри автобуса — в качестве гагаринского «запасного». Титов помнит свои тогдашние мысли с мучительной ясностью. «Мы долго тренировались вместе. Оба мы были пилоты истребителей, так что понимали друг друга. Он — командир полета, а я — его дублер, на всякий случай. Но мы оба знали, что никакого „случая“ произойти не должно. Что может произойти на такой поздней стадии? Что он, схватит простуду по пути от автобуса к пусковой башне? Сломает ногу? Чушь, чушь. Нам не следовало выходить к стартовой площадке вместе. Один из нас должен был уйти».
Но Титов признаётся, что у него в голове крутилась неотвязная дразнящая мысль: «Скорее всего, ничего не произойдет, а вдруг? Нет, сейчас ничего не случится, но что, если?..» Владимир Яздовский, один из руководителей предстартовой подготовки, вспоминает ощутимое напряжение Титова, сидевшего в автобусе: «Конечно, он надеялся, что, когда Гагарин поднимется в капсулу, у него в скафандре обнаружится трещинка или еще что-нибудь, и Номер Два тут же станет главным, но Гагарин вошел в лифт пусковой башни очень осторожно, поднялся в капсулу и уселся в кабину, и, когда он отрапортовал мне, что нормально пристегнут, я приказал Титову снять скафандр. Он ответил мне резко, он явно волновался, но потом успокоился и больше не проявлял своих чувств».
У основания пусковой башни собрались Королев, академик Келдыш и другие важные лица, чтобы поприветствовать Гагарина и пожелать ему счастливого полета. «Ну, пора отправляться. Я уже побывал в шаре, посмотрел, каково там», — сказал Королев. Он вытащил из кармана маленький металлический шестиугольник, копию мемориального знака, отправленного на Луну автоматическим зондом «Луна» в 1959 году [10]. При жесткой посадке он был намеренно разрушен, чтобы десяток таких же значков разлетелись во все стороны. «Возможно, когда-нибудь вы сможете подобрать оригинал, Юрий Алексеевич», — произнес Королев12.
