За каждую пядь земли...

А программы, надо сказать, были весьма напряженными. С восхода и до заката солнца на танкодромах, полигонах, в учебных классах непрерывно велись тактические занятия, тренировки, стрельбы. Около половины времени, отведенного на учебу, мы использовали для обучения войск ночью, порою с боевой стрельбой. И труды не пропали даром. С каждым днем повышалась выучка личного состава, увеличивалась мощь огня танковых, мотострелковых и артиллерийских подразделений. В умелых руках бойцов и командиров даже танки устаревших типов превращались в грозное оружие для будущего противника.

В войсках корпуса за это же время была проведена огромная партийно-политическая работа. Командиры и политработники воспитывали у подчиненных ответственность за порученное дело, бережное отношение к боевой технике, прививали им правильное понимание сущности советской воинской дисциплины и порядка, строгого соблюдения требований уставов и наставлений, моральных норм поведения.

Вспоминая обстановку, которая царила в частях в то далекое время, я еще и еще раз с большим удовлетворением констатирую, что, воздействуя на сердце и душу красноармейца всей системой политического и идейного воспитания, мы сумели тогда добиться высокого морально-боевого духа личного состава, сознательности каждого бойца в подходе к выполнению своих обязанностей по службе, глубокого понимания личной ответственности за защиту Родины, беспредельной преданности воинов Коммунистической партии и Советскому правительству.

В дни, когда над страной нависла опасность войны, как никогда остро стоял вопрос о повышении политической и военной бдительности, о строгом соблюдении требований несения внутренней и караульной служб, о решительном пресечении попыток вражеских лазутчиков разведывать дислокацию частей и подразделений, поступление в войска новой техники, ход боевой и политической подготовки. А примеров повышенного интереса иностранных разведслужб к району развертывания соединений и [7] частей корпуса и местам расположения танкодромов, огневых городков, полигонов было тогда немало.

Командование корпуса, я лично, как член бюро горкома КП(б)У, не раз получали информацию от партийных органов и органов государственной безопасности об активизации вражеских групп и отдельных лиц, об усиленном распространении ими ложных слухов и всевозможных клеветнических измышлений в адрес местных властей. Многие партийные и советские активисты получали угрожающие письма, увеличилось число подстрекательских вылазок чуждых элементов на предприятиях, в колхозах, совхозах.

Да и нас, людей военных, не оставляли в покое. В конце мая в Виннице группа неизвестных пыталась захватить пост у склада с оружием и боеприпасами. Благодаря бдительности часового бандиты были вовремя обнаружены, но им удалось скрыться.

В войсках усилили бдительность, и это принесло успех: в Житомире удалось задержать нескольких лазутчиков на месте преступления, когда они пытались подпоить красноармейца и выведать у него, сколько и каких танков имеет его часть. Боец оказался не из простачков, сам ловко обвел вокруг пальца шпионов, подвел близко к расположению части и вместе с товарищами обезвредил их...

Боевая учеба шла успешно. За неполных четыре месяца под руководством хорошо подобранного командно-политического состава соединения и части корпуса в основном были сколочены и боеспособны. В ходе боев они показали высокую стойкость в обороне, напористость и решительность в наступлении при осуществлении контратак и контрударов, хотя подавляющее число красноармейцев и младших командиров прибыло в корпус из других родов войск или прямо из военкоматов.

* * *

Утром 19 июня меня неожиданно пригласил к себе командир корпуса. В его кабинете собрались начальник штаба полковник К. Д. Девятов, начальник оперативного отдела майор А. И. Казаков, начальники родов войск и служб. Был здесь и незнакомый мне полковник из штаба округа. Как только я вошел, генерал Фекленко, обращаясь к нему, сказал:

— Прошу вас, товарищ полковник, говорите.

Представитель штаба округа проинформировал собравшихся об активизировавшейся в последние дни наземной [8] и воздушной разведке, проводимой противником на границе с СССР, и о том, что гитлеровское руководство не реагирует на соответствующие представления нашего правительства.

— В ближайшие дни возможно нападение гитлеровской Германии на нашу страну, — прямо сказал полковник. — В связи с этим Военный совет КОВО принял ряд важных решений. В частности, в течение сегодняшней ночи оперативное управление округа будет выведено на полевой командный пункт в районе города Тернополь. Командованию 19-го механизированного корпуса предлагается в ночь на 20 июня в целях предосторожности и защиты танковых дивизий от внезапных ударов с воздуха вывести все танки и артиллерию, автотранспорт и узлы связи, а также бронемашины механизированных частей из парков в безопасные места согласно утвержденному плану развертывания по варианту № 1. Подразделения ПВО получили боевую задачу по прикрытию районов новой дислокации войск...

Полковник уехал, а мы остались в кабинете, ожидая распоряжений комкора. Какое-то время он молчал. Потом встал, оглядел присутствовавших и сказал:

— Сколько волка ни корми, а он все в лес смотрит... Старая пословица верна, оказывается, по сей день. То, что мы услышали нынче, не должно, товарищи, обескуражить нас. Ничего неожиданного не случилось. Мы с вами давно готовились к этому... Причину вывода частей и соединений из гарнизонов не разглашать. На вопросы, кто бы их ни задал, будете отвечать, что это учебная тревога. Так сказать, тренировка. Партийные и советские руководители областей узнают обо всем по своей линии.

Комкор приказал начальнику штаба вместе с начальниками родов войск, а также отделу пропаганды в течение ближайших двух часов составить (соответственно) план вывода соединений и план партийно-политических мероприятий на этот период.

— Главное, товарищи, спокойствие, деловая атмосфера, четкость и дисциплина, — подытожил Фекленко. — Работайте без суеты, как обычно. У меня все. Прошу приступать к делу.

Мой заместитель полковой комиссар Н. В. Емельянов ушел составлять план, а мы с генералом уединились в кабинете. О многом переговорили тогда с ним. Сначала, конечно, о возможном нападении Германии. Мы понимали, [9] что войны не избежать: слишком много фашистская Германия прибрала к рукам богатств у народов Европы; захватила и использовала для накопления оружия мощнейшие заводы Франции, Бельгии, Чехословакии, Австрии и других государств; отмобилизовала войска, которые приобрели уже солидный опыт ведения боевых действий против первоклассных по тому времени армий. Упоенные успехом, подталкиваемые империалистами всех стран, Гитлер и его камарилья могут пойти на любую авантюру...

Немало времени в нашей беседе занял анализ состояния боеготовности и боеспособности, укомплектованности личным составом и боевой техникой каждой дивизии и корпусных частей. Накануне в танковых и мотострелковых полках прошли ротные и батальонные тактические учения. На большинстве из них мы оба были и могли поэтому объективно оценить, каких результатов можно ожидать от каждой части в случае ввода ее в бой.

Главное внимание на учениях уделялось: слаживанию подразделений при выполнении задач в различных видах боя, в первую очередь в наступлении; выработке и совершенствованию навыков у командиров и работников штабов в организации боевых действий в условиях местности, характерных для западных приграничных областей Украины; непрерывному и умелому управлению подразделениями в бою; отработке взаимодействия с мотострелками, артиллеристами, другими приданными и поддерживающими средствами усиления.

Учения выявили не только положительные, но и отрицательные стороны, которые были присущи боевой подготовке войск корпуса в ходе формирования. В частности, повсеместно отмечались упущения в организации связи и разведки противника, а также в управлении подразделениями при решении внезапно возникающих задач в условиях резко меняющейся обстановки. Недостаточной была и натренированность личного состава для действий в экипаже, расчете, отделении, взводе. Словом, не хватало каких-нибудь двух-трех месяцев, чтобы все у нас было в порядке...