За каждую пядь земли...

Насколько важной была такая информация накануне боя для воинов нашего корпуса, я убедился сам, выступая на собрании личного состава в 80-м танковом полку 40-й дивизии. Разговор у нас шел откровенный, и не [37] только о героизме. Я рассказал воинам о тяжелом положении, в котором оказались две упомянутые выше дивизии 27-го стрелкового корпуса, попавшие в окружение, и увидел, как посуровели лица моих слушателей.

Беседа подходила к концу, когда командир орудия одного из экипажей КВ младший лейтенант В. Милашкин спросил:

— А каково положение в окруженных дивизиях сегодня? Оказывают ли им помощь? Откуда берут боеприпасы, продовольствие? — В голосе младшего лейтенанта чувствовалась тревога за судьбу товарищей, которые в эти минуты вели смертельный бой с врагом.

Я ответил, что войска 5-й армии пытались разорвать внешнее кольцо окружения контратакой по сходящимся направлениям с севера и юга, но, к сожалению, эта попытка пока не дала положительных результатов. А враг наращивает силы, бросает в бой свежие части и соединения. С поставкой же оружия и боеприпасов нашим окруженным частям дело обстоит неважно, прорваться к ним пока не удается.

— Перед нами как раз и стоит задача ослабить сегодняшним ударом немецкую группировку и тем самым помочь воинам 87-й и 124-й дивизий вырваться из окружения, — подчеркнул я. — А до них сейчас недалеко, каких-нибудь 10–15 километров, если двигаться от нашего района прямо на запад.

— Скорее бы наступать! — решительно сказал Милашкин. — Надо же выручать товарищей...

Его слова точно выражали думы и настроения воинов не только 80-го танкового. Люди рвались в бой. Об этом свидетельствовали их высказывания на собраниях и в беседах, а также поток заявлений с просьбой о приеме в партию и в ряды ВЛКСМ.

— Пока бьется сердце, буду драться до победы! — сказал боец Иван Пронин, словно продолжая мысль Милашкина.

— За родную землю, за свой народ буду драться до последней капли крови! — горячо заявил механик-водитель Константин Одинцов.

Я глядел на суровые лица бойцов и командиров и хорошо понимал их состояние в те минуты...

Работники отдела политической пропаганды корпуса, как всегда, находились в разъезде. Их доклады с мест [38] свидетельствовали о высоком патриотическом подъеме воинов, о здоровом боевом духе, о готовности к выполнению любой боевой задачи.

К 8 утра на КП корпуса возвратились все, кому следовало быть здесь. Генерал Фекленко со своей оперативной группой на двух танках и нескольких бронемашинах БА-10 вернулся после объезда соединений последним. До начала наступления остался один час. Все было готово к бою, проверено и перепроверено, ждали только условленного сигнала.

Вдруг на дороге, которая тянулась по опушке леса, появились две эмки в сопровождении нескольких бронемашин. Этот небольшой кортеж приближался к КП. Мы с комкором терялись в догадках, кто бы это мог быть. Ясно одно, что начальство, и немалое. Почему же не было предупреждения?

Машины остановились у КП. Из передней вышел генерал-майор и направился к нам, за ним — еще несколько генералов и полковников. Ни я, ни Фекленко не узнали командующего войсками 5-й армии генерала М. И. Потапова, хотя встречаться с ним приходилось не раз. Видимо, командарм не один километр прошагал пешком: его сапоги и китель изрядно запылились. Лишь когда он подошел почти вплотную, Николай Владимирович узнал его, подал команду «Смирно!» и доложил по всей форме.

Крепко пожав нам руки, генерал Потапов отошел в сторонку, дав понять, что разговор предстоит с ограниченным кругом лиц. Судя по тому, что с ним был и член Военного совета армии дивизионный комиссар М. С. Никишев, мне следовало присутствовать, и я пошел вместе с комкором.

— Прошу также начальника штаба корпуса, — сказал командарм. — Приношу извинения, что не предупредил о приезде. Что-то помешало связистам 36-го стрелкового корпуса переговорить с вашим штабом. Кстати, как у вас связь с Сысоевым?

— Обменялись офицерами, имеем позывные радиостанции. Контрольное включение дало хороший результат. Больше, согласно инструкции, на связь не выходили, — доложил полковник Девятов.

— Ну тогда хорошо. С началом боя обязательно проверьте связь и с Сысоевым, и с Рокоссовским. А теперь о том, зачем приехал. [39]

Командарм коротко повторил и уточнил в некоторых деталях уже известную нам из его директивы задачу: во взаимодействии с 9-м механизированным и 36-м стрелковым корпусами ударом во фланг наступающим войскам 3-го моторизованного корпуса противника опрокинуть и уничтожить их в треугольнике Олыка, Здолбунов, Дубно, способствуя успешному разгрому радеховской группы соединениями 8-го и 15-го мехкорпусов. Конечная цель — овладеть Дубно.

Генерал Потапов сообщил также, что боевые действия наземных войск будут поддержаны авиацией. Кратко рассказал о тактическом построении боевых порядков вражеских танковых соединений. Подчеркнул необходимость держать наготове артиллерийские части, чтобы наносить потери противнику с дальних дистанций. Предупредил о необходимости ведения разведки и обеспечения флангов — у фашистов достаточно резервов, а потому они могут в любой момент ввести в действие свежие полки и даже дивизии.

Пока мы совещались, начальник связи армии еще раз обменялся информацией с начальником связи корпуса о позывных радиостанций и порядке выхода в эфир, а также дал ориентировочную схему перемещения в ходе наступления командного пункта армии. Словом, сделал все, что полагается в таких случаях, чтобы обеспечить надежное управление войсками.

Командующий торопился и вскоре уехал, а мы стали ждать сигнала. Впечатление о нем осталось очень хорошее. Вопросы наши выслушал внимательно, не перебивая, дал на них ясные и исчерпывающие ответы. Держался просто, по-товарищески. Нам было с ним приятно и легко. [40]

Контрудар

В передовом отряде

Сигнал для начала наступления поступил точно в 9 утра 26 июня. Войска корпуса пришли в движение. Накануне согласно приказу комкора генерал-майора Фекленко командиры танковых дивизий создали передовые отряды, которые снялись с места первыми. Впереди каждого отряда двигалась на танках головная походная застава (ГПЗ), за ней — мотострелковый и танковый батальоны, две противотанковые артиллерийские батареи. Замыкал колонну артиллерийский дивизион 122-миллиметровых гаубиц. Справа и слева по проселочным дорогам и просто по целине шли в пределах видимости боковые походные заставы, каждая в составе танкового взвода.

Передовой отряд 40-й танковой дивизии под командованием командира 80-го танкового полка подполковника Н. Зыбина имел задачу наступать в общем направлении на город Млинов. Отряд 43-й танковой возглавил командир 85-го танкового полка майор Н. М. Алабушев. Его колонна двигалась на Дубно. Задача обоих отрядов состояла в том, чтобы дерзко атаковать и опрокинуть передовые подразделения противника, достигнуть рубежа реки Иква, захватить переправы и удерживать их до подхода главных сил.

Готовясь к бою, майор Алабушев собрал командиров подразделений, входивших в передовой отряд, долго и скрупулезно инструктировал их — сначала всех вместе, затем каждого в отдельности — у развернутой карты. На ней были нанесены маршруты движения и выгодные для обороны рубежи, которые необходимо захватить, упредив противника. Кроме того, на карте был обозначен порядок [41] выхода подразделений к переправам и к городу Дубно. Во время инструктажа командир полка предлагал подчиненным различные варианты обстановки и способы действий отряда при встрече с разведкой противника, его охранением и главными силами в открытом поле, на лесистых участках местности, в населенных пунктах, а затем заставлял командиров выбирать оптимальные решения выполнения боевой задачи. Выслушав каждого, Алабушев сам изложил варианты возможных действий в различной обстановке. А под конец дал командирам подразделений единую условную нумерацию населенных пунктов, высот, перекрестков дорог, рубежей развертывания и других характерных ориентиров. Такая нумерация была очень удобна для передачи докладов по радио.