Тропой Кулика (Повесть о Тунгусском метеорите)

Большой костер быстро привел все в норму. Куртка и документы были высушены, и вскоре мы добрались до поселка геологов, разведывающих Чамбинское месторождение благородного кальцита на Хрустальной шивере.

Янковский рассказал, как оно было найдено. Осенью 1930 года ему пришлось здесь охотиться. Вечерело. Он шел вдоль берега. Внезапно из кустов с шумом вылетел глухарь. Янковский выстрелил, и глухарь камнем упал вниз, застряв посередине крутого откоса противоположного берега. Пришлось перебредать Чамбу и подниматься по обрывистому склону к зацепившемуся за какой-то корень глухарю. Когда до него оставалось совсем немного, Янковский поскользнулся и стал скатываться вниз. Пытаясь задержаться, он схватился рукой за выступавший из-под земли камень и вместе с ним съехал к подножию обрыва. Очутившись внизу, он с досадой швырнул камень о какой-то валун и был поражен, увидев, как серый, невзрачный кусок, покрытый матовой коркой, распался от удара на несколько прозрачных кристаллов, засверкавших в лучах заходящего солнца. Осмотр обрыва показал, что таких камней здесь много. Они гнездами залегали в желтоватой глинистой массе, а внизу на перекате среди гальки в изобилии были рассеяны прозрачные кристаллы. Впоследствии Чамбинское месторождение стало разведываться.

Сквозь просвет среди деревьев показались крыши домиков. Вскоре мы были на месте. Встретили нас очень тепло. Для неожиданных гостей была отведена свободная комната, нам дали спальные мешки с чистыми вкладышами, подоги от комаров, вообще предоставили полный таежный сервис. Чем дальше от центров цивилизации находятся люди, тем они радушнее и сердечнее.

Начальник участка с интересом выслушал рассказ о Елениной шивере и обещал на днях съездить туда с несколькими рабочими, чтобы расчистить заморыш и провести кое-какие поверхностные работы.

Возвращение

На следующий день мы осмотрели разведочные выработки, запаслись продуктами и, распростившись с гостеприимными хозяевами, зашагали дальше по направлению к Ванаваре. От разведучастка до Ванавары около 90 километров, и это расстояние мы преодолели в два дня. Путь был нам уже знаком.

Одну ночь мы провели в охотничьем зимовье — крошечной, приземистой избушке с плоской крышей. Внутри были маленький столик, небольшая железная печка и низкие нары, на которых могут поместиться только два человека.

Здесь по мере сил и возможностей мы привели себя в порядок, чтобы нам можно было, не привлекая особого внимания, вновь вступить в ряды цивилизованного общества. Вид у нас обоих, после месячного скитания по тайге, был довольно непрезентабельный. Куртка, брюки, особенно белье — все это потемнело, пропиталось потом и дымом и приобрело специфический таежный запах, быть может, милый сердцу таежника, но вряд ли приятный людям, далеким от тайги.

В избушке оказалось все необходимое для ночлега. Около печки был запас сухих дров и мелко наколотой лучины вместе с кусочком бересты. На столе лежала коробка спичек и стоял небольшой свечной огарок, а на стене висели мешочки с солью, крупой и сухарями. Чувствовалось, что здесь еще сохранился старинный таежный обычай уходить из зимовья, оставляя в нем все, что нужно для ночлега усталому путнику. По дороге нас захватил дождь, и так приятно было, зайдя в избушку, сразу, без хлопот, растопить печку, обогреться и обсушиться. Уходя на следующее утро, мы, конечно, поступили так же — заготовили дрова и лучину и оставили кое-что из продуктов.

…Прошло несколько часов. Тропа сменилась широкой тракторно-колесной дорогой. Лесные порубки, большие поленницы заготовленных дров, невывезенные срубы изб — все это говорило о том, что поселок уже близко. Где-то неподалеку затарахтел трактор. Еще немного, и впереди завиднелась Ванавара. Давно ли мы покинули ее? И вот мы вновь перед ней, похудевшие, закалившиеся, набравшиеся опыта, во многом понаторевшие, много понявшие, отказавшиеся от многих воззрений, которые месяц тому назад казались бесспорными.

Мы прошлепали по грязным ван аварским улицам и подошли к нашему домику. Увы! В нем перебирали печь, пол был завален кучами щебня, мусора и обломков кирпича, рамы были выломаны. Мы уныло поплелись к моему приятелю Смирнягину. Он бурно приветствовал нас и, несмотря на позднее время, радушно выставил на стол все, что было в доме.

На следующее утро мы отправились в библиотеку и с жадностью набросились на газеты и журналы. Затем пошли в райисполком: надо было позаботиться о жилье для наших товарищей, которые, по расчетам, должны были появиться через день или два. Оказалось, что ремонт домика, в котором мы жили, будет сегодня закончен. Действительно, к вечеру все было готово — мусор выброшен, рамы и стекла вставлены и даже вымыт пол.

Свечки у нас не было, пришлось сидеть в темноте. За время совместных скитаний мы очень сблизились, и тем для разговоров у нас было более чем достаточно. Не был забыт, конечно, и Тунгусский метеорит. Я высказал предположение, что он был, по-видимому, каменным и выпал на землю в виде роя отдельных обломков. Если бы он падал в виде единой монолитной массы, то мы непременно обнаружили бы следы падения — кратер или что-либо похожее на него. То, что метеорит не был железным, доказывается отсутствием железных метеоритных частиц во взятых нами пробах. В противном случае они обязательно были бы найдены в магнитной фракции шлиха. Частицы же каменного метеорита очень трудно обнаружить, так как они очень похожи на земные породы. Я добавил, что это моя личная точка зрения и что Кирилл Павлович более осторожно относится к этому вопросу, считая, что пока нет достаточных оснований утверждать, будто метеорит не был железным, так как за прошедшие 50 лет железные частицы могли полностью окислиться. Могло также случиться, что они выпали за пределами исследованной площади или были слишком мелкими, чтобы быть обнаруженными в пробах.

Предположение о каменной природе Тунгусского метеорита очень заинтересовало Янковского, и он рассказал мне историю одной своей давней странной находки.

Вот эта история.

История загадочного камня

Весной 1930 года после долгих мытарств Янковский добрался до заимки Кулика. Много месяцев назад его, больного, в полубессознательном состоянии, с температурой больше 40 градусов, вывезли с заимки в Кежму. Отсюда он был переправлен в Иркутск, где подвергся тяжелой, сложной операции. Только через несколько месяцев, бледный, худой, без копейки денег, покинул он больницу. Одна-единственная мысль владела им — во что бы то ни стало добраться до места падения метеорита и опять принять участие в работе экспедиции.

И вот один, без денег, не совсем еще оправившийся от болезни, пробавляясь случайной работой, он отправляется в долгий, тяжелый путь. Много дней и недель прошло, прежде чем он добрался до Ванавары. Отсюда уже рукой подать до заимки. Еще два-три дня пути, и он у цели. Вот и изба Кулика.

Янковский входит в нее, взволнованно здоровается. Кулик холодно-безразличным взглядом осматривает его и сухо произносит: «Зачем ты пришел? Разве тебе неизвестно, что экспедиция распалась? Все разъехались. Метеорита мы не нашли… Но мы найдем его, черт побери!» — с внезапной страстью восклицает Кулик и порывисто начинает шагать по избе, не обращая внимания на Янковского.

Кулик тяжело переживал постигшую его неудачу. Бурение в Сусловской воронке, на которое возлагались такие надежды, не дало положительных результатов. Только железная воля Кулика могла еще некоторое время сдерживать распадающийся коллектив. Со свойственным ему упорством он продолжал поиски метеорита в Сусловской воронке. Однако и ему в конце концов пришлось убедиться в полной несостоятельности своего первоначального предположения и отказаться от прежнего мнения.

«Где же Тунгусский наш метеорит?» — с тоской вопрошал Кулик в одном из своих стихотворений: он был не только ученый, но и поэт.

Быть может, прав Кринов, которого он напрасно обидел, уволив из экспедиции, и Южное болото — действительно центр падения гигантской массы метеоритного железа? Метеорит мог пробить толщу вечномерзлых наносов, и через образовавшуюся брешь поднялись подмерзлотные воды, которые и вызвали образование этого болота. Что касается метеорита, то он лежит там, на неизвестной глубине, среди тины и ила. Может быть, нужно требовать новых средств для продолжения работ в Южном болоте?