Пик Сталина

что бы то ни стало добраться до верховьев ледника Федченко, где у перевала

Танымас группу должен был ожидать О.Ю. Шмидт с запасом продоволь-

ствия.

Но желанного перевала все еще не было видно. Разведчики выяснили к

вечеру следующего дня, что намеченная к прохождению седловина, лежащая

впереди в снеговом хребте на высоте в 5200 м, выводит в сторону ледников

долины Абдукагор, т.е. снова в долину Ванча. Другая обследованная

седловина также выводила к Абдукагору.

Вечером, перед остановкой на ночлег, путешественники обнаружили на

фирне человеческие следы. На следующее утро группа пошла в направлении

этих следов на восток. Следы могли принадлежать только альпинистам

другой группы экспедиции, поднявшейся по леднику Федченко.

Перед группой развертывалась панорама безграничных заснеженных

пространств; ширина снежных полей достигала здесь 10 километров. По

краям ледника высились заснеженные горные хребты. И.Г. Дорофеев не мог

установить, на какой ледник они вышли. Превышение отдельных пиков над

ледником достигало 1,5 километра. Высочайшие из них находились в хребте,

расположенном на юге. Здесь топограф нанес на свой планшет пик «26

комиссаров» высотою в 6841 м, Парижской Коммуны — 6865 м и высшую

точку района — пик Революции — 6945 метров2.

1 И.Г. Дорофеев. По «белому пятну» Западного Памира, «Побежденные вершины». Ежегодник советского

альпинизма, год 1951, Географгиз, 1951.

2 По новым данным, высота пика Революции — 6974 м. — Ред.

76

Очередная ночевка была организована на снегу на высоте около 5000

метров. Наступила холодная ночь, температура упала до — 15°. Больные

чувствовали себя совсем плохо. Утром группа продолжала медленно

продвигаться вперед. На севере был виден небольшой поворот ледника. Если

бы за ним снова лежал спуск в долину Абдукагора, то группа очутилась бы в

отчаянном положении. Но за поворотом открылись контуры знакомых

вершин. Величественный ледник уходил на север; его широкая белая полоса

простиралась вперед не менее чем на 30 километров. Теперь было

совершенно ясно, что отряд прошел верховья ледника Федченко и разрешил

задачу отыскания Язгулемского перевала, который путешественники

миновали незаметно для себя.

На 18 день похода И.Г. Дорофеев замкнул свой кольцевой маршрут у

Танымасского перевала. Верховья ледника Федченко были обследованы и

нанесены на карту. У Танымасского перевала выяснилось, что лагерь экспе-

диции уже перебазировался в Алтын-Мазар. Спустившись по течению

ледника Федченко, отряд уже через 3 дня достиг истоков Сель-су и 18 августа

разбил палатки своего лагеря на зеленых полянах вблизи Алтын-Мазара.

***

Географические итоги Памирской экспедиции Академии наук СССР

1928 г. были настолько значительны, что определили направление

исследовательской работы на Памире на несколько ближайших лет. В

результате смелых походов советских ученых и топографов, действовавших в

непосредственном контакте и при помощи альпинистов, была в основном

расшифрована орография центральной части «белого пятна»; было

установлено, что ледник Федченко простирается далеко в глубь неисследо-

ванной области и занимает по своей величине одно из первых мест среди

горных ледников мира. Оказалось, что площадь оледенения ледника

Федченко и его притоков составляет 900 кв. км, а вместе с ледниками

верховий Мук-су доходит до 2000 кв. км, что равно общей площади всех

ледников северных и южных склонов Главного Кавказского хребта.

77

Экспедиция 1928 г. практически доказала возможность сообщения Алайской

долины, через перевалы Кашал-аяк и Язгулемский, с притоками среднего

течения р. Пяндж. Древние пути были открыты вновь. В последующие годы

по маршрутам группы И. Г. Дорофеева и других групп экспедиции в

верховьях ледника Федченко прошла уже не одна группа исследователей

Памира.

Советские исследователи высокогорья приобрели богатый опыт,

позволивший им в будущем решить самые сложные задачи обследования

труднодоступных горных районов страны. Советским ученым удалось

проникнуть в глубь «белого пятна» и пересечь его с востока на запад и с юга

на север, потому что они пользовались опытом альпинистов, научились сами

передвигаться по склонам хребтов и ледникам и распознавать опасности гор.

Стало ясно, что успешное исследование гор возможно только в тесном

содружестве с опытными альпинистами. Важнейшим достижением

экспедиции было составление первой карты, охватывающей бассейн ледника

Федченко. Эта карта, основанная, главным образом, на съемке И.Г.

Дорофеева, была издана уже в 1929 г. Съемкой было безусловно установлено,

что в хребтах, окружающих ледник, есть вершины, достигающие, по крайней

мере, 7000 м над уровнем моря. Немецкие топографы, Р. Финстервальдер и Г.

Бирзак, участники экспедиции, вели фототеодолитную съемку. Они

выпустили свою карту Памира значительно позже, в 1932 г.; перед изданием

эта карта была исправлена и дополнена на основании позднейших работ

советских исследователей, о чем немцы умолчали.

Если работы экспедиции 1928 г. осветили строение неисследованной

ледниковой области и расположение гор на восток от хребта Академии наук,

то в отношении центральной части этого хребта и района, находящегося на

запад и северо-запад от него, экспедиция не дала почти ничего нового. Более

того, немецкие геодезисты, пытаясь с большого расстояния определить

высоту и положение отдельных высоких вершин хребта Академии наук,

«привязали» результаты этих своих измерений к предположительной схеме,

78

составленной ранее Н.Л. Корженевским1. Это привело их к грубейшим

ошибкам. Н.Л. Корженевский в 1925-1927 гг., на основании скудных данных

того времени, полагал, что в узле, образованном соединением хребтов

Дарвазского и Петра Первого с хребтом Академии наук, находится высшая

точка района — пик Гармо, вершина, впервые нанесенная на карту русскими

топографами, наблюдавшими ее из долины в верховьях р. Хин-гоу, вблизи

кишлака Пашимгар. Немецкие участники экспедиции приняли

трапециевидную вершину, так же как и И.Г. Дорофеев2, видевший ее с

ледника Федченко, за пик Гармо. То, что было естественно для И.Г. Доро-

феева3, вооруженного для своих измерений только буссолью, было

совершенно непростительно для немецких топографов, обладавших точными

геодезическими приборами и наблюдавших ранее пик Гармо с запада4.

Ошибка немцев не была случайной, она была вызвана стремлением

упростить орографическую схему района, подогнать ее к своим

представлениям.

Уже в 1929 г. во время расшифровки фототеодолитной съемки высота

трапециевидной вершины оказалась равной 7495 метрам. Таким образом, она

была высочайшей вершиной нашей страны. Последующие работы советских

ученых показали, что орографическая схема, предложенная немцами, была

ошибочной. Наши исследователи доказали, что пик «7495 м» и пик Гармо —

различные вершины, отстоящие друг от друга на большом расстоянии.

Однако после экспедиции 1928 г. ошибочное и упрощенное

представление об орографии сложнейшего горного района еще не могло быть

опровергнуто. Оно внесло путаницу и явилось причиной ряда неудачных

попыток отыскать подступы к высочайшей вершине Советского Союза с

запада и северо-запада, предпринимавшихся в последующие годы

1 См. схему Н.Л. Корженевского.

2 См. страницу 61-62.

3 Следует отметить, что И.Г. Дорофеев, не располагая достаточными данными, справедливо воздержался от

изображения пика Гармо на своей карте (см. карту, приложенную к общему ответу Памирской экспедиции