Моя жизнь и мои успехи

Как-то февральским вечером 1951 года, сидя в кафе “Биффи-Скала” после спектакля “Аида” под управлением Де Сабаты и при участии моей партнерши Константины Араухо, мы разговари¬вали с директором “Ла Скала” Гирингелли и ге-неральным секретарем театра Ольдани о том, какой оперой лучше всего открыть следующий сезон. Гирингелли, всегда безукоризненно оде¬тый, с белоснежной копной волос, не очень-то вступал в доверительные отношения с артиста¬ми, но в тот вечер он смягчился. Директор понял, что я - тот певец, который ему нужен, и даже поинтересовался моим мнением, когда Де Сабата предложил “Норму”.

Гирингелли спросил, считаю ли я “Норму” подходящей для открытин сезона, и Я ответил утвердительно. Но Де Сабата все никак не решал¬ся выбрать исполнительницу главной женской партии. Он был художественным руководите¬лем “Ла Скала”, творя хорошую и дурную по¬году в миланской опере. Суровый по характе¬ру, Де Сабата, так же как Гирингелли, избегал доверительных отношений с певцами. Все же он повернулся ко мне с вопросительным выраже¬нием лица.

“Мария Каллас”, - не колеблясь ответил я. Де Сабата, помрачнев, напомнил о неуспехе Ма¬рии в “Аиде”. Однако я стоял на своем, говоря, что в “Норме” Каллас станет подлинным откры¬тием. Я помнил, как она победила неприязнь пу¬блики театра “Колон”, отыгравшись за свою не¬удачу в “Турандот”. Де Сабата согласился. Види¬мо, кто-то другой уже называл ему имя Каллас, и мое мнение оказалось решающим.

Сезон решено было открыть также “Сици¬лийской вечерней”, где я не участвовал, посколь¬ку она непригодна для моего голоса. В тот же год феномен Марии Менегини-Каллас вспыхнул но¬вой звездой на мировом оперном небосводе. Сценический талант, певческая изобретатель¬ность, необычайное актерское дарование - все это самой природой было даровано Каллас, и она сделалась ярчайшей величиной. Мария встала на путь соперничества с молодой и столь же агрес¬сивной звездой - Ренатой Тебальди.

1953 год положил начало этому соперниче¬ству, продлившемуся целое десятилетие и разде¬лившему оперный мир на два лагеря. Тридцати¬летняя Каллас уже шесть лет выступала на сцене. Тебальди было 31 год, и она имела восьмилетний оперный стаж. Необъявленное сражение началось в декабре на сцене театра “Ла Скала”. Первой оперой в афише была объявлена “Валли” Каталани с Тебальди в главной роли; второй оперой шла “Медея”, главная роль - у Каллас.

В “Валли” на открытии сезона Рената Тебальди снискала успех, однако критика совер-шенно несправедливо выдвинула некоторые за¬мечания относительно интерпретации, которая, на мой взгляд, в точности соответствовала сильному и замкнутому характеру ее нордической героини. Величественная фигура Тебальди придавала всей опере “Валли” нужный масштаб.

LA WALLY – La Scala – 7.12.1953 – Tebaldi, Scotto, Tozzi, Guelfi – Carlo Maria Giulini

Щедрый и силь¬ный голос певицы отличался несравненной чисто¬той.

Однако в Милане уже создавалась та самая “партия Марии Каллас”, стержнем которой явля¬лись достаточно снобистские круги. Публика по-прежнему была за Ренату Тебальди; за нее же стояли все “ласкаловцы”, от хора и до оркестра, от многих простых певцов до солистов. Каллас не вызывала у них излишних симпатий ни вначале, ни впоследствии, когда устраивала громкие столкновения с кем-либо, например с Ди Стефано, представителем того же поколения и точно так же идущим в те годы к своему огромному успеху, Но перед Каллас все как-то робели. Женщина выдающегося таланта, она требовала, одна¬ко, полного подчинения себе всех и вся.

В результате полемики, сопровождавшей открытие сезона, а также после выступления Тебальди Каллас поняла, что ей представился, мо¬жет быть, единственный случай сравняться с со¬перницей, и взялась за тщательную подготовку “Медеи”. Она выстроила свой собственный образ героини; под руководством Сары Феррати отре-петировала всю актерскую часть и скрупулезно, шаг за шагом проработала все, что касается му¬зыки. Более того, она заказала себе совершенно необыкновенное платье, к тому же у нее имелся козырь: незадолго до этого она сбросила ни мно¬го ни мало 36 килограммов и собиралась проде¬монстрировать публике свой силуэт манекен¬щицы, Благодаря диетам ее лицо сделалось бо¬лее рельефным, а выражение его стало более му-ченическим, интересным. Лишь позднее, несколь¬ко лет спустя, ее голос начнет тускнеть, как полагают, именно вследствие этого резкого уменьшения веса. Но тогда, в декабре 1953 го¬да, Мария Каллас была во всех отношениях вы¬дающейся исполнительницей.

“Медея” имела потрясающий успех. Мария предстала перед всеми — критикой, публикой и даже перед своими хулителями - истинной вол¬шебницей. Она тут же сделалась королевой “Ла Скала”, подобно Маргерите Карозио до войны, а этот триумф возвел ее на трон. Как все монархи, Мария Каллас опиралась на обширную когорту людей. Миланский свет был очарован ею и откры¬то поддерживал новую звезду. Ее муж, Джован-баттиста Менегини, кирпичный магнат, был чело¬веком простого происхождения, однако обладал

хорошим вкусом и коллекционировал карти¬ны, а также этрусский антиквариат. Менегини изъяснялся в основном на венецианском диа¬лекте, но зато был окружен весомыми друзья¬ми. Он близко дружил с Мондадори, и потому имя Каллас не сходило со страниц печатных изда¬ний. Он был другом Валли Тосканини, которая в свою очередь имела постоянное почетное кресло в директорской ложе Гирингелпи. Менегини вла¬дел чудесной виллой в Сирмионе. Этот сердечный, милый человек своим трудом пробивал себе до¬рогу в жизни, олицетворяя собой “итальянское чудо”, и до безумия любил Марию. Что могло быть благоприятнее этих обстоятельств для Каллас?

Валли Тосканини также не скупилась на со¬веты. Валли была выдающейся женщиной с ве¬ликолепным музыкальным образованием, эле¬гантной и обаятельной, истинная гранд-дама, от которой и я нередко получал советы и похвалы. Однажды после “Отелло” она сказала мне: “О, если бы это мог услышать мой отец!” Для Марии дружба с этой женщиной, одной из столпов сво¬его “клана”, имела колоссальное значение. Много значила для нее и дружба с модисткой Бики, род¬ственницей Пуччини, видной женщиной не только в области моды. Бики лично готовила для нее платья. Б “клан” входили и другие представите¬ли влиятельного Милана, среди которых особое место занимал директор газеты “Коррьере делла сера” Миссироли, всегда одним из первых появлявшийся после спектакля в гримерной Марии с поздравлениями.

Подобный блок взаимных симпатий роко¬вым образом перечеркивал Ренату Тебальди или по меньшей мере отодвигал ее на второй план. Рената не смирилась. Оскорбленная явным пред¬почтением, которое “клан” “Ла Скала” демон¬стративно проявлял к сопернице, она покинула миланский театр. Ее решение вызвало массу дис-куссий, но, так или иначе, миланская публика лишилась отнюдь не менее великой певицы, хо¬тя и совершенно иной по темпераменту и манере. В сущности, споры, продолжавшиеся до начала 60-х годов, бушевали вокруг изумительной испол¬нительницы, способной выступать с разнообраз¬ным репертуаром, актрисы, обладавшей тон¬чайшим художественным чутьем, и крупной клас¬сической певицы с ярким и чистым голосом, певицы незабываемой.

В конце 1955 года и Я наконец столк¬нулся с “божественной”. Мне предстояло по-явиться в “Ла Скала” после двухлетнего отсут¬ствия, которое было прервано одним-единствен¬ным выступлением в “Шенье” именно с нею и Протти.

ANDREA CHENIER – La Scala – 08.01.1955 – Callas, Protti - Votto

Я возвращался из Нью-Йорка, где с боль¬шим успехом исполнял “Отелло” совместно с Тебальди, “Кармен” с Райз Стивене и “Шенье” с Зинкой Милановой, после чего выступил на ве¬ронской Арене. “Ла Скала” нас с Каллас ожи¬дала “Норма”, ее боевой конь. Дирижировать должен был мой старинный друг Вотто. Я ехал в

“Ла Скала” ненадолго, так как месяц спустя мне предстояло выступить в венской “Штаатсопер” с “Кармен”, затем отправиться в долгие гастроли по Франции с “Тоской”, “Отепло”, “Девушкой с Запада”, “Самсоном и Далилой”, после чего уехать в Рио-де-Жанейро и Чикаго и, наконец, возвратиться в Нью-Йорк.