Путешествие в страну Зе-Ка (полный авторский вариант)

    В последней речи Руссэ было одно сильное место: „Меня спрашивают, почему я занимаюсь концентрационными лагерями и оставляю без внимания разные несправедливости в других странах Запада? - У меня есть друг Ричард Уайт, знаменитый американский писатель, если бы его спросили: почему ты пишешь только о неграх в Америке, а не пишешь о нужде среди белых или других явлениях, он бы ответил: Потому, что я сам - негр и пишу о том, что мне близко и о том, что я знаю“ Каждый из нас говорит о том, что он пережил. Я пережил судьбу раба в концлагерях и я могу писать и могу бороться только против того, что я знаю из живого опыта.

    На этом закончился процесс. Речи адвокатов с обеих сторон не принесли ничего нового. В последний день Вьеннэ и Нордман говорили то же, что и в первый - механически повторяя, что Руссэ сфальшивил тексте и что в Советском Союзе нет тюрем, а вместо них созданы какие то идеальные воспитательные учреждения. И однако на столе трибунала лежали оригинальные тексты советского права, и в зале сидели люди, которые поседели в лагерях и оставили свое здоровье в советских тюрьмах. Я ждал, что скажет Нордман о свидетелях, как он будет реагировать на мое показание. Но все, что Нордман сказал обо мне, было: „Этот Марголин, который смеет утверждать, что в Советском Союзе погибли сотни тысяч евреев“. Большего цинизма не могли 6ы показать и гитлеровцы, чем показали эти защитники Воркуты и Колымы. Когда встал для последнего снова обвиняемый Морган, директор „Леттр Франсэз“, он вернулся к тому, с чего коммунисты начали: „Ваше полное отсутствие беспристрастия, г-н президент“..» сказал он. И президент Коломье, который весь процесс старался держать равновесие между двумя сторонами и быть «нейтральным», вспылил, лишил его слова, и закрыл заседание.

    12 января 1951 года был о6ъявлен приговор, но обвиняемые даже не явились выслушать его. Это был очень мягкий приговор, потому что, как с неподражаемой наивностью выразился президент Коломье в мотивах решения суда, «Не надо излишней строгостью углублять пропасть, которая и так образовалась между двумя идеологическими „обозами“». «Чтобы не углублять пропасть», суд приговорил Моргана и Дэкса к символическим штрафам, к уплате 100 000 фр. в пользу Руссэ, к заплате судебных издержек (около 4 000 000 фр.) и к опубликованию приговора в их жypнале, так же как и в десяти других изданиях по выбору Руссэ.

    В заключение я хочу остановиться на политическом и моральном значении процесса Давида Руссэ. Можно рассматривать этот процесс с разных сторон, и хотя силой вещей мы вынуждены по очереди и отдельно говорить о каждой из них, надо помнить, что все они неразделимы и сводятся к одному и тому же: к защите человека, к борьбе за его право и свободу.

    С политической точки зрения процесс Руссэ был информационным процессом первого ранга. Это было восстание против принципа «Железного Занавеса» и протест против замалчивания одного из самых страшных преступлений нашего времени. Коммунисты пробовали представлять этот процесс, как «антисоветскую пропаганду». Это в корне неверно. Пропагандировать можно мнения и учения, идеи, программы и идеалы. Факты не пропагандируют - их доводят до сведения. Знание не пропагандируют - его распространяют. Процесс Давиде Руссэ вырвал сотни тысяч людей из состояния наивного неведения к констатировал факт, что советский строй есть лагерный строй. Можно знать это и всe-таки остаться сталинистом, как в свое время можно было знать про Дахау и нюрнбергские законы и все-таки оставаться нацистом. Нo нельзя терпеть положение, когда массы и целые политические партии на Западе строят свою политическую ориентацию на самообмане, на недоразумении, на незнании основных фактов современности.

    Процесс Давида Руссэ был первой удачной попыткой разбудить совесть и расширить политический горизонт масс. Для сотен тысяч людей он был сенсацией. Это еще немного. Но надо помнить, что борьба против концлагерей только еще начинается. Мы доведем знание о том, что делается в Сов. Союзе, до миллионов и добьемся, что оно станет достоянием всего человечества. Пока эта колода в виде 10 000 концентрационных лагерей не будет убрана с дороги, никакой действительный прогресс в мире не будет возможен. И пока существует в мире рабовладение под маской красивых слов, борьба против него не прекратится.

    Процесс Руссэ - один из эпизодов идейного наступления Западной Деократии на тотальную ложь. Если бы мы думали, что через три месяца начнется война, если бы мы ждали близкой войны, то выступление Руссэ и план интернациональной Комиссии просто не имели бы никакого смысла. Предложение Руссэ открыть лагеря для контроля опирается на веру в возможность мира. Если под давлением мирового общественного мнения советское правительство решится показать свои лагеря и откажется от их герметической изоляции, если оно смягчит их зверский режим, то это безусловно в какой-то мepe разрядит напряжение и подымет шансы мира. Кто борется против концлагерей средствами Руссэ, т.е. путем апелляции к людям доброй воли, через демократические организации и на открытом суде, тот защищает мир. Мир не достигается замалчиванием зла. Руссэ сказал, что страна, где существуют лагеря, не имеет будущего. Надо прибавить: страна, где существуют лагеря, не только не имеет будущего, но и представляет угрозу для всего света, она несет в себе зерно всесветной катастрофы.

    С чисто гуманитарной точки зрения кампания Руссэ остается единственной попыткой помочь миллионам несчастных, для которых создан ад на Земле, и вся вина которых состоит в том, что они не соответствуют стандартам коммунистической мысли и поведения. Как это легко сказать: «все равно им помочь нельзя - не стоит и стараться!». За этим дешевым скептицизмом скрывается равнодушие. И это не случайно, что равнодушны именно те, кто не был в советских лагерях, а протестуют и верят в необходимость и в силу протеста те, кто были в лагерях и не могут забыть их. Если бы заключенные в советском подземном царстве знали, что кто-то спорит к заступается за них. Но есть другие, которые поддерживают их тюремщиков и стараются заглушить голос протеста, то они бы их прокляли, как союзников преступления. Наш протест ведет к тому, что Политбюро в Москве принуждается обратить внимание на многие безобразия в лагерях, за которые ответственна местная администрация. Это уже выигрыш для заключенных. А что касается системы лагерей в целом, то ее, конечно, нельзя уничтожить протестами, пока существует диктатура, но можно добиться изменения к лучшему. Например: можно и следует бороться за освобождение из лагерей и отпуск заграницу целых категорий политических заключенных, и за допущение интернационального контроля. Если Сов. Союз хочет мира с Демократией Запада, он рано или поздно должен будет договориться об условиях мира, и нашей задачей является включить проблему лагерей в число пунктов, подлежащих дискуссии. Мы не дадим забыть о трагедии миллионов з/к. И потому так страшно вредна и преступна деятельность разных Дэксов, Морганов и людей пятой колонны, которые имеются во всех странах Запада, и которые хотят снять этот вопрос с очереди. Они хотят создать впечатление, что лагерная трагедия никого в мире не интересует, и что это только «трюк антисоветской пропаганды». Процесс Давида Руссэ был очной ставкой этих бандитов пера, стоящих на cтpaжe лагерей с теми, кого они называют «агентами империализма». Суд заклеймил диффамацию и провел границу между агентами тюремщиков и агентами заключенных. Наши противники защищали НКВД, а мы защищали своих товарищей, погибавших в лагерях без суда и вины

    И здесь перейдем к еврейскому аспекту процесса Давида Руссэ.

    Чем объясняется, что столько еврейских свидетелей и экспертов участвовало в этом процессе? Был ли это случай? - Нет. Было ли это обдуманное намерение организаторов процесса? - Такое объяснение слишком недостаточно. Руссэ с легкостью нашел многочисленных свидетелей-евреев, потому что евреи занимает одно из первых мест среди жертв лагерей, потому что нельзя говорить о советском терроре вообще, и о лагерях в частности, не касаясь кровавых страданий, которые они причинили еврейскому народу.