Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

6. В «Рассказе» особенно выделяется беспорядочность стрельбы, а также то, что часть стрелявших находилась вне комнаты.

7. Сведения об убитых наповал и о количестве раненых и добитых в «Рассказе» также отличаются от «Записки». В «Записке» говорится: «Ник. был убит самим ком-ом наповал, затем сразу же умерли А.Ф. и люди Р-х. А-й, три из его сестер, фрейлина и Боткин были еще живы. Их пришлось пристреливать». В «Рассказе»: «Когда стрельбу приостановили, то оказалось, что дочери, Александра Федоровна и, кажется, фрейлина Демидова, а также Алексей были живы».

Теперь перед нами следующее свидетельство Юровского — его воспоминания. Как увидим, в них вновь появляются новые подробности.

«Ввиду угрожающей обстановки развязка ускорилась. Развязка возлагалась на меня, а ликвидация на одного из товарищей. 16 июля 1918 года часа в 2 днем ко мне приехал товарищ Филипп и передал постановление Исполнительного Комитета о том, чтобы казнить Николая. Что ночью приедет товарищ, который скажет пароль „трубочист“, которому нужно отдать трупы, которые он похоронит и ликвидирует дело. <…> Я призвал к себе начальника отряда товарища Павла Медведева из Сысертского завода и других и сказал им, чтобы они в случае тревоги ждали до тех пор, пока не получат условного специального сигнала. Вызвав внутреннюю охрану, которая предназначалась для расстрела Николая и его семьи, я распределил роли и указал кто кого должен застрелить. Я снабдил их револьверами системы „Наган“. Когда я распределил роли, латыши сказали, чтобы я избавил их от обязанности стрелять в девиц, так как они этого сделать не смогут. Тогда я решил за лучшее окончательно освободить этих товарищей в расстреле как людей, неспособных выполнить революционный долг в самый решительный момент. Выполнив все соответствующие поручения, мы ждали, когда приедет „трубочист“. Однако ни в 12, ни в 1 час ночи „трубочист“ не являлся, а время шло. Ночи короткие. Я думал, что сегодня не приедут. Однако в 1 1/2 постучали. Это приехал „трубочист“. Я пошел в помещение, разбудил доктора Боткина и сказал ему, что необходимо всем спешно одеться, так как в городе неспокойно, и я вынужден их перевести в более безопасное место. В 2 часа я перевел конвой в нижнее помещение. Велел расположиться в известном порядке. Сам-один повел вниз семью. Николай нес Алексея на руках. Остальные, кто с подушкой в руках, кто с другими вещами, мы спустились в нижнее помещение в особую очищенную заранее комнату. Александра Федоровна попросила стул. Николай попросил для Алексея стул. Я распорядился, чтобы стулья принесли. Александра Федоровна села. Алексей также. Я предложил всем встать. Все встали, заняв всю стену и одну из боковых стен. Комната была очень маленькая. Николай стоял спиной ко мне. Я объявил: Исполнительный Комитет Советов рабочих, Крестьянских и Солдатских Депутатов Урала постановил их расстрелять. Николай повернулся и спросил. Я повторил приказ и скомандовал: „Стрелять“. Первый выстрелил я и наповал убил Николая. Пальба длилась очень долго, и несмотря на мои надежды, что деревянная стенка не даст рикошета, пули от нее отскакивали. Мне долго не удавалось остановить стрельбу, принявшую безалаберный характер. Но когда наконец мне удалось остановить, я увидел, что многие еще живы. Например, доктор Боткин лежал, опершись локтем правой руки, как бы в позе отдыхающего, револьверным выстрелом я с ним покончил, Алексей, Татьяна, Анастасия и Ольга тоже были живы. Жива была еще и Демидова. Тов. Ермаков хотел окончить дело штыком. Но, однако, это не удавалось. Я вынужден был поочередно расстреливать каждого». [1185]

Что же узнаем мы об убийстве из этих воспоминаний?

1. Юровский подтверждает присутствие Павла Медведева в доме Ипатьева в ночь на 17 июля. При этом опять никаких сведений об отбирании наганов у охраны нет.

2. Из воспоминаний выясняется, что, оказывается, убийство было возложено на внутреннюю охрану, которая, по-видимому, состояла из латышей. Сведения о «латышах» приводятся в воспоминаниях Юровского впервые.

3. Выясняется, что Юровский разместил будущих убийц в расстрельной комнате еще до того, как там появилась Царская Семья. До этого этих сведений у него не было.

4. В воспоминаниях меняется месторасположение Государя. Если из «Рассказа» становится понятно, что Государь стоял лицом к Юровскому, так как он не мог слушать последнего, повернувшись к нему спиной, то в воспоминаниях Николай II стоял, именно повернувшись спиной к убийцам.

5. Вновь меняется характер материала южной стенки. Как и в «Записке», Юровский вновь говорит, что она была деревянной, но тем не менее пули от нее рикошетили.

6. В который раз у Юровского меняется число выживших после первых залпов. Сравним: «Записка» — выжили Наследник, три Великие Княжны, Демидова и Боткин; «Рассказ» — Великие Княжны, Императрица, Демидова и Наследник; Воспоминания — Боткин, Наследник, Великие Княжны Ольга, Татьяна и Анастасия, Демидова.

Таким образом, анализ воспоминаний Юровского наводит нас на мысль, что они либо написаны разными людьми, либо человеком, совершенно не владевшим знанием обстоятельств преступления, либо человеком или людьми, сознательно фальсифицирующими событие. А вполне возможно, что к «свидетельствам Юровского» можно отнести все три вышеназванные соображения.

Свидетельства А. Г. Белобородова. «Русский рабочий» Белобородов, чье участие в убийстве Царской Семьи долгое время определялось как главное, в своих воспоминаниях самого убийства не коснулся. Однако в 1951 году в эмигрантской газете «Русская мысль» появилась статья некой Л. Норд под названием «Исповедь Белобородова». Если верить этой статье, Белобородов поделился в 20-е годы с Норд подробностями убийства Царской Семьи. Произошло это в помещении бывшего Александровского дворца в Царском Селе, превращенного большевиками в музей, где Норд работала в качестве эксперта-искусствоведа. Один раз вечером, когда все экскурсанты уже покинули дворец, Норд зашла в дворцовую церковь. В ней никого не было, свет был выключен. Помещение церкви было перегорожено ширмами. Норд была одета в белую шаль и белые мягкие туфли, предназначенные для того, чтобы не испортить паркета. Полумрак церкви, вся ее обстановка вызвали у Норд размышления о превратности человеческой судьбы. «Чьи-то шаги оторвали меня от дум. Не видя вошедшего, слышала, что он остановился неподалеку. Оставаться за ширмой было неудобно. Я вышла. Одновременно раздался дикий вопль. Какой-то мужчина рухнул на колени, спрятав лицо в руках. На крики приближали научный сотрудник музея и сторожа. Когда мужчину поднимали под руки, он, не открывая зажмуренных глаз, бормотал:

— Она, она… Я видел ее…

Открыв наконец глаза, он взглянул в мою сторону. На лице его появился такой страх, что он невольно передался и мне. Подавшись назад, я ощутила на спине мурашки.

— Вы видите ее? — снова крикнул он. — Это она, Романова!

— Кто?? Романова?? — изумленно переспросил научный сотрудник. — Что Вы, товарищ Белобородов. Это наша сотрудница… — и подойдя к двери, он повернул выключатель. Яркий свет залил церковь, прогнав сумерки.

При имени цареубийцы я почувствовала, что кровь, отхлынув от сердца, оставила его ледяным.

Мы смотрели друг на друга с разными чувствами, но не могли отвести взгляда. Глаза Белобородова были еще белыми и расширенными от страха. Он молчал, его сотрясала дрожь. Теперь мне было понятно, что в сумерках из-за моей длинной белой шали и мягких белых туфель, которые я надевала во дворце, чтобы не портить паркет, он принял меня за привидение. По пути к дворцовой канцелярии Белобородов оглядывался по сторонам и просил, чтобы зажигали свет. Идя последней, я гасила его. Упав в кресло, Белобородов попросил пить, но, сделав большой глоток воды, поставил стакан на стол. Сообразив, что вода — не напиток для чекиста, научный сотрудник послал сторожа за водкой. Тот быстро вернулся с литровой бутылкой. Одобрительно кивнув головой, Белобородов выплеснул воду в окно и налил стакан до краев. Выпив его, он провел рукой по лицу, как будто что-то сгонял с него. Я смотрела на его съежившуюся, с втянутой в плечи головой, фигуру, на незначительное, жалкое теперь лицо, и мне просто не верилось, что этот человек мог выносить приговор Царской Семье и позже возглавлять наркомат.