Записки солдата

- Почему вы не откажетесь от этого проклятого чулана, - сказал он, - и не приобретете удобный прицеп, как Монти?

Этого разрешения как раз мы и добивались.

Мой прицеп, оборудованный в Англии по тщательно продуманным указаниям Хансена, был так богато отделан, что я часто испытывал чувство стыда зато, что живу в таком комфорте. В потолок были вмонтированы четыре лампы из плексигласа для освещения в дневное время; ряд флуоресцирующих ламп освещал стенды с картами, установленные вдоль боковых стен. Передняя часть прицепа, отделанная красным деревом и устланная коврами, имела полукруглую форму и напоминала церковный алтарь. Действительно, когда маршал авиации Теддер впервые посетил меня, он подошел к перилам, разгораживавшим помещение, опустился на колени на скамью перед "алтарем" и сказал:

- Причастите меня, пожалуйста.

В 1947 г. я через различные каналы пытался разыскать этот штабной прицеп, но в хаосе демобилизации отчетность на европейском театре военных действий была приведена в столь запутанное состояние, что никаких следов прицепа обнаружить не удалось. Что касается грузовика, который служил мне квартирой, удалось установить, что его отправили в Англию.

Один фермер написал мне, что он купил этот грузовик во время распродажи излишков американского имущества и что он служит прекрасным убежищем для его пастуха в торфяных болотах.

* * *

На другой день, по освобождении Парижа, я вернулся на командный пункт, помещавшийся в амбаре близ Шартра, после непродолжительного полета в Брест. Я застал Эйзенхауэра, примостившегося на пороге. Хотя Айк приехал по весьма серьезным делам, он все же предложил мне прогуляться на другое утро в Париж и посмотреть город.

- Завтра воскресенье, - сказал он, - и все будут долго спать. Мы сможем побывать в Париже и вернуться без всякого шума.

Он радировал Монти и пригласил его присоединиться к нам, но Монти принес свои извинения и отказался, - он был слишком занят в связи с продвижением английских войск к Сене.

На следующее утро еще не было 8 часов, когда наши машины втиснулись в колонну, продвигавшуюся по сонным бульварам Шартра. Защитного цвета "Кадиллак" Айка, украшенный французским, английским и американским флажками, двигался между двумя бронеавтомобилями. Зиберт прокладывал дорогу на своем джипе. По мере приближения к Парижу нам навстречу стало попадаться все больше и больше велосипедистов; создавалось впечатление, будто половина Парижа в это утро села на велосипеды и отправилась за город в поисках продовольствия. Время от времени мы давали сигнал, проезжая мимо какого-нибудь допотопного грузовика с большими колесами, газогенераторная установка которого отравляла воздух выхлопными газами. То там, то здесь вдоль дороги спали солдаты 4-й дивизии, которые завернулись в свои походные одеяла и не обращали никакого внимания на шум.

Джероу поджидал нас на углу оживленной улицы у Орлеанских ворот, разукрашенных флагами. Мы проехали через Монпарнас, миновали бульвары, изрытые канавами, которые должны были служить убежищами от бомбардировок, и направились в префектуру полиции, занятую штабом де Голля. На широкой лестнице, идущей со двора до самой канцелярии де Голля, была выстроена республиканская стража в наполеоновских мундирах, с красными полковыми значками и в черных лакированных шляпах. Де Голль ждал нас в своем кабинете. На его длинном угрюмом лице появилась приветливая улыбка. Это была моя первая встреча с этим суровым солдатом армии сопротивления, и я не мог отыскать в чертах его лица ничего, кроме мрачной и непреклонной решимости. Де Голль заговорил о крайней необходимости показать парижанам, что на этот раз союзники достаточно сильны и смогут оттеснить немцев на территорию Германии и там их уничтожить. Он предложил провести одну или две наши дивизии по улицам Парижа, дабы произвести должное впечатление на парижан и вдохнуть в них бодрость.

Айк повернулся ко мне и спросил, что мы можем сделать. План очередной наступательной операции был уже готов и предусматривал выступление наших войск из Парижа в восточном направлении.

Поэтому я ответил, что, возможно, мы смогли мы провести одну из дивизий прямо через площадь Этуаль, чем направлять ее кружным путем через окрестности Парижа.

- Когда мы сможем это сделать? - спросил Айк.

- О, возможно, через два-три дня, я не могу сказать точно.

В сопровождении генерала Жозефа-Пьера Кёнига, назначенного генералом де Голлем военным комендантом Парижа, мы направились к бульвару Инвалидов, где под позолоченным куполом дома инвалидов находилась гробница Наполеона. Бегло осмотрев гробницу, мы пересекли Сену и выехали на широкую площадь Согласия, затем направились к утопающим в зелени Елисейским полям. Огромное трехцветное полотнище обвивало Триумфальную арку сверху донизу. Как только Эйзенхауэр вышел из машины, чтобы поклониться могиле Неизвестного солдата, к нему устремилась ликующая толпа. Обратный путь к автомобилю был прегражден толпой, и, чтобы расчистить дорогу, потребовалось вмешательство военной полиции. Но когда Айк находился уже в двух-трех шагах от спасительной дверцы автомобиля, его сзади обхватил огромный взъерошенный француз и покрыл обе щеки бессчетным количеством поцелуев. Побагровевший Айк барахтался, пытаясь высвободиться из этих объятий, а окружающая толпа испускала неистовые крики восторга. Будучи отрезанным от своей машины, я все же сумел пробиться к одному из охранявших нас джипов, около которого хорошенькая молодая женщина что-то нашептывала водителю. Несколько минут спустя, стирая со щек губную помаду, я шутя сказал Айку, что счастливее его.

- Ваших почестей оспаривать не буду, - сказал я ему, - а попытаю счастья в толпе.

28-я дивизия помогла протащить на север наш бредень через фронт Монтгомери, а затем отошла в американский сектор и остановилась у Версаля, готовясь принять участие в предстоящем наступлении 1-й армии восточнее Сены. Эта дивизия была наиболее подходящим кандидатом для участия в предстоящем марше союзников через Париж.

День 29 августа выдался безоблачный и тихий; приведенные в порядок колонны 28-й дивизии в полном походном снаряжении промаршировали по Елисейским Полям от Триумфальной арки до запруженной народом площади Согласия. Там под звуки дивизионной песенки "Хаки Билл" процессия разделилась на две колонны, и каждая колонна направилась в свой район сосредоточения. То, что парижане принимали за парад, в действительности было тактической переброской войск на фронт. За 26 часов, считая с момента выступления на марш, дивизия покрыла расстояние от Версаля до бивака в Булонском лесу. Там она сделала привал и счистила с обмундирования и с грузовиков грязь, накопившуюся за 36 дней боев и походов. Воспользовавшись остановкой, командование дивизии довело до войск инструкцию о "параде" и отдало боевой приказ на переход с марша в наступление.