Я сын батрака. Книга 1

Сюда же к курятнику мы с Лёнькой Беленковым пошли ящериц ловить. Мне тогда было лет девять или восемь, и для меня это было впервые, и я шёл и думал, как это будет. Лёня мне объяснил, что ящерицы живут в норках, а кормиться они из них выбегают. Начали искать ящериц тех, которые пошли обедать. Лёнька быстро поймал и мне показывает, я так близко ящерицу ещё не видел, это было впервые. Спинка у неё зеленоватая, а брюшко жёлтое. Затем Лёнька одну ящерицу отпускает и тут же ловит другую, а у меня никак не получается, я не успеваю её схватить как она шмыг в норку. Но вот, наконец, мне удалось ящерицу схватить за хвост, но получилось, так что хвост остался в моих руках, а ящерица убежала. Я испугался, что оторвал несчастной хвост, и как закричу: «Лёня, я ящерице хвост оторвал, она, наверное, умрёт. Алексей стоит, улыбается и говорит: «Ничего ты ей не оторвал, она сама тебе хвост бросила». На меня такое откровение сильно подействовало, я не мог взять в толк, как так взять свой же хвост отцепить от тела и бросить. Но оказывается, такое в природе бывает. Позже я видел ящериц и с большими хвостами и маленькими, и вообще без хвостов. Позже, такое явление для меня, стало привычным.

Я ХОЧУ РАБОТАТЬ

На другой день я поднялся рано утром и пошёл в село Джалгу в МТС, что бы устроиться на работу комбайнёром или трактористом. Надежды на то, что устроюсь, было мало, но что-то делать надо же, а то уже стыдно сидеть на шее у старших членов семьи. Я, конечно, по двору делал всю работу, но что это за работа для молодого здорового парня. Одним словом за два часа я по пыльной дороге, отмерял двенадцать километров и пришёл в МТС. Нашёл там механика и сказал ему о цели своего прихода. С ним мы пошли к директору станции, он выслушал меня и сказал: «Сейчас нам механизаторы не нужны, но, если ты хочешь нам помочь, то езжай на шесть месяцев, учиться на тракториста в село Михайловку, что под Ставрополем, нам пришла разнарядка отправить два человека, но хорошо будет, если ты хоть один поедешь. У меня тут же пролетело в голове, опять учёба и снова голодные дни, нет, с меня и того хватило. Но затем подумал, сейчас вернусь, в свой двор и на меня опять будут бросать косые взгляды, так может, стоит поехать учится, а оттуда меня заберут в армию. Все это у меня за секунду пролетело в голове, и я говорю директору механизированной станции: «Хорошо, я поеду учиться по вашему направлению, только давайте письменно договоримся, что вы каждый месяц будете мне высылать деньги по 150 рублей на питание. А то знаете, я уже в такой школе учился и там так наголодался, что такое удовольствие больше испытывать мне не хочется». Директор как-то выпрямился на стуле и говорит: «Ну, у тебя и запросы, и где я тебе возьму эти 150 рубликов. Что я из своего кармана буду тебе их посылать, нет, так дело не пойдёт, или ты едешь без условностей или нет». В общем, не договорились, и я пошёл обратно в хутор.

По дороге меня догнала водовозка, запряженная парой лошадей, которыми управляла Мария Рожкова, женщина лет тридцати. Поравнялась со мной и говорит: «Сеня, садись, довезу до лесной полосы, затем я поверну в сторону Бурукшуна». Думаю, а что пусть довезёт, ведь до лесной полосы километров шесть топать. Сел с ней рядом на сиденье, роль которого исполняла доска, лежащая на бортах брички, и мы покатили. Лошади бежали рысцой, и мы быстро доехали до лесной полосы, я на ходу соскочил с брички и пошёл в лесную полосу. К своему удивлению там я увидел наших борзых собак, подумал, что они здесь делают. Позвал их к себе, но они только посмотрели в мою сторону и побежали от меня по лесной дороге, словно они мне чужие. Дома об этом я рассказал отцу, на что он мне ответил: «А что делать, сынок, охота на дичь давно закончилась, а им бегать надо, вот они и живут своей жизнью, когда хотят, убегают, когда хотят, прибегают. И никакой от них пользы. Вот в старом хуторе у нас была борзая, так борзая, она утром убегала, а вечером возвращалась с дыней в зубах, и дыня, не побитая целая и чистая, только две вмятины от зубов верху и две снизу. Она нас всё лето дынями кормила, а эти живут только для себя». Ну ладно, думаю, собаки живут своей жизнью, а мне что делать, уже средина июня, а я никак с работой не определюсь, настроение упадническое, я надоел хутору, хутор надоел мне, в семье напряжение, мне никто ничего не говорит, но напряжение чувствуется. Я готов был уже куда угодно ехать, лишь бы убыть из дома и этого хутора. По радио каждый день говорят о целине, которую разрабатывают на севере Казахстана. Эту целину хвалят на все лады, как там хорошо, как дружно туда едут добровольцы, как о них заботится партия и правительство, одним словом рай, да и только, и приглашают всех желающих поехать работать в этот рай. Слушая радио, я подумал, а почему бы мне туда не поехать, у меня профессия как раз для целины, да и хорошо там, ведь по радио зря говорить не будут. Да и денег на дорогу не надо, сказали, что райкомы комсомола целинников отправляют к месту работы бесплатно. Я тогда был ещё наивный и верил тому, что говорили по радио. Ещё немного подумал, а как же, дело ведь серьёзное, надо всё как следует обдумать, прикинул так и этак и всё-таки решил ехать. Вечером этого же дня объявил родителям, что завтра уезжаю в Село Ипатово, а затем, по путёвке комсомола на целину. Странное дело, но мое решение ехать на целину, домочадцы выслушали спокойно, никто не стал меня отговаривать или желать доброго пути. Как будто я уезжал, куда-то недалеко, и ненадолго. Такое отношение меня обидело, неужели думаю, я им так надоел, что они рады, что я уезжай хоть куда, лишь бы у них на глазах не был. Но об этом говорить ничего не стал, утром встал чего-то поел и на автобус.

В Ипатово пришёл в райком ВЛКСМ и девушке объяснил, зачем я пришёл. Она на меня как-то странно посмотрела и говорит: «Тебе надо переговорить с секретарём райкома комсомола, он у нас решает такие дела. Но его пока нет, и будет он к обеду». Но до обеда время было ещё много, и я пошёл по улице прогуляться. Иду по улице в сторону центра и смотрю, навстречу мне идёт высокий парень, я не стал в него вглядываться, так как знакомых у меня в Ипатово раз-два и обчёлся, и уже проходил мимо него, как вдруг слышу: «Сеня, это ты что-ли?» Я посмотрел, кто меня окликнул и в нем узнал Виктора Беляева, сына нашей школьной учительницы, с которым мы раньше в хуторе дружили. Мы с ним поздоровались, он расспросил меня, где я живу и чем занимаюсь, а когда я ему всё рассказал, то он спросил меня, зачем я в Ипатово приехал. Я ему сказал, что хочу на целину уехать, а в райкоме комсомола нет секретаря, а без него такой вопрос никто не решает, так что пока его нет, решил погулять. Виктор смотрит на меня с загадочной улыбкой, как будто он знает то, чего я не знаю, и говорит мне: «Так я и есть секретарь райкома комсомола, а по поводу целины я вот что тебе скажу. Ехать на целину я тебе не советую, я там был в командировке и насмотрелся на эти целинные прелести. Вкратце тебе расскажу, чтобы ты имел представление. Условия проживания там не то, что плохие, там их вообще нет ни каких, в лучшем случае люди живут в палатках, а то и спят просто в степи на земле. Жильё пока не строят, те строительные материалы, которые поступают туда, пускаются на объекты соцобеспечения, жильё там конечно будут строить, но только не в этом году и не в следующем. Питание там отвратительное, в основном, пустые каши. Обстановка криминогенная, мало того, что туда едут кто попало, так на целину навезли ещё и бывших заключённых, поэтому драки-поножовщины там обычное дело. За те три дня, которые я там был, убили двух парней, которые приехали по комсомольской путёвке. Из нашего района туда уехало восемь человек, шесть уже вернулись, где ещё двое, я не знаю. Вот такие, на целине дела. Ты, Сеня, мой друг детства, и я тебе желаю только добра и поэтому советую, выбрось из головы поездку на целину, в нашу контору больше не заходи, мы с тобой не виделись, иди на автостанцию и езжай домой». Мы с Виктором пожали друг другу руки, он ушёл к себе в контору, а я пока стоял и не знал, что делать. Домой в хутор возвращаться не хотелось, к брату Андрею — там то же нечего делать, на автобус ещё рано, ладно, думаю, пойду на колхозную базу, оставлю там чемоданчик, и потом пройдусь по селу, может, что в голове и созреет.