Я сын батрака. Книга 1

Подъехали к нашим воротам, Николай мне говорит: «Сеня, надо заехать во двор, там меньше глаз будет». Я побежал открывать ворота, Николай развернул машину и начал задом сдавать во двор, я как мог, помогал ему. Мои родители смотрят на меня, и не понимают что происходит, зачем это грузовая такая большая машина, заезжает в их небольшой двор. Николай остановил машину, и пошёл к моим родителям, которые стояли в растерянности у летней кухни, а я побежал закрывать ворота. Что они там говорили, я не знаю, когда я вернулся, Николай говорит мне: «Сеня, снимаем барана и в сарай, а затем ты напои водой баранов, которые в кузове, а в сарае мы с твоим отцом сами разберёмся». Разбирались они долго, я уже успел овец в кузове машины напоить, хлеба с молоком поесть с мамой, и только тогда Николай вышел из сарая и попросил у мамы какую-нибудь тряпку завернуть мясо. Мама пошла в хату, вынесла кусок ткани от простыни и дала Николаю. Через некоторое время Николай вышел из сарая с большим свёртком положил его в кабину, затем говорит мне: «Сеня, ты садись в кузов и следи, чтобы ещё какой-нибудь прыгун, из кузова не выскочил». Я запрыгнул в кузов, и мы поехали. Вскоре мы были в Джалге. Где живёт куркуль, я не знал, но я хорошо знал, где живёт Николаева мама, и вот к ней мы и поехал. Только машина остановилась у двора, на крылечке появилась сначала сестра Николая Галя, а затем и их мама, для меня тётя Надя. Николай взял с собой свёрток и пошёл в дом, за ним пошли его сестра и мама. Через некоторое время Николай вышел и говорит: «Сегодня, Сеня, ночуем у моей мамы, она приготовит ужин, а сестрёнка приготовит нам баньку. А теперь поехали к куркулю отвезём ему его баранов». Подъехали ко двору хозяина баранов, он вышел и говорит Николаю: «Ты, Мыкола, поезжай по переулку в мой огород, там у меня загон для овец, вот туда их и сгрузим».

Подъехали к его загону, смотрю, а в загоне находится десятка полтора баранов, я думаю, вот он момент удачи, сейчас мы своих баранов сгрузим в загон, они перемешаются с его баранами, и тогда не поймёшь, где наши, а где не наши, ведь на внешний вид они все одинаковые.

Говорю Николаю: «Подгоняй машину задом к загону, баранов будем разгружать прямо в загон, давай быстрее, пока хозяина нет». Николай подогнал машину я, не дожидаясь пока Николай, откроет борт машины, сам спрыгнул на землю, открыл задний борт, затем снова заскочил в кузов и давай выталкивать баранов в загон, а Николай помогал им спрыгивать. Пока хозяин с хозяйкой шли по огороду к загону, мы всех баранов разгрузили, закрыли борт машины и стоим, ждём расчёта за транспортировку баранов.

Подходят хозяин со своей хозяйкой, хозяину-куркулю, на вид лет 50, он невысокого роста, плотного телосложения. Хозяйка тоже невысокого роста не толстая, но, как говорится, в теле. Хозяйка хоть и закрывала рот кончиком головного платка, но всё-таки было видно, что она довольно молодая, примерно лет тридцать. Куркуль с Николаем сразу заговорил о стоимости доставки груза. Николай настаивал на 150 рублях, а куркуль хотел нам заплатить 80 рублей. Спор Николая с куркулём затянулся, я понял, что надо мне вмешаться в их спор. Подхожу к спорщикам и говорю: «Николай, а что ты с ним споришь, если он не хочет выполнять свои договорные обязательства, то мы с тобой грузим своих шестнадцать баранов в кузов и везём туда, откуда мы их взяли, а он пусть ищет дураков, кто за такую цену ему их привезёт, — и добавил, — совесть надо иметь, ты посмотри, что твои бараны с нами наделали, они нас так уделали своим дерьмом, что мы неделю будем отстирываться». Затем спросил у него: «Так вы платите 150 рублей, или мы сейчас баранов грузим и увозим их обратно?» Я знал, что он заплатит и не даст нам увезти баранов назад, ведь что такое увезти баранов, да ещё и не известно куда мы их повезём, а чабан других баранов ему не даст, ссылаясь на то, что он купленных баранов уже отдал. Куркуль помолчал, затем говорит: «Ладно, пойдём, посмотрим, что вы там привезли». Они ушли, я выдержал паузу и тоже пошёл к ним. Подхожу, к ним, а Николай мне говорит: «Слушай, Сеня, дядько Михайло говорит, что мы ему не всех баранов привезли, надо было привезти 16 голов, а мы, по его словам, привезли 15. Когда мы разгружали, ты считал баранов?» Ага, думаю, не доверяет куркуль, тогда надо применить агрессию, то есть, надавить на его психику. Так пишут в книгах, которых я читал большое множество. Я поворачиваюсь к хозяину и говорю: «Вы что нам не доверяете?» — «Та получается так, я посчитал баранов их сейчас в загоне тридцать, а моих оставалось пятнадцать, так что вот так», — утверждает хозяин. «А Вы уверены, что у Вас было пятнадцать баранов в этом загоне? Я, например, как только мы подъехали к загону, то сразу посчитал ваших баранов и насчитал их четырнадцать голов» — «Как четырнадцать? Не может быть. Нюра, нас же было семнадцать, двух увезли на базар, должно остаться пятнадцать, а Нюра?» — как-то растерянно спрашивает хозяин хозяйку. Нюра сначала молчала, но затем говорит: «Михайло, та шо я их считало чи шо, мабуть було чи пятнадцать, чи четырнадцать, мы же в выходные их на базар возили. Та все правильно отдавай гроши и ныхай хлопцы едут отдыхать, а то видно за день устали». Михайло поёжился как от холода и говорит: «От чёртова баба, ничего нельзя доверить, обязательно напутает, и всё-таки меня берёт сомнение» — «Какие сомнения? — возмущаюсь я, — я своих баранов знаю, я их сам выбирал, так что если хотите, я их снова пересчитаю». Запрыгиваю в загон, и начинаю считать своих баранов, насчитал ровно шестнадцать. «Какие могут быть вопросы?» — спрашиваю я у хозяина загона. «И всё-таки меня берут сомнения», — сказал куркуль. Тут я не на шутку разозлился, а что? Ведь полная несправедливость. Ему сделали добро, с таким трудом погрузили и привезли баранов, а его, видите ли, берёт сомнение. Где спрашивается совесть у человека? «Ладно, — говорю, — раз Вы не хотите рассчитываться, то мы грузим баранов в машину и увозим назад. Беру барана полегче, чтобы удобней было закинуть на спину, и говорю Николаю: «Николай, открой, задний борт, будем грузить в машину баранов, и отвезём их туда, где мы их брали». Тут спохватился Михайло и говорит: «Хлопыц, ты подожди, я же ни сказал, что не заплачу, просто поторговаться же надо вот я с вами и торгуюсь». На что я ему ответил: «Торговаться надо было раньше, когда договаривались с Николаем о доставке груза, а сейчас надо выполнять договор, правильно я говорю?» — «Та правильно, тильки хотилось трохи поторговаться. Нюра, сходи и принеси все гроши, которые лежат в комоде, а то тут намечаются ещё расходы». Нюра ушла, а дядька Михайло ещё раз пересчитал баранов и остался доволен. Стоит среди загона и потирает руки. Николай стоял в стороне и в разборках не участвовал, наверное, подумал, что я сам разберусь.

Пришла Нюра, принесла деньги, которые лежали в холщёвом мешочке, отдала Михайлу, тот отсчитал 150 рублей и подаёт мне. Я взял деньги и передал Николаю, а сам думаю, вот это день, мне перепадёт 50 рублей, от таких мыслей у меня радостно забилось в груди сердце. Ну вроде и всё сделано, пора ехать мыться и ужинать, но Михайло завёл снова разговор насчёт того, чтобы мы привезли ему солому с колхозного поля. Он обращался к Николаю и поэтому я молчал. Николай выслушал просьбу хозяина и говорит: «Договорными вопросами занимается мой помощник Семён, вот с ним и говори, как договоритесь, так и будет». У меня сразу в голове забегали шарики, да ролики, как сделать так, чтобы с этого куркуля взять больше денег. Раз Николай направил хозяина ко мне, то он со мной стал договариваться.

Я у него сразу спросил: «Чья солома, которую мы будем возить, кто будет её грузить, увязывать, а затем разгружать?» Хозяин двора засмеялся и говорит: «Солома? Та ничья она, стоит в поле скирд, прошлогодней соломы никому не нужен, берут все, кто хочет, вот и мы с этого скирда возьмём. Так что тут беспокойства никакого не будет. А грузить и выгружать солому будете вы, мыни ця работа тэпэр ны под силу, а Нюрка, шо с бабы возьмёшь, баба она и есть баба, так шо, хлопцы, надежда только на вас». Затем он помолчал немного, видать прикидывал, сколько нам заплатить за работу, прикинул и говорит: «Я думаю, за цю работу 60 рубчиков хватэ». Сказал, смотрит на меня, и ждёт ответа, но я с ответом тяну, думаю, про ту солому, которая стоит в поле в скирду. То, что куркуль сказал, что солома ничья, то это он так думает, а солома ведь колхозная и если мы будем её грузить, то значит, мы её будем воровать у колхоза, вот на этом надо и сыграть в цене. А хозяин двора меня торопит: «Ну, шо мовчишь, так хватэ 60 рублей чи ни» — «Нет, не хватит, за всю работу надо 200 рублей, и я объясню почему. 100 рублей за погрузку соломы, её доставку в ваш двор а затем её разгрузку» — «Ну, — не выдержал хозяин, — а 100 рубчиков ещё за что?» — «А ещё сто рублей за страх!» — спокойно сказал я. Хозяин от неожиданности аж подскочил и завопил: «Мыкола, подывысь на своего помощника он с меня гроши требует за страх, якый страх, кого у нас тут бояться, тут же село, вси друг друга знают, Мыкола, скажи ему. Но я движением руки остановил хозяина и сказал ему» — «Не надо мне ничего говорить, раз я сказал, значит, так оно и есть. Солома — это колхозное добро, а Вы нас заставляете это добро воровать, Вы забыли, сколько людей пересажали за горсть зерна, которое находили в кармане колхозника. Некоторые люди сидят до сих пор, так Вы что хотите, чтобы и меня с Николаем посадили? Лично меня такая перспектива не прельщает, да и Николая тоже. У него семья, кто тогда будет кормить её? Одним словом, если Вы с моим вариантом стоимости доставки груза не согласны, то мы Вас покидаем. Сказал и пошёл к машине, Николай пошёл вслед за мной. Хозяину такой поворот в делах не нужен, он идёт вслед за нами размахивает руками и говорит: «Ну, хлопцы, ну подождите, я уже и вилы бросил в кузов машины, давайте договоримся, тильки сбавьте трошки цену, мне солома нужна позарез на подстилку овцам, если не будет подстилки, то шерсть у них будет грязная, и она теряет в цене, так что без соломы ну никак».