Я сын батрака. Книга 1

Позже, когда мы выросли, то поняли, что бабушка Сурмилова ни какая, не ведьма, просто между Сурмилихой и Михаилом был какой-то конфликт, и Михаил, чтобы отомстить бабушке Сурмиловой натравил нас, несмышлёнышей, на неё. Да и в Дериной яме, никаких чертей не было, это нас бабки пугали ими, только зачем? Но, мы это узнали, когда уже выросли, а в то время, верили, и очень боялись ходить у её двора. А вот Ивану хочешь, не хочешь, приходилось идти, вот парень страху натерпелся. Но это было давно, а сейчас я на постоялом дворе лежу и отдыхаю.

Отдыхать пришлось недолго, ведь нам надо было к девяти утра быть в военкомате, а туда добираться ещё часов пять. Когда я ложился отдыхать, то предупредил хозяйку хаты, чтобы она разбудила меня в четыре часа утра. Проснулся я от того что меня кто-то толкал в плечо, при свете лампы я увидел лицо хозяйки, он сказала что уже четыре часа и она нам на завтрак, приготовила чай с сухариками. Я дал команду всем подниматься и пригласил к столу попить чай с сухариками. Народ поднимался нехотя, но как услышали о еде, зашевелились быстрее. Лошади никак запрягаться не хотели, они думали, что отдыхать будут до утра, а потом поедем домой, а оно вон что получилось, мало того что насильно их запрягли так ещё и ехать надо дальше от дома. Это им не нравилось и они то и дело останавливались, затем под нашим напором двигались шагов на десять вперёд и опять останавливались. А тут ко всему ещё испортилась погода, подул встречный ветер и пошёл обильный мокрый снег. Николай Звада, так же сидел на поперечной доске в санках, что-то в виде облучка, и погонял упрямых лошадей, в один момент, кони так достали его, что он стегнул рыжего жеребца кнутом, тому, видать, это не понравилось, и он в ответ лягнул Николая.

Удар пришёлся погонщику в подбородок, Николай кубарем слетел с санок и растянулся на снегу. Я шел с той стороны санок, куда свалился Николай, подскочил к нему, а он никакой, зову его, а он молчит. Все в растерянности смотрят друг на друга, никто не знает что делать. Ну, думаю, раз я признан как бы лидером этой группы, значит мне и решать. Я говорю парням: «Давайте его положим на санки». Вчетвером, осторожно взяли за руки и за ноги и положили его на санки. Затем я расстегнул ему ворот фуфайки, думаю, может это поможет ему и он очнётся. И действительно, вскоре Николай очнулся и хотел подняться, но я ему сказал, чтобы он лежал в санках, а сам взял лошадей под уздцы и пошёл впереди их. Но рыжий жеребец не хотел идти и не давал это делать такой же рыжей кобыле. Тогда я решил поговорить с жеребцом, подошёл к его морде, сказал ему несколько «Ласковых» слов, а затем, дал ему кулаком по сопатке, взял в руки вожжи, огрел кнутом рыжего по ребрам, дал понять кто здесь хозяин, рыжий, пошёл как миленький. Он сначала шёл быстрым шагом, но затем самостоятельно перешёл на рысь. Я на ходу заскочил в санки и дал команду парням садиться, а что, снега много санки идут легко, хватит нам ноги бить. Парни весело заскочили в санки, а Григорий Мирошниченко, тот самый страшильщик, сказал: «Сеня, тебе сразу надо было взяться за вожжи, так мы бы давно были бы в Ипатово и не пешком». Как бы там ни было, в военкомат мы прибыли вовремя.

Когда мы всей толпой явились в приёмную военкомата, то там сидела только одна девушка секретарь, и больше никого не было в обеих комнатах. Девушка, увидев такую толпу «пришельцев», широко открыла глаза и спросила: «А вы это откуда? И так вас много». Такой вопрос меня, мягко говоря, озадачил, если не сказать возмутил. Я ей показываю повестку и говорю: «Насколько я понимаю, эта повестка из вашего военкомата?» Она взяла в руки повестку посмотрела и говорит мне: «Да из нашего. А, так вы прибыли по повестке, ну так бы и сказали. Тогда подождите немного, я вас долго не задержу, сейчас всех вас запишу в журнал, и можете быть свободны». Я своим ушам не поверил, столько мучений и все для того чтобы записать в журнал. Я в жёсткой форме высказал ей своё возмущение, она пыталась мне, что-то ответить, но я ей не давал вставить слово.

Моему возмущению не было предела, надо же, вызвать для того чтобы записать нас в журнал и, главное, явиться к 9.00. Как будто они не знают, где находится хутор Северный. Пока я с секретарём военкомата воевал, мои коллеги по призыву, стояли в углу приёмной и ждали, чем всё это закончится. А закончилось ничем, девушка секретарь сказала, что она здесь ни при чём, а во всём виноват военком, но его сейчас нет, и неизвестно когда будет. Я, как человек обязательный, не мог понять, как это так, военком нас вызвал издалека к девяти часам утра, а сам на работу не явился. В моей голове такой его поступок не укладывается. И я, чтобы выяснить хоть что-то об этом, решил спросить у секретарши. Говорю ей: «Скажите, как же это получается, вы к нам в хутор прислали повестку, подписанную военкомом, в которой он обязывает призывников явиться к 9.00 в Ипатово в райвоенкомат, а сам при этом на работу не явился. Как это называется? Он что у вас не военный?» Девушка секретарь, наверное, от хуторского парня не ждала такого вопроса и как-то растерялась, затем неуверенно отвечает: «Да нет, он у нас военный, но он может где-то задержаться» — «Как задержаться, ведь это он вызвал нас к себе, и он должен знать, где находится хутор Северный и с каким трудом мы сюда всю ночь в непогоду добирались, а он, видите ли, задержался».

Девушка как-то съёжилась, видать от моего наскока на неё, и затем, как бы оправдываясь, говорит: «Ну что вы на меня кричите, это всё он, и при этом показывает на дверь, на которой написано «ВОЕНКОМ». Я всё никак не мог успокоится: злость, на военкома, на этого лентяя, который не хочет во время прийти на работу, меня распирала и поэтому в заключение я секретарше сказал: «Знаете что, девушка, ваша полувоенная организация под названием «военкомат» похожа не на военкомат, а на контору рога и копыта, и то там больше порядка, чем у вас». Я по натуре похожий на свою маму, она если разойдётся, то её не остановишь, пока она всё не выскажет, вот и я такой же. Хотя позже я понял, что иногда надо свои эмоции сдерживать.

Но шуми не шуми, а раз сам начальник не организован то и в его конторе будет бардак, и одним шумом тем более моим его не исправишь и нам ничего не оставалось, как с обидой на несправедливость возвращаться домой. Ехать сразу домой нельзя, надо дать лошадям отдохнуть хотя бы до вечера. От нечего делать парни разбрелись кто куда, я и Звада пошли к моему брату Андрею. Оказалось, что Андрея дома не было, была Дуся, жена брата, Николаева тётка. У Дуси было плохое настроение, мы там немного посидели и ушли на базу колхоза. Кстати, когда я звал Николая в гости к его тёте, то он не хотел идти, мотивируя тем, что отношения его семьи и семьи Давыденко никогда не были тёплыми, но я всё-таки его уговорил пойти и вот такой результат, как и ожидал Николай Звада. За день в нашей команде многое изменилось и к вечеру нас осталось только двое, многие уехали на попутном транспорте, а мы с Николаем остались, лошадей-то не бросишь. Всю ночь ждали, пока подморозит, и уехали на другой день рано утром. Домой добрались без приключений, в хутор лошади бежали легко и быстро, но всё же, домой добрались только к вечеру. Ждать мне призыва пришлось долго, взяли в армию только в августе месяце.

ОПЯТЬ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ

На дворе май месяц 1954 года, с табуном я давно не работаю, время от времени езжу на поля за отца, на это работа для человека в возрасте, а я молодой, здоровый парень и мне хочется настоящего трудного дела, а его нет. В колхоз работать, я идти не хочу, да и родители против такого шага, а больше в хуторе-то и делать нечего. Можно устроиться работать трактористом, но тракторная станция находится в селе большая Джалга, а это от хутора двенадцать километров, работать там как-то не с руки, да и возьмут ли туда, там говорят своих механизаторов девать некуда, так что не знаю, как и быть. Как-то утром уже в конце мая, я вышел из хаты во двор и сел на порожке и сижу. Во дворе никого не было, вдруг слышу разговор у ворот, слышен был голос отца и ещё какого-то мужчины. Ладно, думаю, говорят, пусть говорят, меня это не касается, но вышло на оборот. Не знаю, о чем там отец говорил с этими мужиками, но во двор он вошёл быстрым шагом, решительный и злой.