Ленин. Социально-теоретическая реконструкция

На смену медленной, размеренной жизни ссыльного пришли кипучие, увлекательные эмигрантские будни профессионального революционера, сосредоточенные вокруг библиотек крупных городов, работы по организации партии, а также связанными с ней встречами, собраниями и конференциями. Привыкание к эмигрантской жизни с ее частыми переселениями и поездками по партийным и политическим делам всегда несло в себе элемент неопределенности для молодой супружеской пары. В 1902 г. из-за слежки полиции редакции «Искры» пришлось переехать сначала из Швейцарии в Мюнхен (с Потресовым и Верой Засулич), а потом из Мюнхена в Лондон. Письма Ленина свидетельствуют, что в это время его очень занимало сопоставление особенностей развития городов и аграрного развития в Западной Европе и в России, но его внимание привлекали и интересные бытовые различия. [163] Интерес Ленина к этим вопросам сохранился и во время второй эмиграции и был неотделим от определенных эмоциональных мотивов. Хотя Ленин и не был сентиментальным человеком, им часто овладевала тоска по родине, что также хорошо видно по его переписке с семьей. [164] Но в общем покой был Ленину обеспечен, он старался жить тихо, скромно, но не без развлечений, среди которых были театр, музыка и, в первую очередь, библиотека. [165] Однако это относительное спокойствие продолжалось только до II съезда партии в 1903 г. и ее раскола на большевиков и меньшевиков. На партийное строительство, на создание нелегальной партии профессиональных революционеров была направлена и литературная деятельность Ленина (см. известную книгу «Что делать?», на которой я подробнее остановлюсь в третьей главе). После съезда, под влиянием острых дискуссий и партийного раскола, Ленин почувствовал сильное утомление, что бывало с ним и позже после крупных споров. Например, гораздо позже, в марте 1912 г., когда после январской партийной конференции, на которой был избран первый большевистский ЦК, снова разгорелась фракционная борьба, он жаловался сестре: «Впрочем, среди наших идет здесь грызня и поливание грязью, какой давно не было, да едва ли когда и было. Все группы, подгруппы ополчились против последней конференции и ее устроителей, так что дело буквально до драки доходило на здешних собраниях. Словом, так мало здесь не только интересного, но и вообще хорошего, что не стоит и писать». [166] Ленин не мог участвовать в политической, партийной борьбе «вполсилы», политика была для него страстью, как и все, за что он брался. Если дело переставало его увлекать, он просто оставлял его. Даже грибы он собирал «с азартом». [167] Ленин увлеченно спорил и почти всегда «перегружал» изложение своей точки зрения, прибавляя к нему определения и метафоры, разящие взгляды противника, подчеркивающие слабые места его аргументации. Выражения «дурак», «идиот», «кретин», «ублюдок» встречаются в «Полном собрании сочинений» Ленина не менее ста раз. [168] Во многих источниках, мемуарах говорится о том, что под влиянием резких споров Ленин иногда почти впадал в экстаз, в определенном смысле «выходил из себя», о чем упоминала и Анна Ильинична.

Многие, совершая серьезную ошибку, неправильно понимают природу влияния, которое оказывал Ленин на людей. Его поведение, выступления в дискуссиях и партийной борьбе они объясняют своего рода маниакальным стремлением захватить или удержать власть, а также другими причинами такого рода. Конечно, властные мотивы неизбежно присутствуют в любой серьезной политической дискуссии. Однако в случае Ленина мелочные властные соображения ни в коем случае не могут считаться решающими. Он руководствовался страстной убежденностью. Этот маленький человек был харизматической личностью. После смерти Ленина даже его бывший друг и соратник по социал-демократическому движению Потресов, уже будучи его заклятым врагом, признал его «гипнотическое» воздействие на людей. Мнение Потресова противостоит таким искаженным представлениям о Ленине, которые были характерны, например, для Струве, считавшего Ленина «человеконенавистником», для которого ценность человека определялась сиюминутными политическими целями. Струве считал, что Ленин презирал людей, был холоден и жесток и обладал «неукротимым властолюбием», одним словом, Струве попытался задним числом отомстить своему бывшему сопернику, представив его злобствующим человеком, лишенным духа компромисса. [169] Из часто цитируемых воспоминаний Потресова, однако, вырисовывается отнюдь не образ холодного и расчетливого политика. Говоря о воздействии Ленина на людей, Потресов также подчеркивает важность убежденности и внутренней веры: «Ни Плеханов, ни Мартов, ни кто-либо другой не обладали секретом излучавшегося Лениным прямо-таки гипнотического воздействия на людей, я бы сказал, господства над ними. Плеханова- почитали, Мартова — любили. Но только за Лениным беспрекословно шли, как за единственным, бесспорным вождем. Ибо только Ленин представлял собою, в особенности в России, редкостное явление человека железной воли, неукротимой энергии, сливающего фанатичную веру в движение, в дело, с не меньшей верой в себя. Эта своего рода волевая избранность Ленина производила когда-то и на меня впечатление». [170] В 1907 г. примерно такое же наблюдение сделала и Роза Люксембург. По воспоминаниям Клары Цеткин, на одной международной конференции «Роза Люксембург, отличавшаяся метким глазом художника, подмечавшим всё характерное, указала мне тогда на Ленина со словами: “Взгляни хорошенько на этого человека. Это — Ленин. Обрати внимание на его упрямый, своевольный череп. Настоящий русский крестьянский череп с несколькими немного азиатскими чертами. Этот череп хочет свалить стены. Может быть, он будет разбит, но никогда не уступит”». [171]

После больших, утомительных дискуссий Ленин нуждался в длительном отдыхе, прогулках, обособлении от внешнего мира. Но, быстро восстановив силы, он продолжал борьбу с прежней энергией. После съезда, на котором произошел разрыв с прежними друзьями, Ленин остался в одиночестве. Даже Г. В. Плеханов, в которого Ленин был буквально «влюблен» несколько лет назад, [172] в 1904 г. встал на сторону меньшевиков. В Плеханове, своем «великом учителе», Ленин разочаровался не в первый и не в последний раз. В период создания «Искры» его удивило и эмоционально отдалило от Плеханова барское поведение и властность последнего. В то же время, под влиянием встреч с Плехановым Ленин говорил о его «сильнейшем уме», который ощущается «как физическая сила». Ленин крайне болезненно переживал разрыв с Плехановым. Несмотря ни на что, он уважал Плеханова и Мартова и после их смерти. Утверждение, что Ленин был «холодным и расчетливым» человеком или «маниакальным раскольником», противоречит известным нам историческим данным. [173] Однако Ленин, несомненно, был человеком, не сходившим с революционного пути, каким он представлял его в соответствии со своими убеждениями. После ухода Ленина из «Искры» большевики в 1904 г. создали газету «Вперед», а в 1905 г. — «Новую жизнь», которые пользовались популярностью в российских социал-демократических организациях.

1904 год стал черным годом в истории семьи Ульяновых: проживавшая в Киеве Мария Александровна практически осталась в одиночестве, так как все трое живших с ней детей были арестованы.

1.4. Революция и вторая эмиграция

Революция открыла новую страницу и в жизни Владимира Ильича. Она стала для него репетицией точно так же, как он позже неоднократно называл 1905 год репетицией 1917 года. Ленин расширил свои связи. Он, например, завязал дружбу с присоединившимся к большевикам А. А. Богдановым, который за несколько лет до этого привлек к себе внимание как философ и экономист. Углубились и связи Ленина с Горьким [174] и Луначарским, если упомянуть только о наиболее известных интеллигентах, имена которых сохранились в памяти лучше, чем, например, имя рано умершего И. В. Бабушкина, с которым Ленин еще в 90-е гг. вместе работал в петербургских кружках. Итак, после начала революции 1905 г. жизнь Ленина забурлила, весна «промчалась» в подготовке и проведении III съезда партии, на котором Ленин впервые поставил во всей полноте проблему вооруженного восстания. Предварительно он долго изучал весь комплекс связанных с ней теоретических и практических вопросов. [175] Узнав о начале революции, Ленин не вернулся тотчас в Россию (о причинах этого можно только гадать, быть может, он почувствовал, что это еще не «его» революция?), но вел огромную литературную работу, его статьи одна за другой публиковались в России. 2 ноября, после обнародования царского манифеста 17 октября, отразившего определенную «либерализацию» самодержавия, Ленин выехал из Женевы через Стокгольм в Россию, в Петербург, куда 10 дней спустя за ним последовала и его жена. Времени на личную жизнь было мало, поскольку в Петербурге Ленин погрузился в редакторскую и организационную работу. Некоторое время Ленин и Крупская жили на Невском проспекте, [176] им приходилось постоянно менять место жительства, проявляя осторожность в условиях нелегальной деятельности. В середине ноября Ленин через М. Н. Лядового обратился к руководителям немецких социал-демократов, К. Каутскому, Р. Люксембург, К. Либкнехту, с просьбой принять участие в газете «Новая жизнь». [177] Между тем Ленин и Крупская, естественно, продолжали оставаться на нелегальном положении. 23 ноября Петербургский цензурный комитет принял решение о привлечении к судебной ответственности редактора-издателя газеты «Новая жизнь» Н. М. Минского за напечатание в номере газеты от 23 ноября статьи Ленина «Умирающее самодержавие и новые органы народной власти».