Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin

Таки было. Весьма американская заносчивость, начало так называемой контркультуры,могло сподвигнуть политически левую молодежь Британии присоединиться кпротестным митингам против войны во Вьетнаме или промаршировать по лондонскойГросвенор-сквер — протест, направленный в большей степени противкапиталистических марионеток Лейбористской партии, чем против американскоговмешательства в войну, в которую не была прямо втянута Британия, — но этоопределенно не привело к «длинноволосой революции», о которой регулярноразглагольствовали все, начиная от Аллена Гинзберга и Тимоти Лири и заканчиваяДжоном Пилом и Донованом. Молодые британские студенты, преимущественнопредставители среднего класса, может, и были счастливы тысячами собираться нарок-концерты и даже поэтические вечера, но когда в 1967 году подлинныйфранцузский революционер по имени Ги Дебор прибыл в Лондон, чтобы сплотить«народ» вокруг идеи действительного захвата власти в свои руки, из двадцатинаиболее активных британских революционеров, согласившихся встретиться с ним вквартире на Ноттинг Хилл Гейт, на месте появились только трое — и они провеливечер, распивая пиво и смотря спортивный матч по телевизору.

КогдаДебор вскоре вернулся домой в Париж, собрав студентов в группу под названием LesEnragés (ту самую резко политическую группу, что стояла за крупнымистуденческими восстаниями 1968 года в Париже и Нантере, в которых встолкновениях с полицией за один день было арестовано около шестисот студентов,пока почти десять миллионов французских рабочих вышли на забастовку в качествеподдержки), так называемые революционеры в Лондоне издалека едва наблюдали заэтим, больше расслабленно куря травку и обсуждая подробности «возвращения»Дилана, чем на самом деле направляясь на улицы любым доступным способом.Единственными битвами, которые, похоже, приходились им по душе, быливыступления за бесплатные рок-фестивали, фальшивая «причина», которая приведетк нежеланному хаосу на Батском фестивале 1970 года, где безбилетные Ангелы Адаи французские студенты-«радикалы» потребовали пропустить их и начать столькодрак, сколько они захотят.

Вконце концов, единственное настоящее заметное столкновение между британским«истеблишментом» и его так называемой хиппи-«альтернативой» крутилось вокругтого, было ли преувеличенно фаллическое карикатурное изображение медвежонкаРуперта из журнала Oz «непристойным» или нет, — смехотворная ситуация, котораяв итоге привела к позорному процессу в Центральном уголовном суде Лондона летом1971 года, кульминацией которого стало получение всеми тремя редакторами Ozусловного срока вместе с беспрецедентным уровнем национальной славы, от которойдвое из троих — будущий автор бестселлеров, телеведущий и футурист РичардНевилл и издатель-мультимиллионер Феликс Деннис — безмерно выиграли в последующиегоды. Как впоследствии заметил прозорливый политический комментатор Эндрю Мэрр:«Мишка Тедди со стояком — в значительной степени он обощил британский ответреволюции».

ВБритании 1968-ой стал первым годом, когда продажи альбомов превысили продажисинглов, еще один факт, на который не обратил внимания Джимми Пейдж, слишкомохваченный возбуждением от руководства своей собственной группой, чтобызаботиться еще о чем-либо, что могло происходить за ее пределами, в считавшемсяреальным мире. Тем не менее, процветающее положение продаж альбомов,несомненно, подтолкнет к успеху его The New Yardbirds. Однако прямо тогда Пейджбыл слишком занят составлением сет-листа, сбитого из старых номеров TheYardbirds и блюзовых каверов — вещей, которые должны были, как он предполагал,«позволить нам разгуляться в этих рамках», что-то вроде музыкального«возбуждения», к экспериментам с которым он только изредка подходил в TheYardbirds, но он надеялся, что новый состав позволит ему наконец развить его.«Было полно областей, которые называли свободным форматом, но то былаоткровенная импровизация, поэтому к тому времени, когда собирался Zeppelin, япоявился с горой риффов и идей, ведь каждый вечер, когда мы продолжали,происходило новое».

Остальныебыли, несомненно, готовы. «Бонзо и я уже были в зоне безумия после The Band ofJoy, — рассказывал мне Плант, — поэтому для нас было вполне естественнымуходить в долгие соло, паузы и крещендо. В смысле, я слушаю вещи вроде ‘HowMany More Times’ и их ритм — там есть все эти биты шестидесятых и вставки,которые могли появиться на альбоме ‘Nuggets’. И для Джимми, и для насэто был выход на новый уровень».

ВтайнеПейдж продолжал сомневаться, насколько хорошо в конечном счете будет работатьего новый певец («Было очевидно, что он может петь, но я не был уверен в егопотенциале в качестве фронтмена»), но он все более убеждался в его ценности скаждым представлением. Голос Планта был настолько силен, что когда по времяконцента в Стокгольме 12 сентября по непонятным причинам отключились усилители,«его голос был по-прежнему слышен в дальнем конце зала поверх музыки всейгруппы». Кроме того, все неожиданно пошло слишком быстро, чтобы теперьостановиться. В тот же день американский деловой журнал ‘Amusement Business’сообщил, что «лондонский сессионный басист Джон Пол Джонс и вокалист РобертПлант^[6] получили от Джимми Пейджапредложение присоединиться к его The New Yardbirds».

Однимиз тех, кто обратил внимание на это первое представление, был датский фотографЙорген Энджел, в те времена семнадцатилетний студент, который впоследствиипризнавал: «Я не ожидал многого. Незадолго до того, как концерт начался, былоеще полно разговоров о том, собираются ли они играть под названием ‘TheYardbirds’ или под название ‘The New Yardbirds’, и какую реацию среди людей этовызовет. Ведь в клубном журнале они были афишированы как ‘The Yardbirds’ сфотографией The Yardbirds, а не Бонэма, Планта, Пейджа и Джона Пола Джонса.Плюс, в те дни, когда ты видел группу, выступающую с приставкой ‘New’ вназвании, то понимал, что что-то они темнят, что это больше не та же группа.Можете представить группу под названием The New Beatles? Конечно, нет, выбудете разочарованы еще до того, как услышите хоть ноту. Поэтому прежде чем этиNew Yardbirds хотя бы вышли на сцену, помню, я был раздосадован. Я хотел«подлинник». Но как только они начали играть, меня зацепило...»

Ихвторое появление позже тем же вечером в Pop Club в соседнем Брённбю былоосвещено местной газетой Glostrup Handelsblat, которая отмечала, что вто время как Роберт Планто^[7] «пел хорошо», над его«танцем надо поработать». На обоих концертах группа представила сорокаминутныйсет, включавший ‘Train Kept A-Rollin’, ‘I Can’t Quit You Baby’, ‘You ShookMe’, ‘How Many More Years’ и только один «оригинал», ‘Dazed and Confused’,и даже он, фактически, был замаскированным менее известным кавером, которыйПейдж представил примерно за год до того с The Yardbirds.

Последнийскандинавский концерт состоялся в Stjarscenen club в Гётеборге 15 сентября.Двенадцать дней спустя, в Лондоне, они приступили к записи своего дебютногоальбома, переехав на Olympic-1, популярную восьмидорожечную студию в Барнсе,занимавшую помещение старого городского мьюзик-холла, — ту же студию, накоторой The Stones записали ‘Beggars Banquet’ и на которой через тримесяца Fairport Convention, представив юную Сэнди Дэнни, запишут свой третийальбом.

Пейдждал группе указание начать с простой записи лайв-сета, который они отточили запоследние несколько недель — включая несколько дней совместных репетиций в домеПейджа в Пэнгборне, — и нескольких бонусных треков, прежде всего, ‘Babe I’mGonna Leave You’ и ‘You Shook Me’, записанных практически вживую втот же день. Все расходы на запись брал на себя Пейдж. Возможно, ожидалось, чтоГрант и Джонс тоже поучаствуют в оплате счета. Они оба определенно могли себеэто позволить. Но Джимми этого не хотел. Это было его детищем, и он намеревалсясохранить такое положение вещей. Дать остальным оставить переживания и тратыего заботой. Пока они делали то, что им говорили, и играли так, как играли,гитарист был убежден, что все окупится позже. Как он сказал: «Я хотел сохранитьхудожественное руководство в своих руках, потому что я точно знал, что хотелсделать с этими парнями... Я точно знал, что хотел сделать в любом отношении».