Воспоминания об Александре Грине

Грин не ушел из столовой и не позволил никому из нас встать, пока не была истрачена последняя тысяча из многих миллионов рублей, полученных им за рассказ „Тифозный пунктир"».

28 октября 1922 года на одном из петроградских «толчков» появился высокий мужчина. Он скинул с себя серое пальто и зычно крикнул:

- Ну, ну, налетай - заграничное пальто, на шелковой подкладке, со всеми пуговицами!

В мгновение ока к человеку подскочили два базарных типа, сунули деньги и скрылись. Подошел еще один покупатель и с огорчением сказал:

- Продешевили, гражданин. Я дал бы больше. Но человек уже не слышал его. Его широкая спина

скрылась за дверью цветочного магазина. Откуда он вскоре выбежал с несколькими розами и тотчас кинулся в кондитерскую.

Это был Александр Грин. В тот день жене исполнилось двадцать восемь лет, а денег… денег, как почти всегда, не было.

А потом для Грина настали хорошие дни. В редакциях - а они росли как на дрожжах - он был желанным гостем. Ему охотно давали авансы, еще охотнее печатали. Появившись в середине 1923 года в Москве проездом из Ялты, он писал И. Касаткину, работавшему в «Красной ниве»:

«Многоуважаемый Иван Михайлович! Я с женой здесь проездом из Ялты в Петербург. Я обращаюсь к

PAGE 530

Вам с двумя покорными просьбами: 1-я вручить мне корректуру романа для возможной продажи отдельным изд-:м; и 2-е - соблаговолить устроить аванс 5000 р., потому что у меня, благодаря спешному отъезду из Ялты (опасно заболела мать жены), денег нет. Я думаю, что при желании с Вашей стороны мог бы в течение месяца погасить этот аванс одним рассказом. Вам я ничего не должен, С уважением А. С. Грин».

Корректурой Грин был незамедлительно обеспечен, аванс ему был выплачен, об издании романа он договорился с издательством «Земля и фабрика». Затем он уехал в Петроград. Затеял ремонт квартиры. Между тем издательство не торопилось выполнять договорные обязательства.

Во второй половине июля Грин написал А. Свир--ому:

«Дорогой друг Алексей! Издательство «Земля и фабрика» меня режет. Благодаря его неисполненному обещанию выслать деньги, я попал в страшно трудное положение с ремонтом квартиры и, благодаря этому же обстоятельству, должен был отказаться ехать в Северный океан. 10 дней тому назад я послал им заказное письмо, на которое не получил даже ответа. Так как они, очевидно, хамы, то я очень прошу тебя сообщить им о моем нетерпении, трудностях и негодовании. Больше с ними иметь дело закаюсь.

Нина Николаевна и я шлем привет Вам с Татьяной Алексеевной и желаем здоровья. Пожалуйста, толкни их! Твой А. Грин. 19 июля 1923 г. 8-я Рождественская, 21, кв. 10».

Роман «Блистающий мир» вышел в 1924 году. В книге было сделано множество купюр, допущена масса опечаток. Даря книгу бывшему редактору журнала «Аргус» Василию Регинину, Грин написал на титуле: «Вам на память о безумных и нервных днях искусства А. Грин. Все недоразумения стиля прошу отнести к опечаткам».

В мае того же года Союз писателей задумал в связи с приближающейся знаменательной датой - 125-летием со дня рождения А. С. Пушкина - выпустить одноднев

PAGE 531

ную газету. Собрали материал, дал небольшую заметку и Грин. По техническим причинам газета, к сожалению, не вышла. Заметка Грина сохранилась. Пусть читателей не смущает ее странный заголовок «Воспоминания об А. С. Пушкине». Для Грина Пушкин был вечным спутником жизни. Заметка эта - краткий рассказ о спутнике души.

ВОСПОМИНАНИЯ ОБ А. С. ПУШКИНЕ

Сто двадцать пять лет - очень немного на весах истинного искусства. За такое короткое время можно, однако, успеть повернуться спиной к своему собственному восторгу и поставить над вчерашним днем подлинного искусства вопросительный знак.

Мы призваны, - согласились, - и я в том числе, - написать о гении. Написать, - значит судить. Подлежит ли гений суду? Возможна ли канцелярская бумага, посланная Александру Сергеевичу Пушкину с требованием немедленно пересмотреть «Бориса Годунова» и выкинуть из этой книги все, что я не понимаю, или с чем не согласен?

Ответ ясен. Итак, можно написать только, - что дал он тебе и что ты взял от него, - и, пожалуй, - еще: сохранил ли до сего дня?

Да, сохранил.

Почему этот гений - не страшен? Без молний и громов, без режущего глаза блеска? Когда я думаю о А. С. Пушкине, немедленно и отчетливо представляется мне та Россия, которую я люблю и знаю. Я знаю его всю жизнь, с той поры, как начал читать. Лет восьми-семи, в гостях, я уединился с книгой Пушкина, прочел «Руслан и Людмила», и у меня до сего времени, несмотря на тот бессильный читательский возраст, остается ясное сознание, что я очень хорошо понимал все, о чем читал у Пушкина - в первый раз. Путь воплощения строк в образы, а образов в подлинную

PAGE 532

действительность был краток, мгновенен и оставил сознание не чтения, а переживания.

Так было и дальше. Входя в книги Пушкина, я переживал все, что было написано в них с простотой летнего дня и со всей сложностью человеческой души. Так полно переложить в свои книги самого себя, так лукаво, с такой подкупающей, прелестной улыбкой заставить книгу обернуться Александром Сергеевичем, - мог только он один.

Я слышал, что где-то в воздухе одиноко бродит картинный вопрос: «Современен ли А. С. Пушкин?» То есть: «Современна ли природа? Страсть? Чувства? Любовь? Современны ли люди вообще?» Пусть ответят те, кто заведует отделом любопытных вопросов.

…Пушкин представляется мне таким, как он стоит на памятнике, и взглядом настоящего, большого, а потому и доброго человека смотрит на русский мир, задумывая поэтическое создание с трепетом и тоской при мысли, какой гигантский труд предстоит совершить ему, потому что нужно работать, работать и работать, для того, чтобы хаотическая пыль непосредственного видения слеглась в ясный и великий пейзаж.

Р. 8. А. С. Пушкин знал, „что такое искусство".

ПИСЬМА ИЗ КРЫМА И В КРЫМ

Возможности часто ездить в Москву и устраивать свои дела у Грина, конечно, не было. Жизнь в Крыму была много дешевле, чем в Москве или в Ленинграде, но издательские работники не торопились переводить деньги. Выплаты часто относились на неопределенное время. Поэтому Грину поневоле приходилось обращаться со всевозможными просьбами к своим многочисленным друзьям и знакомым.

Один из них, редактор журнала «Россия» И. Лежнев, писал Грину 17 июля 1924 года:

PAGE 533

«Дорогой Александр Степанович!

Вашу телеграмму получил. Немедленно пошел в «Землю и фабрику». Там мне разъяснили, что денег Вам с них никаких не причитается. «Алые паруса» и «Серый автомобиль» изд-вом отклонены. Выходит в издании «Земли и фабрики» «Блистающий мир», и Вам будут высланы 25 авторских экземпляров по адресу, указанному мною. Говорил с Бочаровым. Он нажал на за-вед «ующего» фин «ансовой» частью некоего Кузмен-ко. Говорил я и с Кузменко. Он жаловался на плохие дела, но после настояния моего и Бочарова деньги Вам на днях обещал выслать. «У меня, - говорит, - уже значится в списке неотложных платежей. Сколько сумею, на днях вышлю». Вот Вам все результаты моих хлопот. Как видите, жидко. Но большего, при всем желании, добиться я не мог.

Вышел № 2 «России». Книжку Вам передаст, если еще не передала Эстер Соломоновна *. Я ей выслал специально для Вас. Сейчас на всех парах двигаем № 3. «Крысолов» уже в наборе. Гранки, если будет досуг, вышлю Вам (очень я сейчас загружен работой; без помощи Э. С. приходится крутенько). Корректуры ждать от Вас не сумею, т. к. мы будем печатать лист за листом по мере того, как материал будет набираться (верстка пойдет тут же)… Ваш И. Лежнев».