Своими глазами(СИ)

Помогает каждому и всем."

И тут это вечное "наш", кочующее из стенгазеты в стенгазету. Про Петьку Степанова начиналось примерно так же: "Наш Петя быстро ехал, хотя и зуб болел...". (Да что говорить, и я когда-то споткнулся на той же кочке: "Наш Егоров плохой ученик, у него не заполнен дневник". Одно утешает, было это всё-таки во втором классе).

Впрочем, стенгазета меня не особенно интересовала. Была забота гораздо важнее - багажник. В нынешние времена я просто бы сходил в магазин, купил бы болт, гайку, шайбу и любую железку с дыркой, более-менее подходящую по размеру. Не велика сложность - багажник. Но тогда это было весьма сомнительно, на магазины мало кто надеялся, (Приносили обычно что-нибудь ненужное с работы или с соседней стройки.). Да и денег карманных было у меня - рубль с мелочью. Надо было искать другой выход.

Посоветовался с Калитеевским Витькой, он в нашей компании считался самым технически грамотным. Витька отнесся к делу с пониманием, и мы вместе отправились пошарить на школьных задворках. Нашли подходящий кусок стальной проволоки, а потом Витька углядел вещь, прекрасно подошедшую для дела. Это была брошенная деревянная рукоятка, усиленная двумя металлическими колечками.

Деревяшка встала, как влитая. С одного торца у ней было очень подходящее круглое углубление, как раз под головку винта, с другой - именно там где нужно - узкий паз. Оставалось примотать проволокой саму деревяшку к багажнику, а багажник к раме.

Утром собирались в дорогу, укладывались, привязывали рюкзаки. Только-только я закончил увязку и укладку, ко мне подошел Ящук. Сначала он сказал, что рюкзак к багажнику никто так не привязывает. Потом наклонился и взглянул на нашу деревяшку. Придержал велосипед и покачал рукой багажник. Разумеется, багажник сидел не жестко, но и не сказать, что болтался, как ему вздумается. Но Юрке ситуация не понравилась.

- Юрий Владимирович, подойдите, пожалуйста сюда.

Юрий Владимирович тоже покачал багажник.

- Что такое? Почему не сделал? Хочешь, чтобы опять развалилось в дороге?

Что на меня нашло, не знаю, но я ответил:

- Всё сделано как надо.

Юрий почему-то усмехнулся и отошел. Пора было трогаться. Но скажу наперёд, на этой деревяшке мой багажник проделал весь путь до Орла и еще месяц катался по Ногинску, пока я не раздобыл нужную деталь. И ни разу не потребовалось что-то подматывать или подкручивать.

*между прочим, довольно характерная деталь. В Туле наши руководители-взрослые отлично знали, что с моим багажником существует, так сказать, проблема. Но никто не взялся решать ее за меня, или не предложил кому-то из старших помочь мне хотя бы советом. Считалось, что каждый походник - человек самостоятельный, и уж исправность велосипеда, это исключительно забота каждого, и все просто обязаны решать ее сами, без нянек*

Выехав из Тулы по направлению к Орлу, мы оказались на дороге, сплошь забитой машинами. Встречный поток по плотности не уступал попутному. Ехать приходилось, почти касаясь собственными плечами бортов обгонявших нас грузовиков. Кстати, надо сказать, что в те годы легковые машины составляли на дорогах весьма мизерную долю. В основном шли фургоны, самосвалы, бортовушки, автобусы. Даже мотоциклов было, пожалуй, больше, чем "Москвичей" и "Волг". Эра "Жигулей" еще не настала.

Время было близко к полудню, то есть самый кромешный ад. Гудки, сигналы, визг тормозов. Откуда-то появилась машина ГАИ с громкоговорителем. Голос через усилители орал на всю округу:

- Кто разрешил?! Кто позволил?! Нашли, где устраивать экскурсии! Немедленно покиньте трассу!

Но покинуть трассу можно было лишь через глубокие придорожные канавы. Мы продолжали ехать, только цепочка на этот раз была не растянутая, а плотная. Ехали один за другим, след в след. Ехали и ждали, чем же кончится дело. Наконец ЮВ, шедший, как обычно впереди нашей цепочки, свернул на боковой проезд. Остановились. Руководители похода чего-то прикинули по картам. Видимо нашелся объездной путь, но ненадолго. Километров через десять снова выскочили на трассу. Единственно, здесь было уже немного поспокойнее. До Ясной Поляны оставалось недалеко. А до реки Воронки, на которой намечалась ночевка - еще ближе.

Недалеко-то, недалеко, но это лишь по велосипедным меркам. На деле получалось километров двадцать, а то и тридцать. Идти такое расстояние не растягиваясь довольно сложно. Поэтому волей-неволей, невзирая на загруженность шоссе, наша цепочка, как обычно, вытянулась. Но на этот раз не обошлось без неприятностей.

Еще не добравшись до речки Воронки все уже "по устному телеграфу" знали: в багажник Соколова влепился микроавтобус. Дело закончилось наилучшим образом - цел и велосипед, и сам Володька. Несколько пятен от зеленки на коленках не в счет. Ведь, помнится, еще до Тулы Женька Афанасьев ободрался гораздо больше, когда просто неудачно вильнул и ляпнулся всем своим пышным телом на мокрый асфальт. Самая большая его тогдашняя потеря - разбитые очки.

Так и теперь, пострадал не столько Сокол, сколько ведро в его рюкзаке, которое приняло удар и сплющилось вдвое. А сам вЕлик, всеми хаемая "развалюха", испытание выдержал. Он ведь у него только с виду был весь ободранный, а по существу - старая немецкая модель, прочная и надежная. Может быть лет тридцать, как не было ей износу.

Ведро с осыпавшейся эмалью, конечно, пришлось выбросить...

Сразу после обычного ужина Алевтина Васильевна обратилась ко всей группе с важным заявлением. Случай с Соколовым - ЧП. К сожалению бывает, что в походах случаются подобные происшествия. Походы - мероприятие рискованное. Далеко не каждый из учителей решается брать этот риск на себя. И если бы не так, походов бы никаких не было вообще. Но рассказывать о таких ЧП не нужно, ни в школе, ни дома.

Мы мычанием и кивками обещали сдержать язык на привязи, и никого не подводить. И вот только сейчас я нарушил своё обещание, положившись на давность прошедших лет. (Тем более, что отошли уже в иной мир и Алевтина, и Юрий ).

Сразу после своих слов Алевтина ушла в палатку, не дожидаясь наступления ночи. А Юрий Владимирович, наоборот, очень долго сидел со всеми нами у костра. До тех пор, пока не погасли последние угли. Он, напротив, очень разговорился в этот вечер. Видимо пережитое волнение разрядилось в нем сугубо индивидуальным образом.

Юрий постепенно развеселился, стал шутить, вспоминая с комической стороны всё, что уже случилось с начала отъезда. Мы всё-таки больше помалкивали, так как стоило подать голос, огонь тут же переключался на заговорившего. Но Юрию без опаски вторила Наталья Терехова, третий обитатель желтой командирской палатки, про которую я еще не упоминал.

Наталья, хоть и была взрослой, руководителем похода, наравне с ЮВ и АВ, не считалась. Но мы все-таки держались от нее на некоторой дистанции, для нас всё равно это была лишняя пара надзирающих глаз и ушей. Хоть она отличалась веселым характером, любила слегка подколоть, перешучиваться с ней на равных позволял себе только Коля Севастьянов.

У этого костра на Воронке я узнал, что меня вместе с друзьями уже со второго дня называют Щелкановцами. Было ли это в обычае всех походов, или появилось сейчас - не знаю. По крайней мере, начало было намечено еще под Ногинском, когда подъехали к указателю "Степаново". Тогда та же Наталья крикнула:

- Петька, Сашка - оставайтесь. Вашу деревню проезжаем.

Наше прозвание произвели от поселка Ситне-Щелканово. Может быть понравилось странное название, а может быть (как говорили с издевкой некоторые) там увидели на дороге местного дурачка. Но тем не менее, мы отнеслись к прозвищу спокойно, без обид и амбиций. И так до самого конца никто не пояснил, кого всё-таки назвали щелкановцами, нас - троих дружков, или всю палатку.

Тут же рядом с Щелкановцами (или Щелкунчиками) наметилось еще одно прозвище. Тот же Севастьянов спросил у Юрия, как по-английски будет "поросенок".