Александр Дюма Великий. Книга 1

Путь из Ватерлоо проходит через городок, где живут Дюма. Войска идут строем: впереди старая Гвардия, затем двести мамелюков, воспоминание о Египте, и, наконец, Наполеон собственной персоной. Александр ждет его на почтовой станции. В его явлении нет ничего потрясающего:

«Его бледное и болезненное лицо, как будто с нажимом вырезанное из куска слоновой кости, было слегка склонено на грудь. <…>

Он поднял голову, взглянул окрест и спросил:

— Где мы?

— В Виллер-Котре, сир, — ответил голос.

— Стало быть, в шести лье от Суассона? — спросил он.

— В шести лье от Суассона, точно так, сир».

Битва при Ватерлоо состоялась 18 июня. 20-го появляются первые беглецы, поляки. Им не хотят верить, бросают их в тюрьму. Но и Наполеон не замедлил себя ждать:

«Да, это тот же человек, с тем же бледным и болезненным, невозмутимым лицом.

Только голова опущена ниже на грудь.

Усталость ли это? Или горе, оттого что, выиграв весь мир, он его проиграл теперь? <…>

— Где мы? — спрашивает он.

— В Виллер-Котре, сир.

— То есть в восемнадцати лье от Парижа?

— Да, сир».

Юмор Дюма нередко восходит на вторую ступень. От того, кто выиграл и проиграл целый мир, ждут либо благородного молчания, либо исторических слов. Вместо этого, как на пути туда, так и обратно, банальности путешествующего пошляка. Этой императорской тривиальности противопоставляется апокалипсическая картина его разгромленной армии.

«Сначала прошли, все вперемешку, без строя и без барабана, почти без оружия, те, кто вышел цел и невредим или же с легкими ранениями из этой ужасной бойни.

Затем настал черед тех, кто был ранен более серьезно, но кто был еще в состоянии либо идти, либо держаться в седле.

И, наконец, явились те, кто не мог ни идти, ни сидеть в седле. Несчастные без рук, с раздробленными ногами, насквозь пробитыми телами лежали на телегах, едва перевязанные или неперевязанные вовсе».

Из двухсот мамелюков выжило лишь пятнадцать.

Прибытие объединенных войск, размещение по квартирам, Дюма принимают двух англичан, и Мари-Луиза снова принимается за фасоль с бараниной. Английские офицеры не говорят по-французски, а Александр не знает английского. Один из офицеров обращается к нему на латыни, идея плодотворная, но Александр считает, что гость по-прежнему говорит по-английски. Тогда офицер наполняет стакан вином и протягивает Александру — Международный язык. «Крестный» Брюн убит роялистами в Авиньоне 2 августа. Александр клянется за него отомстить. Он сдержит слово [20] с помощью своего неотразимого оружия — пера.

В продолжение тринадцати прожитых лет Александр стремится выбраться из материнского лона. Его мечта — стать законным членом мужественного братства охотников, господ и истинных хозяев леса. Он познал все хитрости ловли птиц и мелкого браконьерства. Но, кроме того, что эти злостные занятия содержат элемент настоящего риска, он находит в них некое предвкушение социального самоутверждения, компенсацию своего бедного сиротства, незаконнорожденности, темной кожи, принадлежности к стану побежденных бонапартистов, над которыми насмехаются и издеваются. Даже такой ловкий браконьер, каким был Аннике, не мог претендовать на общественное признание, вместо того, чтобы хвастаться своими трофеями, он вынужден был их скрывать, и в маленьком городе, каким был Виллер-Котре, его участь была — оставаться маргиналом. Александр не был намерен преуспеть в этом качестве больше, чем уже преуспел. Он размышляет, высчитывает скорость прохождения дистанции, которая приведет его к посвящению в Мужчину и Гражданина в облике охотника. Еще не пришло время обратиться за помощью к Девиолену, ибо папаша Кнут продолжал считать его «сопляком». Зять, который подарил ему пистолет? Но с этим оружием у него уже были неприятности, и потом, чтобы освободиться от Мари-Луизы, ему следовало бы вначале обойтись без помощи семьи.

Он останавливает свой выбор на друге своей матери Пико, стряпчем, имеющем брата-фермера. Этот Пико ведает охотой как раз в тех районах Виллер-Котре, которые более всего богаты дичью. «Я понял, что нельзя ограничиться тем, что Пико был из числа наших друзей, куда важнее мне сделаться его другом. И как только я утвердился в этой мысли, в ход пошли всякие нежности». Первые портреты Александра, появившиеся, когда ему было около тридцати, обнаруживают красивое лицо, с тонкими чертами и удлиненным овалом, несколько женоподобное. Можно предположить, что неуверенный в себе подросток, каковым он являлся, долговязый и нескладный, вполне мог быть носителем особого, двусмысленного очарования. Добавим к этой физической привлекательности талант краснобая, с помощью которого он обаял стольких пожилых дам, а еще хитрую игру в неловкость и наивность. Немудрено, что он казался привлекательным также и мужчинам, делая ставку на отеческие и братские чувства одновременно. И точно так, как это уже однажды сработало с Огюстом Лафаржем, предложившим ему в свое время большую ловлю птиц, так и «через месяц стараний г-н Пико предложил мне сопровождать его на охоте».

Самым сложным остается получить согласие Мари-Луизы. При первых же словах относительно охоты она побледнела: «И у вас хватает смелости забрать его у меня?» Но стряпчий знал свое дело. Пожав плечами, Пико заявил, что не имеет никакого желания совращать малолетних, и, пожалуйста, не будем больше об этом говорить, раз она не хочет, чтобы ее сын немного развеялся и вместе с тем усилил свое сходство с Генералом, который так любил охоту. Мари-Луиза не в состоянии вынести подозрений в подобных преступных намерениях, она уступает. Александр бросается ей на шею, начинаются сборы. Ружье у Монтаньона, пороховницу — у Генерала, который привез ее из Египта. Ей в пару еще одну — из прозрачного рога, всю оправленную в серебро — прелестный подарок Генералу от щедрой принцессы Полины Бонапарт. Накануне охоты Александр притащил все свое снаряжение в комнату матери. Когда король Марк застиг врасплох Тристана и Изольду, любовники спали по обе стороны обоюдоострой шпаги. Александр же поместил между собой и матерью свое ружье. Разумеется, он не сомкнул и глаз, все время проверяя, на месте ли его оружие. Мари-Луиза тоже не спала. «Она поднялась вместе со мной, веселая и грустная в одно и то же время; веселая, потому что был весел я, грустная потому, что впервые я покидал пределы ее материнского могущества, если можно так сказать».

То была охота с зеркалом. Ласточки прилетали полюбоваться на себя, Александр убил шесть. Он возвращается с ружьем под мышкой, скромно неся гирлянду ласточек на шее, и если рискнуть аналогией с рыбной ловлей, то был отличный улов пескарей. В следующее воскресенье он принес уже куропатку, аналог уклейки. Он демонстрирует свою добычу зятю. Тот пальцем, смоченным кровью жертвы (что было бы невозможно, будь это рыба), рисует на лбу Александра крест в честь святого Юбера. Теперь, после крещения, он может за отсутствием кроликов атаковать зайца, приравниваемого к карпу. Зять приглашает его на облаву. Неблагодарный соблазнитель, Александр оставляет стряпчего Пико изучать повадки воробьев.

Мари-Луиза вздыхает, глаза полны слез. Александр снова не ночует дома, он должен быть на месте в канун облавы. Это в Брассуаре, на землях богатого фермера Моке. «Настоящая охота с участием лучших окрестных стрелков, и прежде всего — господина Девиолена». Папаша Кнут лично заедет за ним на своей охотничьей двуколке.

«О! Каким прекрасным казался мне лес, даже и без листьев! Будто бы он принадлежал мне как победителю. <…>

Господин Девиолен еще продолжал поругивать меня, но брань его казалась мне изящной и полной очарования».

Роскошный прием у Моке, одни мужчины. Александр легко проходит испытания «на новенького», состоящие в грубоватых шутках по поводу его сногсшибательных охотничьих трофеев — шести ласточек и одной куропатки. Ему удается снискать милость самого Моке, который на следующий день помещает его в исключительно выгодное местечко, где Александру и двигаться не нужно, зайцы сами к нему прибегут. В самом деле, при первых же криках загонщиков три зайца выскакивают прямо на него. Он подстреливает одного, второй продолжает свой путь, а третий оказывается прямо у него под ногами. Он бросает в зайца свое разряженное ружье, мимо. Тогда он пытается поймать первого, раненного, кидая в него камнями, вопя что есть силы, преследуя его, как в рэгби. В конце концов ему удается прикончить зайца. Но появляется новый. Александр стреляет, запал горит, но пуля не летит. И так продолжалось весь остаток дня. Зайцы сбегались, но ружье не стреляло, так как ствол был забит землей. За ужином шутки-прибаутки. «Вот варианты, которыми я пользовался в рассказах; все зайцы сбегались ко мне, интуитивно чувствуя, что мое ружье заряжено землей; ни один из зайцев не появился после того, как ружье было исправлено; и все такое, плюс моя физиономия, расцарапанная зайцем в рукопашном единоборстве с ним». Тем не менее первые ступени инициации пройдены успешно, папаша Кнут им доволен и, наконец-то, приглашает Александра на королевскую охоту, облаву на кабана, то бишь лесную щуку.