Гевара по прозвищу Че

Ответ Че не заставил себя ждать. В статье, опубликованной журналом "Куба социалиста", Гевара обвинил Марсело Фернандеса в недостаточной глубине теоретического анализа.

Изменения, происшедшие в составе кубинского правительства в течение нескольких последних месяцев, казалось, свидетельствовали об укреплении позиций Че. Однако это был всего лишь второй круг дебатов.

Че в Министерстве промышленности продолжал свои собственные, персональные боевые действия. На заседании коллегии, состоявшемся 22 февраля, он снова и снова говорил о том, что ее членам необходимо учиться, что "мы пока что не имеем команды, о которой могли бы сказать, что все собравшиеся здесь - специалисты в своей области, с университетскими степенями и всем, что полагается, а не заинтересованные любители, которыми все мы являемся сейчас".

Однако самой важной из всех проблем казалось то, что

"участие рабочих в управлении фабриками сегодня равно нулю, хотя мы и послали целый ряд инструкций. Каждый раз, прибывая на фабрику, я спрашиваю, как проходят производственные собрания ... и управляющий сообщает мне: "Ну конечно, собрания проводятся ежемесячно, но они скучные, плохо посещаются, люди не проявляют активности..."

И в чем же причина недостаточного участия рабочих в управлении производством и их апатичности? Просто они воспринимают посещение собраний как обязанность перед кем-то посторонним, а не как место, где нужно разбираться со всем происходящим".

В черствости руководителей Че видел фактор, ухудшающий положение. На обувной фабрике в Матансасе, которую он посетил, один из рабочих пожаловался, что вынужден работать на участке, где образуется очень много пыли, при том, что он страдает от астмы. Че, который как астматик особенно сочувствовал таким бедам, поговорил с руководителем, но тот сказал, что ничем помочь нельзя - у него нет возможности установить вытяжной вентилятор. Че продолжал настаивать, и тогда местный начальник заявил: "У него вовсе не астма, у него туберкулез".

Свидетельств того, как ему досталось от Че после этой реплики)не сохранилось.

23 февраля майор Гевара в составе бригады министерства резал сахарный тростник на плантациях в Орландо-Нодарсе. Водитель, доставивший их на участок, поставил автобус в тени и остался сидеть в машине. В конце концов Че вскипел и подошел к автобусу.

"- Эй, товарищ, где твой мачете?

- Я не собирался рубить тростник, я водитель.

- Знаешь, тут каждый умеет водить машину. Или ты находишь мачете и начинаешь работать, как и все остальные, или прямо сейчас уходишь отсюда. И не волнуйся за автобус - если дело только в этом, то я сам доведу его обратно".

Как свойственно любой агиографии, тональность диалога за прошедшие годы оказалась снижена. Один из близких сотрудников Че сказал: история окажется куда ближе к действительности, если читатель вставит в нее несколько выражений типа "черт возьми" и "дерьмо".

В то время Че старался внедрить в добровольной работе своеобразную дружескую соревновательность. Росария Куэто, руководительница организации Союза молодых коммунистов в министерстве, приняла вызов Че, и они оба сформировали себе бригады. По словам Куэто:

"Я срезала больше тростника, чем когда-либо в жизни... так как мы просто не могли никому позволить побить нас. Все в моей группе согласились со мной... Соревнование шло почти на равных. Мы узнали, что Че послал одного из своих охранников шпионить за нами ... и мы стали поступать так же. Соперничество было настолько острым, что, признаюсь, я была счастлива, когда услышала, что у него случился приступ астмы, потому что это позволило нам вырваться немного вперед. По мнению нарядчиков, победу одержала моя команда. Че сказал, что подсчеты были пристрастными, что победу решили присудить мне как женщине. Никто не принял этих обвинений, и разгорелась ужасная перепалка. Че казался действительно рассерженным и обвинял нарядчиков в том, что мы смогли одержать победу только благодаря им...

Спустя несколько дней состоялось собрание. На нем решили устроить соревнование между Министерством промышленности и НИАРом, и Че послал за мной.

Че сказал: "Я пригласил тебя, Росария, чтобы ты рассказала, что ты думаешь о соревновании между нами".

Хотя я волновалась, но рассказала все и даже призналась, что была счастлива, когда с ним случился приступ астмы. А он чуть не умер от смеха, услышав эти слова".

20 февраля Че ответил на письмо некой Марии Росарио Гева-ры де Касабланка, написав, что не имеет ни малейшего понятия о том, из какой части Испании происходили его предки.

"Товарищ! Откровенно говоря, точно не знаю, из какой части Испании пришли мои предки. Они давным-давно покинули те места "в чем мать родила". И я не хожу в таком виде лишь потому, что это не особенно удобно, но продолжаю жить в такой же нищете, как и они. Не думаю, что между нами есть близкие родственные связи, но если ваши перья встают дыбом всякий раз, когда в мире совершается несправедливость, то мы - товарищи, что гораздо важнее".

Через шесть дней Че в письме некоему Хосе Медеро в который раз превозносил достоинства морального стимулирования:

"Противопоставлять капиталистическую эффективность социалистической эффективности значит путать действительность и лучшие пожелания. Социализм достигает бесспорных преимуществ благодаря распределению и централизованному планированию...

Что касается материальных стимулов, то побивать капитализм при помощи его собственных фетишей при условии, когда их самое эффективное волшебное средство - прибыль - удалено, кажется мне очень трудной задачей... Если я заставляю себя выражаться действительно темно (по моим часам уже перевалило за полночь), то, возможно, я смогу выразиться яснее с помощью другого сравнения. Материальные стимулы, используемые в качестве движущей силы при социализме, подобны дешевой лотерее, они не заставляют загораться глаза самых жадных и при этом не могут вывести остальных из состояния безразличия. Я не утверждаю, что разрешил проблему, и еще менее - что сказал последнее слово по поводу этих и других противоречий".

В марте 1964 года руководство кубинской революции потряс новый политический кризис. Он возник из незначительной в общем-то проблемы: суда над Маркосом Родригесом. Этот человек был членом НСП, во время революции проник в ряды Директората и предал полиции Батисты нескольких активистов, принимавших участие в налете на Национальный дворец. Родригес был арестован по возвращении из Праги, где он учился. Некоторые из бывших членов НСП принялись защищать его, и суд ерерос в жаркий спор.

В качестве внешнего проявления начавшегося спора служила полемика в печати между газетами "Революсьон" и "Ой", которая прежде принадлежала НСП, причем "Ой" не публиковала материалов о первой неделе судебного процесса. Фидель Кастро принял соломоново решение наказать оба крыла партии. Фауре Чомон смог хорошо воспользоваться судебным процессом; он заявил, что Родригес является символом сектантства, и развернул сильную атаку на старых участников НСП. Подводя итог, он заявил, что несколько хорошо известных людей, которых он разоблачил, покрывают предателя. Кастро попросил Бласа Року полностью опубликовать речь Фауре Чомона в "Ой" и обратил тяжелую артиллерию на Сикитрилью, назвав его представителем "желтой" журналистики. После этого журналист ушел из газеты "Революсьон".

Че, казалось, пребывал над схваткой. 10 марта он устроил себе совершенно необычный для него выходной и отправился вместе с Алейдой на стадион смотреть бейсбольный матч между командами "Индустриалес" и "Оксиденталес".

17 марта он вылетел в Женеву, где принял участие в конференции по торговле и развитию, проводившейся Организацией Объединенных Наций. Там Че произнес очень откровенную речь: "Мы ясно понимаем и искренне говорим, что единственное решение проблем человечества в настоящее время состоит в том, чтобы полностью устранить эксплуатацию развивающихся стран развитыми капиталистическими странами".