Гевара по прозвищу Че

Че встретился также с журналистом Хорхе Рикардо Масетти. Это был его человек в Алжире.

В первые годы революции Масетти руководил кубинским агентством печати "Пренса Латина". В марте 1961 года он в ответ на нарастающее сектантство в революционном движении ушел в отставку, но во время попытки вторжения на Плая-Хирон вернулся к работе. Там он в течение всех трех дней боевых действий находился на передовой, посылая информацию о событиях и допрашивая пленных. Масетти поехал в Тунис с поручением от Фиделя - передать ФИО, алжирскому Фронту национального освобождения, предложение о поддержке. В январе 1962 года в Тунис прибыло кубинское судно "Бая-де-Нипе", доставившее минометы и винтовки для алжирских партизан. Масетти руководил передачей оружия, которое было доставлено в лагерь поблизости от алжирской границы. После этого судно, на борту которого теперь находились дети-сироты и раненые алжирские партизаны, вернулось на Кубу. В конце 1962 года Масетти, дождавшись появления на свет своей дочери, вновь покинул Гавану и исчез из поля зрения.

В кругах, близких к кубинскому правительству, поговаривали, что Масетти в Алжире принимал участие в действиях, руководство которыми издалека осуществлял Че, и что он, несомненно, имел некоторое отношение к присутствию на севере Африки кубинских добровольцев и медиков, которые служили советниками алжирцев в их борьбе против марокканской монархии. Это была правда. Масетти встретился с Че, и их беседы 1963 года сказались позднее на будущем обоих.

В середине июля Че возвратился в Гавану и впервые встретился с делегацией из Вьетнама. Ли Ван Сау вспоминал: "Встреча состоялась ранним утром июля 1963 года в его кабинете в Министерстве промышленности. Мы проговорили до рассвета. Че разъяснил свою точку зрения по отношению к нам и нашей борьбе против янки и настаивал на своей идее насчет создания "многих Вьетнамов". Тогда Че впервые высказал концепцию, которой останется верен до конца жизни: борьба против империализма происходит во всем мире, и победа в ней может быть одержана только путем приумножения количества очагов сопротивления в различных странах третьего мира".

Флажок ФИО на столе и собака, пачкавшая в коридорах министерства, являлись новыми аспектами жизни Че. Но когда же Че завел своего чудовищного бесхвостого пса, который с хозяйским видом расхаживал повсюду? Пес (его звали Муралья, то есть Великая Стена) посещал заседания коллегии министерства, как и любой из ее членов. Он сидел в ногах у Че, требовал, чтобы его ласкали, и время от времени принимался шумно чесать голову задней ногой. Муралья научился входить в лифт, выходить на девятом этаже, находить кабинет Че и скрестись в дверь до тех пор, пока он не открывал. Он был талисманом министерства, но Че имел превосходные отношения со всеми окрестными бродячими собаками; он кормил их, а они слушались его и ходили за ним следом, словно еще одна группа телохранителей. Собаколовам он велел оставить собак в покое.

В минувшем году Че приказал новым руководителям промышленных предприятий в кратчайшее время получить образование хотя бы в объеме шести классов. Это было трудное задание, чуть ли не невозможное, так как эти люди трудились как рабы, преодолевая нехватку запасных частей и сырья, а также выполняя при этом свои политические и военные обязанности. Даже Че, несмотря на всю свою строгость, был вынужден признать истинное положение вещей и предоставить им еще один год. Экзамены прошли в конце года, и сто тридцать два из девятисот восьмидесяти шести кандидатов не выдержали их, а очень многие даже не нашли возможности явиться.

10 августа разгневанный Че на заседании коллегии министерства дал оценку прошедшим экзаменам. Он был очень строг и вновь повторил, что те, кто не выдержал испытаний, будут уволены, получившие оценки "D" и "С"1 получат переэкзаменовку, а неявившиеся будут лишены зарплаты до тех пор, пока не сдадут экзамен.

Это заседание проходило особенно напряженно. Сначала Че признал, что рабочие отношения с ним очень взрывоопасны, после чего обрушился на генерального директора Эдисона Веласкеса. Тот, очень плохо умевший излагать свои мысли, высказался, что "на Кубе нет ни революционеров, ни мужчин", и обвинил присутствовавших в том, что они не желают воспринимать критику. Че поднялся с места:

"То, что мы здесь не желаем выслушивать критику, - это ложь... Я не знаю, почему ты решил высказать все это так агрессивно, - это ни к чему, парень, даже при всех тех трудностях, с которыми мы сталкиваемся; мы не хоровым пением занимаемся... Нет, нет, каждое мнение будет выслушано. Один господин как-то сказал здесь, что я ревизионист и что меня следует отстранить от управления фабриками. Я просто пришел в бешенство, так как мне показались в корне неправильными разговоры о том, что министра нужно снять с работы из-за чьего-то личного отношения к нему. Я всегда защищал право людей говорить все, что они считают нужным... до тех пор, пока они справляются со своей работой. Но я не обязан принимать критику, с которой не согласен, и у меня есть такое же право, как и у любого из вас, высказать это".

Но страсти на заседании продолжали накаляться, особенно после того, как Гравалоса потребовал самых решительных мер в борьбе с руководителями неэффективно работающих предприятий. "Рубить головы", - сказал он, а Че ответил, что для проведения таких действий нужно сначала создать справедливую систему. Он также сказал, что худшее из того, что делается на Кубе, "порождено не в этом министерстве". Что касается Хусеплана, "то вы даже не поверите мне, насколько он был бы далек от действительности", если бы не Ольтуски, "который только что побывал всельской местности и вернулся, кое-что узнав". Себя он тоже бранил за то, что "допускал нарушения правил - играл в шахматы, что отнимает ценное время, - но вообще-то посвящал все свое время проблемам страны".

Шахматы были единственным излишеством в его жизни, к которому он относился серьезно. "Когда я покинул министерство, то позвал жену и сказал ей, что собираюсь повидаться со своей второй любовью, и она ответила: "Я знаю, ты идешь играть в шахматы". Ради этого излишества он был готов идти на жертвы. Если не считать этих редких часов отдыха или развлечения, он работал неустанно, посещал предприятия в самое, казалось бы, неподходящее время и без предупреждения, чтобы поговорить с людьми и поработать. Никто не удивлялся, когда он вдруг материализовался где-нибудь, как привидение; наоборот, его часто встречал душевный и непосредственный прием. Так, например, на верфи Хибара рабочие подняли крик: "Че приехал!", и никто не мог их остановить.

Под конец года Союз кубинских писателей опубликовал вторую книгу Че "Воспоминания о революционной войне". Издание было неполным; в более поздних переизданиях было добавлено очень много материала. "Я не хотел, чтобы ее издавали в частях и отрывках, но на мое мнение не обратили никакого внимания, а я не : представляю себе, как кто-нибудь может понять книгу, не имея подробных знаний о революции". Книга пользовалась огромным успехом, около каждого книжного магазина Кубы стояли длинные очереди. За границей она тоже широко раскупалась.

"Воспоминания" явились воплощением ностальгии Че по Сьерра-Маэстре. В апреле, выступая перед студентами в Минас-дель-Фрио, он сказал: "Каждый раз, оказываясь поблизости от Сьерры, я не могу противостоять искушению возвратиться туда".| Это был также путь сохранения памяти: "Годы проходят, и память о восстании исчезнет, если события не будут достоверно зарегистрированы, те события, которые уже уходят в глубину латиноамериканской истории".

В предисловии он обратился ко всем участникам революционных событий с призывом поделиться своими воспоминаниями.

"Мы лишь просим рассказчика придерживаться действительности, но не делать собственных умозаключений или что-то преувеличивать, не пытаться притворяться, что он был в каком-то месте, когда на самом деле его там не было, или же говорить что-то, не соответствующее истине. Мы просим, чтобы каждый после того как напишет несколько страниц наилучшим образом, насколько позволяет его образование и возможности, отредактировал сам себя как можно тщательнее и удалил любое слово, если автор не полностью уверен в нем или же оно не является достоверным фактом".