Гевара по прозвищу Че

А эти слова из письма Хосе Матару, руководителю Комитетов защиты революции: "Как мне пока удалось заметить, основное свойство - это недостаток организованности в работе коллегии, что видно из письма, датированного 12 июля, со штемпелем даты поступления 22 июля, в котором просили к 31 июля сообщить мое мнение и которое я получил в министерстве 17 сентября".

Че знал только один способ борьбы с бюрократией: личные контакты между народными массами и их лидерами. Лазаро Бурия, который в семнадцать лет заведовал складом металлоизделий, рассказывал автору, как однажды в воскресенье на склад явился Че в сопровождении сотрудника министерства и обратился к нему:

"- Ты главный здесь? Что нужно делать?

- Вы пришли поработать?

- Именно так, добровольная работа... Ты главный? Говори, что нужно делать?"

Бурия сначала колебался, но потом решился и велел Че измерять железные полосы, раскладывать их по размерам и считать.

А работая в одно из воскресений на шахтах Матамбре, Че решил спуститься к горнякам на самый глубокий уровень. С ним был управляющий шахтами, старый товарищ по революционной войне Альберто Фернандес Монтес де Ока (Пачо), знавший, что высокая влажность вызовет у Че приступ астмы. Увидев, что гость уже в клети подъемника начал задыхаться, Пачо предложил ему вернуться. "Вниз", - настойчиво потребовал Че, и они опустились до 42-го уровня, где Эрнесто провел несколько часов за работой и беседой с шахтерами.

Шахтер по имени Пабло работал отбойным молотком на глубине 6500 футов (около 2 км), когда кто-то тронул его за плечо. Это был Че, он протянул шахтеру руку.

"Нет, майор, в шахтах грязно".

Че в ответ обнял его. Министр был без рубашки, брюк, даже резиновых сапог - в одних трусах, - такая жара царила внизу. Подняв электрический перфоратор, он спросил у Пабло, как им пользоваться, несколько минут бурил, а затем сказал: "Я совсем вымотался. Не знаю, как ты можешь справляться с этой штукой, ведь ты такой маленький".

С этими словами Че скрылся в темноте. Пабло не сразу понял, что это было реальностью.

Че продолжал страдать от астмы. Доктор Фернандес Мель, его старый друг и товарищ по оружию, пытался экспериментально выявить причины приступов, чтобы бороться с заболеванием. Но Че до сих пор не был в состоянии достаточно точно определить, что вызывало обострения, хотя и знал о влиянии нескольких факторов, таких, как погодные условия, пищевые продукты и различные материалы одежды.

Он пользовался средствами, с помощью которых ветеринары лечат лошадей.

"Че приходилось вдыхать через ингалятор адреналин, который расширял его бронхи. Адреналин опьянял его, вызывал боли в животе и особенно в голове. Че также использовал раствор кортизона как противовоспалительное и употреблял очень много жидкости, чтобы растворять адреналин в организме. Его болезнь была ужасной и необычной. Че стал сродни барометру: он мог точно предсказывать приближение холодных атмосферных фронтов. Проявления болезни у него были очень многообразными, например в виде воспаления лобных пазух из-за затрудненности дыхания".

Именно эта личность вызывала все более и более сильное беспокойство у секретных служб Соединенных Штатов Америки. 30 декабря 1963 года среди высших должностных лиц администрации президента Линдона Джонсона был распространен меморандум разведки "Значение возобновленной Кубой кампании подстрекательства к насильственной революции в Латинской Америке". В нем содержалось предупреждение по поводу значительного увеличения количества призывов к латиноамериканской революции в речах Фиделя, передачах "Радио Гаваны" и в выступлениях Че Гевары.

33. 1964: основа революции.

В начале 1964 года Че обнародовал план промышленных инвестиций. В целом предусматривалось вложить в промышленность 180 миллионов песо, на 18 процентов меньше, чем в предыдущем году. Больше внимания уделялось сельскому хозяйству и особенно сельскохозяйственной инфраструктуре: строительству дорог к плантациям сахарного тростника и хранилищам.

Мигель Анхель Фигерас, один из коллег Че по Министерству промышленности, рассказывал: "Правительство заметило, что в отношениях с социалистическими странами возник огромный торговый дефицит, а мы чувствовали, что пришло время положить этому конец. Единственный способ достичь успеха состоял в восстановлении производительности выработки сахара". Так что темп индустриализации снизился, хотя уже были достигнуты значительные успехи: "было установлено новое оборудование, и много мелких и средних мастерских и предприятий успели переоснастить; это оказалось одной из главных причин того, что наши фабрики продолжали действовать и в то время, когда блокада Соединенных Штатов на поставку запасных частей была в полном разгаре". Да, темп замедлился, но процесс все так же оставался под тщательным контролем, что давало возможность исправлять - допущенные ошибки.

В эти дни у Че происходили постоянные жесткие столкновения с министром экономики Регино Боти и секретариатом Ху-сеплана - он обвинял своих оппонентов в формализме и называл Центр планирования логовом бюрократов. Переписка Че с Боти - он очень уважал последнего, хотя и постоянно спорил с ним - представляет собой непрерывные согласования. В октябре 1963 года он написал Боти:

"Я сожалею, что мое отсутствие на совещании в Хусепла-не, возможно, послужило причиной отсутствия каких-либо обсуждений проблем производства. Согласно Вашей информации, ни в Камагуэе, ни в Орьенте суда не пострадали от урагана. Я всегда к Вашим услугам и готов по телефону или в письме предоставить информацию по поводу любых неясностей, касающихся производства или любой Другой области, в которой я хорошо разбираюсь (например, теории прибавочной стоимости)".

Через несколько месяцев, в феврале 1964 года, Че завершил

с Боти об одной из технических проблем фразой в письме:

приветствую Вас, товарищ министр, военным кличем Хусеплана:

Да здравствует война переписки! Долой производительную работу!"

- июня Че вновь написал Боти. В ответе на предложение последнего увеличить тираж журнала "Медико панамерикана" было сказано, что журнал - "говно", а исходя из "моего небольшого и мало поучительного врачебного опыта, говно не может служить никаким политическим целям". Еще одно письмо, датированное 17 июня, было ответом на личную просьбу насчет токарного станка: "Важнейшие инструменты не могут быть предметом купли-продажи. Если у Вас есть друзья, то отправляйтесь сами на поиски средств производства".

В конце 1964 года Че заявил, что Объединенный плановый комитет - это настоящее бедствие. "Всякий раз, когда я подписываю бумагу, то не знаю делаю ли я что-нибудь осмысленное или же подписываю какое-то чудовище - настолько плохи взаимосвязи". К Боти Гевара относился как к "одному из тех симпатичных людей, которые стараются разглядеть суть вещей, глубоко интересуются происходящим и заставляют людей шевелиться". Когда же в конце концов Министерство экономики оказалось поглощено Хусепланом, который возглавил президент Освальдо Дортикос, а Боти ушел работать на производство, Че поздравил его.

Но не только Объединенный плановый комитет получал от Че язвительные письма. Министру иностранных дел Раулю Роа он вернул письмо с такой припиской: "Возвращаю посланное тобой никчемное письмо, чтобы ты научился ничего не подписывать, не читая".

11 января Че раздавал удостоверения об участии в добровольной работе, где указывалось количество часов, отработанных на воскресниках; сам он тоже получил такой документ. В речи на пленуме Совета кубинских рабочих Че рассказал историю о семидесятилетнем старике, выполнившем добровольную норму, о женщине, отработавшей 340 часов, и рабочем, отдававшем добровольной работе все свободное время - 980 часов.