Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера

Сравнивая концепции Адольфа Гитлера с мировоззрением Шри Ауробиндо, можно найти поразительные совпадения. Прежде всего, Гитлер считал себя глашатаем и основателем новой эры в человеческой истории, которая следует за эпохой христианства. В его намерения входило формирование расы сверхлюдей, которые создадут новый мир; они будут править им, укрепленные верой в свою расу и в ее особую миссию; их власть будет всемирной и продлится тысячу лет, то есть вечно; более того, сверхлюди будут становиться все чище и благороднее, так как будут избавлены от опасности деградации, исходящей от низших рас и прежде всего от самой низшей, демонической расы – еврейской. Мировоззрение Шри Ауробиндо провозглашало новую эру, начало преобразования человеческих существ в высшие существа, которых он называл «сверхлюдьми»; эти высшие существа будут жить в новом мире, являющемся выражением более высокого сознания, которое они собой воплощают. В первом приближении можно сказать, что мировоззрение Гитлера является темным двойником мировоззрения Шри Ауробиндо. Соображения такого рода даже привели к тому, что некоторые провозгласили Гитлера «аватаром», то есть божественным воплощением, пришедшим положить начало новой эпохе (см. Miguel Sarrano: Hitler – El ultimo Avatar).

Однако мировоззрение Шри Ауробиндо по сути своей прогрессивно, тогда как взгляды и намерения Гитлера – ультрареакционны и возвращают человечество в эпоху варварства, которую, казалось бы, мы навсегда оставили позади. Новый человек Гитлера был воспитан так, чтобы слепо подчиняться командам и не зависеть от своих чувств и эмоций. Его приучали вести себя по-господски, без пощады к чужим народам, считать тяготы и войну своей родной стихией, а смерть – свои высшим достижением. Он гордился тем, что был непреклонен и неистов до жестокости. Его личность выражалась в его униформе, его полезность народу – в обезличенности. Сверхчеловек Гитлера знал, во имя чего умереть, но зачем ему было жить – остается загадкой. Неужели расовой гордости, приправленной воскрешенным фольклором и новой религией масс, достаточно для человека? Разве может быть удовлетворительной жизнь робота высшей расы? И кто будет их богом после того, как Гитлер сойдет с земной сцены?

По контрасту со зловещей картиной мира, управляемого расовыми роботами, Шри Ауробиндо подчеркивал первостепенную важность индивида, сознание которого возвышается над уровнем массы или группы. Индивид является центром или «генератором» космических сил в человечестве. «Коллективный ум понимает вещи сперва подсознательно, а если и сознательно, то путанно и хаотично; масса может прийти к ясному пониманию и осуществлению идей, уже находящихся в ее подсознательном “я”, лишь через ум индивида. Те мыслители, историки и социологи, которые преуменьшают важность индивида и готовы растворить его в массе или счесть, скорее, клеткой, атомом, ухватили лишь теневую сторону работы природы в человечестве. Человек не похож ни на материальные природные творения, ни на животных именно потому, что в намерения природы входит все более и более сознательная эволюция человека. В нем гораздо больше развита индивидуальность, она обладает первостепенной важностью и совершенно необходима»²³⁷.

«Индивидуалистический принцип человека, рассматриваемого как отдельное существо, состоит в свободе развиваться и руководить своей жизнью, удовлетворять свои ментальные тенденции, эмоциональные, витальные и физические нужды согласно своим собственным желаниям под руководством своего разума. Этот принцип не признает никаких других ограничений этого права и свободы, кроме обязательства уважать это право и свободу в других… Если смотреть на жизнь в этом ключе, то окажется, что каждая нация, точно так же, как и индивид, имеет неотъемлемое право свободно управлять – хорошо или плохо, если она того пожелает, – своими собственными делами, и в эти дела никто не имеет права вмешиваться до тех пор, пока она сама не начинает вмешиваться в дела других наций». В этих формулировках Шри Ауробиндо ясно слышится эхо идей Канта и идеалов Просвещения.

Мы уже неоднократно видели, что фашизм в целом и нацизм в частности являются бунтом против идеалов Просвещения и прежде всего против идеи «прогресса». Основная же мысль Шри Ауробиндо как раз и состояла в возможности и необходимости трансформации человеческого существа во что-то высшее, что является единственным путем реального прогресса. Однако это – задача неимоверной сложности, вероятно, именно поэтому ее никогда и не пытались решить раньше. Но Мать-Земля, казалось, уже достигла в подготовке человечества пункта, когда создались условия, благоприятствующие попытке осуществить невозможное. Около 1900 года все указывало на неизбежность решительных перемен – к лучшему или к худшему.

Шри Ауробиндо решительно настаивал на важности идеалов Просвещения для поддержания импульса поступательного движения человечества. Эти новые ценности – «демократическая троица» свободы, равенства и братства – должны стать постоянными составляющими психологической структуры человечества. Пути «поступательной эволюции» нужно держать открытыми. «Нам важно видеть, на чью сторону встают люди или нации; если они становятся на сторону истины, они немедленно становятся инструментами божественного замысла, несмотря на все дефекты, ошибки, ложные движения и поступки, которые есть в любом человеке и в любом обществе. Победа одной стороны [союзников] оставит открытой дорогу для эволюционных сил; победа же другой потащит человечество назад – к ужасающей деградации. В самом худшем случае может случиться даже так, что оно исчезнет, подобно тому как в ходе эволюции вымирали и исчезали другие виды»²³⁸.

И все же редко какой «иностранец» так высоко ценил качества и способности немецкого народа, как Шри Ауробиндо. «Германия некоторое время являлась самым замечательным примером нации, готовящейся к субъективной стадии развития. Во-первых, она имела некое видение – к несчастью, интеллектуальное, а не духовное – и смелость следовать ему, которая была все-таки витальной и интеллектуальной, а не духовной. Во-вторых, она была госпожой своей собственной судьбы и имела возможность организовать жизнь так, чтобы та выражала ее видение самой себя… Реальным источником этой огромной субъективной силы, которая так исказилась в объективном проявлении, были вовсе не военные или политики Германии… Эта сила шла от ее великих философов: Канта, Гегеля, Фихте, Ницше, от ее великого поэта и мыслителя Гете, от ее великих композиторов Бетховена и Вагнера и от всего того в немецкой душе, что они собой выражали. Нация, чьи главные достижения почти полностью лежали в области философии и музыки, была явно предназначена для того, чтобы первой повернуть к субъективизму и стать главным действующим лицом в первых значительных событиях – будь они добрыми или злыми – на заре субъективного века.

Это одна сторона предназначения Германии. Другая была видна в ее гуманитариях и естествоведах, работниках образования, в организаторах. Эта страна издавна славилась трудолюбием, добросовестностью, прилежанием, верностью идеям, духом тщательной и честной работы. Народ может быть богато одарен субъективными способностями, но если он недостаточно культивировал эту низшую часть своей природы, он не сможет навести мост между миром идей и фантазий и миром фактов, между видением и силой, а только это и может сделать осуществление идеалов возможным… В Германии этот мост существовал… Более полувека Германия направляла проникновенный взор вглубь себя, в глубину вещей и идей. Она искала истину своего собственного существования и истину мира. Еще полвека она упорно проводила научное исследование объективных путей осуществления того, что, как ей казалось, она уже обрела».

Что же пошло не так? «[Германия] приняла свое витальное эго за свое “я”; она искала душу, а нашла лишь силу. Ибо она сказала, подобно асуру: “Я – это мое тело, моя жизнь, мой ум, мой темперамент” и с титанической силой отождествилась с этим. Особенно важно то, что она заявила: “Я – это моя жизнь и мое тело”, а большей ошибки ни человек, ни нация совершить не могут. Душа человека, душа нации – это нечто более высокое и более божественное; она выше своих инструментов, ее нельзя заключить ни в физическую, ни в витальную, ни в ментальную формулу. Она не сводится и к формуле, описывающей определенный нрав или характер. Если ограничить ее таким образом, эта ложная формация – даже будучи воплощенной в бронированном общественном теле огромного социального динозавра – лишь подавит рост внутренней реальности и приведет к упадку и исчезновению. Такова судьба всего того, что непластично и не способно к адаптации»²³⁹.