На далеких рубежах

Молодой отец, радостный и счастливый, в сотый раз перечитывал записку жены, бегал по магазинам, покупая все, что необходимо новорожденному и его матери. Он рассылал радостные телеграммы родным и знакомым, буквально каждый час наведывался в родильный дом.

Байрачный снял номер в гостинице и на следующее утро помчался по магазинам искать сыну коляску. Ему хотелось приобрести точно такую, как у капитана Маркова, -- голубую, с козырьком и обитую внутри белой мягкой юфтью. К сожалению, таких колясок в магазинах не оказалось, и он продолжал поиски, без устали мотаясь с одного конца города в другой.

Однажды -- миновал уже седьмой день -- Байрачный пришел на вокзал, чтобы узнать расписание поездов, идущих на Полтаву. Было холодно, выпал первый снег, залы были битком набиты пассажирами. Проходя мимо буфета, он вдруг увидел девушку. Она стояла к нему спиной и выделялась среди других своим внешним видом. На ней была волчья доха с мохнатым капюшоном. За плечами висел старый брезентовый рюкзак. Эта необычная одежда и привлекла внимание Байрачного. Взяв стакан чаю, девушка примостилась в углу за столиком, сбила на затылок капюшон и вынула хлеб, завернутый в газету.

Байрачный обомлел: это была Нина.

Больно было смотреть на ее вид, на скудный ужин. Прихлебывая горячий чай, она осторожно ела хлеб, подставляя ладонь, чтобы не крошить зря... И вся она была такая удрученная, обездоленная... Глаза, прежде яркие, блестящие, потускнели.

Страшно взволнованный неожиданной встречей, Байрачный подошел к столику и тихо, чтобы не ошеломить девушку, сказал:

-- Нина... Здравствуйте!

Нина вздрогнула, резко подняла голову. Страх, удивление, радость отразились в ее глазах. На губах застыла болезненная улыбка.

-- Не узнаете?

Нина поспешно завернула остаток хлеба в газету и прикрыла пакетик рукавом.

-- А капитан все время искал вас... Сотни писем...

-- Прошу вас... -- она остановила его движением руки, -- выйдем отсюда! Я прошу...

"Хочет скрыться", -- мелькнула мысль. Байрачный наклонился к Нине:

-- Я вас не отпущу. Выслушайте меня... Антон, этот байбак, жив, поняли? Жив и здоров, черт бы его побрал! Телюков столкнулся с ним в тайге, -- я расскажу вам, при каких обстоятельствах, -- разговаривал с ним. Вы напрасно терзаете себя, напрасно скрываетесь... Идемте со мной, я вам расскажу обо всем подробно. Телюков в Москве. Я дам ему телеграмму. Завтра, а может быть, даже сегодня, если будет самолет, он прилетит сюда...

-- Жив?.. Антон жив? -- скорее простонала, чем спросила Нина.

-- Жив.

Она смотрела на летчика широко открытыми глазами и верила и не верила ему, и вдруг упала головой на руки и горько заплакала.

-- Идемте скорее. А то на нас уже поглядывают с любопытством.

-- Идите. Я потом... мне стыдно рядом с вами... -- всхлипывала девушка.

Но Байрачный был непреклонен.

-- Идемте вместе. Если я вас выпущу, Телюков никогда не простит мне этого, вы понимаете или нет? -- Он снова взял ее под руку. -- Пошли!

Над городом сверкали вечерние огни. Сеялся, искрясь в электрическом свете, мелкий, реденький снежок. Сновали автомобили, торопились куда-то пешеходы, и среди этого городского водоворота Нина выглядела в своем наряде жалкой и беспомощной. Она чувствовала это и не раз пыталась выпростать свою руку, но Байрачный крепко держал ее. Увидя проезжавшее такси, он остановил его.

-- Нет, нет! -- запротестовала Нина. -- Не нужно. Я ни за что не сяду...

-- Что значит -- не сяду? -- напуская на себя строгость, сказал Байрачный. -- А ну-ка, не будем спорить! Вы должны делать все, что я скажу... Нет, нет, не бойтесь, -- заметив ее испуганный взгляд, улыбнулся Григорий. -- Я ведь не Антон. Вы для меня священны, как жена моего командира, друга, учителя. Если уж мне выпало такое счастье найти вас... сами понимаете -- могу ли я отпустить вас...

Нина, видя, что противиться бесполезно, сбросила рюкзак и покорно села в машину.

-- Давно бы так. А теперь рассказывайте, где вы пропадали?

-- Везде понемногу, -- ответила Нина. -- Без документов я ведь и на работу не могла устроиться.

Они приехали в гостиницу и поднялись в номер.

-- Вам нужно помыться, привести себя в порядок, -- сказал Байрачный, когда Нина сбросила свою доху. -- Белье чистое есть? Да вы не стесняйтесь, говорите прямо. Я ведь не такой уж чужой вам человек.

-- Есть, -- сказала Нина и заплакала.

-- Успокойтесь, Ниночка, лучше скажите, есть ли у вас туфли? Пока что вместо туфлей у вас на ногах, как любил говорить Телюков, одному аллаху известно что...

-- Туфель нет. Были -- продала. На билет. Хотела ехать домой. В родные края. Думала-думала и решила так: будь что будет. От судьбы все равно не уйдешь. Невмоготу жить под вечным страхом, прятаться, кочевать с места на место...

-- Ну теперь вам уже нечего бояться. Нужно первым делом привести себя в приличный вид. Какой номер обуви носите?

-- Тридцать седьмой. А что?

-- Не будет мал? Разувайтесь... Я обведу карандашом ступню.

-- Да нет, что вы!

-- Нина...

-- У меня денег не хватит.

-- Деньги найдутся.

Нина сбросила свои истоптанные резиновые боты.

-- Пока не закрылся магазин, я пойду куплю вам что-нибудь приличное. Сидите и ждите меня. Уж не взыщите -- я запру вас на ключ.

-- Ой, не нужно...

-- Что -- не нужно? Покупать туфли или запирать на ключ? Я все-таки сделаю и то и другое.

Байрачный ушел и через час вернулся с коробкой, в которой лежали красивые черные замшевые полуботинки, подбитые белым мехом.

-- Примеряйте. Вот и чулки. Не удивляйтесь, что маленькие. Они безразмерные. Ну как, по ноге? Вот и хорошо! А теперь -- в ванну! Я уже заказал.

-- Спасибо вам, Гриша...

-- Ну, ну, -- прервал ее Байрачный. -- Не стоит благодарностей. Я очень счастлив, что встретил вас...

Пока Нина мылась в ванне, Байрачный дал Телюкову телеграмму, в которой сообщал о вынужденной остановке в Харькове и о том, что встретил Нину. Просил немедленно прилететь. Потом позвонил в родильный дом, поговорил с Биби и вернулся в номер.

Нина вошла после ванны свежая, помолодевшая. Байрачный невольно вспомнил, какой увидел ее в первый раз в столовой он и Телюков. Тогда она тоже поразила их своей свежестью, стройностью, горделивой осанкой. Но узкая юбка уже не облегала, как прежде, крутых бедер -- она висела на Нине как на вешалке. И руки огрубели... Бедняжка... Немало испытаний, видно, выпало на ее долю!

-- Ниночка! Вы же просто очаровательны! -- воскликнул Байрачный. -Какая жалость, что я женат... Кстати, почему вы не спрашиваете меня о Биби? Ведь она здесь, в Харькове... В родильном доме. Вы можете поздравить меня с сыном. В дороге застало нас...

-- С сыном? -- спросила Нина и впервые после встречи улыбнулась тепло и счастливо. -- Поздравляю. Я обязательно навещу Биби. Она была так добра ко мне, так сердечно отнеслась тогда...

-- А я уже имя дал сыну -- Филипп. Имя это для меня очень дорого... Итак, у меня сын, сын! Понятно, Ниночка? А сейчас давайте поужинаем вместе. Биби просила поднять бокалы за здоровье новорожденного.

Нина встала и подошла к зеркалу.

В ресторане гремел джаз. Несколько пар танцевало. Все столики были заняты, и Байрачный с Ниной остановились в стороне, возле колонны, в ожидании, пока освободится место.

И вдруг она пошатнулась:

-- Мне плохо... ой, я упаду! Голова...

-- Что с вами, Нина?

-- Нет, нет, уйдем отсюда. Я не могу... Прошу вас!

Байрачный взял Нину под руку, отвел в номер, помог ей лечь.

-- Вызвать врача? -- спросил он озабоченно и приложил ладонь к ее влажному холодному лбу.

-- Не нужно, -- ответила Нина тихо. -- Уже лучше... Ах, как было бы хорошо, если б я умерла тогда... Вы дали телеграмму Филиппу?

-- Дал.

-- Он прилетит?

-- Конечно.

Она отрицательно покачала головой и неожиданно резко поднялась.