Звать меня Кузнецов. Я один
Звать меня Кузнецов. Я один читать книгу онлайн
Эта книга посвящена памяти большого русского поэта Юрия Поликарповича Кузнецова (1941—2003).
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
(Кстати, на том же совещании, на семинаре прозы был «открыт» Виктор Лихоносов, который вскоре ушёл в большую литературу.)
После семинара в альманахе «Наш современник» была опубликована подборка стихов Ю. Кузнецова и вышла первая книга с моим предисловием. Он был принят в Литературный институт, где занимался в семинаре С. Наровчатова, А. Михайлова и прошёл отличную московскую поэтическую школу.
В 1966 году он принёс стихи в «День поэзии», Я. В. Смеляков был в восторге от них, предложил ими открыть сборник (так и было сделано), хотел напечатать все 20 стихотворений, но из-за объёма книги пришлось сократить до шести.
Всё это я вспоминаю сегодня для того, чтобы сказать, что стихи Ю. Кузнецова получили высокую оценку старших товарищей, мастеров, а позднее и читателей и критики (о нём писали уже — на страницах «Правды», «Литературной газеты» и Ал. Михайлов, и Е. Осетров, и др.).
Его книгу «Во мне и рядом — даль» (не очень приемлемо, правда, название), изданную «Современником», я считаю отличной. В стихах молодого поэта присутствует высокая правда времени и жизни, мужество поэта и воина, глубина, пронзительность и трагизм. Он не приукрашивает жизнь, показывает её во всей бескомпромиссной правоте и красоте.
Михаил Львов
(Из рекомендации поэту для вступления в Союз писателей, 2 апреля 1974 года).
<b>Львов Михаил Давыдович</b> (наст. имя Габитов Руфинадий Давидович) (1917–1988) — поэт. Занимая в 1960—1980-е годы различные посты в писательских структурах, он был очень отзывчивым человеком и помог многим молодым авторам, но, надо признать, сам стихи писать не умел.
Здесь же стоит вспомнить короткое вступительное слово Львова к небольшой подборке Кузнецова, напечатанное в февральском номере журнала «Наш современник» за 1966 год. Львов, отчитываясь об итогах проведённого в Краснодаре семинара молодых писателей, отметил: «В стихах Юрия Кузнецова уже была биография, судьба поколения, молодость и свежесть восприятия мира. Юрий Кузнецов очень молод, но он уже много повидал, служил в армии после средней школы, побывал на Кубе, работал в милиции. Он покорил нас, и руководителей и участников семинара, не только своими молодыми стихами, но и своим обликом настоящего молодого человека нашего времени».Картина современного мира, с его сиюминутными малыми и большими заботами, «стиранием граней», со всем многообразием отношений и связей человека (включая и животрепещущую проблему отчуждения личности), в стихах Ю. Кузнецова красочна и объёмна.
При всей остроконфликтности стихотворений, при строгости и серьёзности отношения к действительности Юрий Кузнецов очень лиричен. Он видит, как «В речке заблудившееся облако встаёт перед баркасом на дыбы», «За прибрежными деревьями выщипывает лошадь тень свою…».
Определённость и сила чувства, чёткость формы, глубина мироощущения молодого автора дают основания надеяться, что горизонты его поэзии раздвинутся ещё шире.
Раиса Романова
(Журнал «Смена», 1974, № 20).
<b>Романова Раиса Александровна</b> (р. 1943) — поэт. Она выросла в офицерской семье. Первые годы её детства прошли в Татарии, потом был Курск. После школы Раиса устроилась на завод. Затем её приняли в Курский пединститут, но после второго курса она учёбу бросила.
В 1971 году Романова окончила Литинститут. Ей принадлежат поэтические сборники «Подорожник», «Под утренним лучом», «Два пространства», «Любви во имя», «Душа скорбит о мёртвых и живых», «Цветы и свечи» и другие книги.
Уже в «нулевые» годы Романова писала:Мы наших мёртвых похороним.Но не уроним нашу честь.Хоть предоставим постороннимЗа поминальный стол наш сесть.Вы приобщились к нашей славе.Вы притулились к ней плечом.Но вы не вправе, вы не вправеЗдесь слова молвить ни о чём.Поэт с гражданской ориентацией таланта, не обходящий сложные проблемы современности, драматические и трагические моменты бытия человека XX века — отсюда публицистический пафос, острая конфликтность многих его стихотворений. Поэт со своим видением мира, с новым решением темы, которую можно условно обозначить как человек и космос, — у Юрия Кузнецова мы находим новое качество её, новый комплекс этический. Поэт со своей собственной манерой выражения, которую отличает чёткость формы, ёмкость мысли и чувства, внутренняя психологическая наполненность стиховой структуры, тяготеющий к содержательности новеллы, повести, романа! Заслуживает внимания стремление поэта к обновлению средств художественной выразительности — использование фольклорных форм образности, символики, метафоричности. Новые горизонты поэта угадываются и в жанре поэмы — в поэме «Дом», задуманной автором как большое эпическое полотно о судьбах России и судьбах человека… Одним словом, перед нами поэт — хороших возможностей в искусстве. То, что им сделано, — сделано на хорошем художественном уровне и несёт на себе печать самобытного и оригинального дарования. Но мы вправе ожидать от Юрия Кузнецова новых интересных работ и новых свершений, ибо он наделён двумя важнейшими для поэта вещами — талантом и упорством.
Инна Ростовцева
(Из рекомендации поэту для вступления в Союз писателей, 1974 год).
<b>Ростовцева Инна Ивановна</b> (р. 1938) — критик. По её утверждению, она открыла для литературы двух поэтов: Алексея Прасолова и Олега Чухно, хотя занималась также Николаем Заболоцким и Александром Твардовским.
В октябре 1974 года критикесса опубликовала в «Литературной газете» большую статью «Этика космоса» с разбором первой московской книги Юрия Кузнецова «Во мне и рядом — даль». Она потом не раз говорила о том, будто эта её статья принесла Кузнецову широкую известность. Статья та, нет спора, была интересна. Ростовцева утверждала: «Своеобразие эстетической системы Юрия Кузнецова связано как раз со стремлением поэта проникнуть в сферы новых измерений, рождённых именно эпохой освоения космоса». Но, спустя три с лишним десятилетия, Ростовцева сама признала, что «раскрутила» молодого поэта не она, а сделал это прежде всего Вадим Кожинов.
Жизнь приучила Ростовцеву к большой осторожности. Она рано научилась лавировать между различными писательскими группировками и учитывать мнение начальства. Для обычного издательского работника это, может, и нормально. Но не для творца. Осторожность погубила в ней большого мастера.
Уже в 2007 году Ростовцева, давая интервью Илье Колодяжному, заметила, что последним классиком в русской поэзии двадцатого века был Заболоцкий. «Далее, — утверждала она, — слепой горизонт, туман. Хотя возможны удачные попадания во второй и третий ряды, без соприкосновения с Вечностью». Кузнецова критикесса даже не упомянула.В стихах Кузнецова немало безвкусицы, литературщины. Но он — поэт.
