Мой огненный ангел

Митюша поправился, один из немногих. Батюшка служил благодарственный молебен. Митю привезли домой. Была зима, и мы боялись везти его в храм крестить, боялись застудить. Пригласили срочно друга нашей семьи и друга отца Александра — отца Владимира Бороздинова. Он крестил Митю у нас дома в конце февраля 1976 года. Я была крёстной, а крёстным отцом был врач Анатолий Иванович Берестов (теперь известный врач-священник, иеромонах о. Анатолий).

А отец Александр с тех пор Митю иначе, чем «мой Митя», уже не называл.

Дорогая Нина!

Вместе с Вами молюсь: пусть совершится воля Божия. Всё предадим Ему. Мы не знаем, что — добро и что — зло. Пусть наша молитва всегда сопровождается словами «да будет воля Твоя». Это лучший ориентир в жизни. Будем стоять на этом, неотступно молясь. А как Вера? Как она всё это переживает? М. б., всё это дано для того, чтобы в ней родилась любовь к мальчику. Храни Вас Бог.

Ваш прот. А. Мень (1976).

Новые люди

Приезжая раз в месяц в Новую Деревню, я видела всё больше и больше новых людей, которые вели себя совсем как «старые», то есть чувствовали себя около батюшки как дома. Я ни к кому не подходила знакомиться, и только сам батюшка подводил кого-то ко мне или меня к кому-то, если было нужно. Так в моей и Ваниной жизни появилась Оля Ерохина, которая брала Ваню и шла с ним гулять в поле, играла ему на флейте, а я могла всё это время беседовать с отцом Александром.

Оля Ерохина

Потом батюшка познакомил меня с доктором Сашей (причём Саша был в Москве, а мы — в Пушкине). Он на расстоянии лечил меня от тяжёлого радикулита. Владимир Файнберг, с которым мы крестили первенца Лиды Мурановой и с которым меня тоже познакомил отец Александр, обладал теми же способностями. Он быстро «укладывал» Ванечку и снимал мои жуткие боли в спине. С Лидой тоже познакомил батюшка, просил нас никогда не оставлять друг друга, и мы с ней задушевные подруги до сего дня. Её сыновья Даня, Митя и Тимофей дружат с моим Ваней. Меня и Лиду кроме дружбы объединяло ещё общее интересное дело: мы подбирали музыку к слайд-фильмам, которые делал отец Александр.

Конец 1970-х

В Новой Деревне стали появляться молодые учёные, математики, писатели, поэты, художники, музыканты. Я назвала это «лёд тронулся», а если точнее — это было лавинообразное явление. Люди искали Бога, и никто и ничто не могло остановить их. Правда, оставались не все.

Старая гвардия 1970-х. Встреча с Лидой Мурановой на «Маяковской». Москва. 2002 г.

Особенный наплыв пришёлся на середину и конец 80-х — это те, кто уверовал в Бога по книгам отца Александра, по фильмам, по лекциям. Трудно представить себе, что один человек может справиться с таким количеством людей — слушать, исповедовать, читать письма и отвечать на них, крестить, венчать, освящать квартиры и загородные дома, проводить занятия в малых группах, навещать больных дома и в больницах, не только прихожан, но и их родственников… А отец Александр ещё писал книги, делал фильмы, сам их показывал. К тому же никто не снимал с него семейных обязанностей: из Москвы он ехал, всегда нагруженный двумя сумками и рюкзаком. Я нередко после московских встреч шла с ним в ближайший магазин, где он загружался по полной программе…

И самое главное — он служил в храме. Что очень важно, он никогда не занимался политикой. Поэтому никто из многочисленной и разноликой паствы отца Александра не пострадал. Пострадали только те, кто, считая себя умнее его, не слушался его указаний. Кто собирал какие-то свои группы, сам хотел быть лидером. Или те, кто занимался чем-то, что батюшка не благословлял.

Развод

В начале 1976 года я пережила большое потрясение — развод с Николаем.

Отец Александр и отец Всеволод утешали меня в письмах, наставляли и ободряли при встрече. Оба священника переживали вместе со мной этот кризис, как свой собственный. Я осталась с пятилетним Ваней на руках, как мне казалось, совсем одна.

Отец Александр ободрял меня в письмах:

Дорогая Нина!

Что у Вас? Всё ли по-прежнему? А то я уже боюсь новых разломов… Упорно верю, что Господь даст Вам то, что Вам нужно после всех испытаний. Относительно Вашей жизни в дальнейшем, то, что от меня зависит — с радостью сделаю, и Вы будете спокойны, и Ваши близкие. Простите за краткость… Храни Вас Бог.

Ваш прот. А. Мень.

Новая Деревня. 1970-е. Фото В. Андреева

Отец Всеволод Шпиллер писал:

Дорогая о Господе Нина!

Получил Вашу открытку с очень печальным известием. Что могу или мог бы сказать Вам? Ещё одна семья не выдержала испытаний и трудностей — главное духовных — нашего во многих отношениях страшного времени… Ещё одна мать остаётся в одиночестве с ребёнком на руках… А всё-таки не в одиночестве, с Богом, со Христом! Потому что брак расстроился не по Вашей вине. Не всегда в этих обстоятельствах можно говорить о вине, чьей бы то ни было. Иногда же бывают «виновны» оба. Всегда, однако, нужнее всего помощь Божия страдающему. Вы очень страдаете, Вам она нужна. Будем просить у Бога помочь Вам всем во всяком Вашем деле, начинании, во всех Ваших материнских заботах и трудах, в подвижническом попечении о ребёнке. Всегда, как умею, буду молиться о Вас и здесь, и в церкви.

Будьте здоровы и Богом хранимы.

Ваш, о Христе, прот. В. Шпиллер.

Четыре поколения Фортунатовых: бабушка Вера Михайловна, папа Игорь Константинович, дочь Вера Игоревна, внук Дмитрий. Зима 1977 г.

Новая Деревня летом

Летом наша Новая Деревня оживала: многие москвичи с детьми хотели снять здесь дачи, чтобы не ездить из Москвы и быть рядом с батюшкой. Снимали сразу несколько домов: на Центральной — Зоя Афанасьевна, чуть подальше — Мария Витальевна, в конце улицы — Саша и Лена Рябиковы. На Колхозной Володя и Оля Ерохины снимали так называемый певческий домик; недалеко от них, у покойной Галины Александровны, снимала дом Марина Вехова, а на улице Кирова — мы с Ваней. Лёня Василенко снимал дом у «архитекторов» на Серебрянке.

Я решила снимать дом в Новой Деревне, так как в Пушкино к родителям на всё лето приехали Верочка с Митей. Мои мама и папа были рады, что мы с Ваней так близко от них будем жить. Они часто к нам приходили на улицу Кирова. Деньги на дачу дал мне отец Александр. За всё Ванино детство только несколько сезонов нам не удалось жить в Пушкине: или домики были уже все сняты, или я стеснялась сказать, что нет денег. В этих случаях мы жили в Семхозе, через железнодорожную линию от отца Александра, бесплатно, на даче у моей крестницы Ани Любимовой, недалеко от озера. Самой большой привилегией, в сравнении с Новой Деревней, была возможность звонить батюшке от сторожа в любое время, опускать письма непосредственно в его почтовый ящик на калитке, приходить к нему домой. Это было праздником. Тогда домой к батюшке приходили немногие, надо было договариваться по телефону, чтобы застать его дома. От отца Александра мы ехали в Троице-Сергиеву лавру, а оттуда пешком опять к озеру, на Анину дачу. Для детей это было целое путешествие…