Реплика в зал. Записки действующего лица

К тому времени реформаторские усилия V съезда оформились во вполне зримые результаты: отечественный кинопрокат рухнул, бросовые американские ленты заполонили экраны тех кинотеатров, которые еще не превратились в мебельные салоны, режиссером мог объявить себя любой, у кого хватало наглости, их продукцию все равно никто не видел - просто кто-то отмывал деньги. Фильмов становилось все меньше, а фестивалей все больше. Там весело "гудели", фотографировались для глянцевых журналов, задарма ели. Всеми забытый "Советский экран" загнулся. Его мощная издательская база, анфилада кабинетов, куча телефонов, транспорт, налаженное распространение - все ушло в распыл. Хотя, казалось, тут бы и зацвесть: свобода слова, цензуры нет, никакое начальство не указывает - твори, выдумывай, пробуй. Пробовать оказалось некому.

Грустной метафорой той кинематографической перестройки смотрится еще не старый грузный человек, рабочий день начинающий с бутылки и тяжело дремлющий потом в редакторском кресле. Цель достигнута, но груз оказался непомерен. Он ушел... Не им поставленное, семь десятилетий просуществовавшее дело кончилось.

Живущие у шоссе.

Такова моя версия изложенных в "Кинословаре" событий. Как участника и свидетеля. Добывая истину, автор статьи о "Советском экране" со мной не встретился, хотя другой на его месте такую бы возможность, наверное, не упустил. Так что подпись под статьей - Олег Ковалов - ничего в памяти не пробудила, кроме "слышал где-то". А где - понял, когда перелистал журнал: так он же у нас регулярно печатался! Ясная заря его творческого восхода именно тогда и занялась, когда, как он утверждает сегодня, все свидетельствовало о "содержательной бессмысленности журнала"... Поистине, век живи - век удивляйся. Да и мазохизм какой-то! Излагал, надо думать, свое сокровенное, жаждал через журнал поделиться с миллионами людей умом, чувствами, наблюдениями и - нес это свое несравненное богатство в редакцию, когда "само существование "Советского экрана" было лишено смысла - журнал стал рабским придатком Госкино".

Сегодня особенно комичен этот испуг девочки, угодившей в мужскую баню и обнаружившей возмутительный придаток, а точно выражаясь, - орган Госкино. Новоявленный сам себе Ювенал делает вид, что сейчас - иначе, что нынче никто не скажет, кто есть чей орган и чьи интересы кто выражает, будь то газета, журнал или телеканал.

Кто спорит, и тот "Советский экран" достоин критики, но все-таки явно не за то, за что его хлещет новый энциклопедист, размахивая плеткой из шопа, торгующего смысловыми имитациями.

Кто мог подумать, что когда Олег Ковалов раскритиковал в журнале фильм Свердловской киностудии "Гармония", а потом пристыдил режиссера Т. Шахвердиева, погубившего хороший сценарий А.Гребнева "Двое в новом доме", то выражал не свою точку зрения, а киноруководства, поскольку - утверждает он в энциклопедии - "из Гнездниковского переулка спускалось мнение". Даю справку: не спускалось! Решение о данных публикациях принималось в редакции, на первом этаже жилого дома по улице Часовая, 5б.

Видимо, Ковалов умышленно способствовал "понижению интеллектуального уровня читателей журнала", когда с его страниц указывал на недостатки фильма, как говорили тогда, "на рабочую тему" - "День свадьбы придется уточнить" (Киностудия им. Горького), а также украинского фильма "Лесная песня. Мавка" и мосфильмовской ленты "Плывут моржи". В последней он даже обнаружил "противоречие между замыслом создателей и объективным звучанием созданной ими образной структуры".

Из сказанного видно, что критик Олег Ковалов в те времена изрядно потрудился на ниве нелицеприятного анализа серых, проходных, слабых фильмов. Кстати, подобные критические материалы были в каждом номере "Советского экрана", из трех-четырех рецензий - одна-две непременно такого рода. Тем более теперь интересно обнаружить такой текст в "Контексте": "Журнал "уходил" от анализа кинопроцесса, не публиковал критических материалов и рецензий на "серые фильмы"...

После повторного знакомства с творчеством раннего Ковалова - после первого, как вы поняли, в памяти ничего не осталось - проснулось любопытство: а кем сейчас-то он стал? Не заглох ли, не сник ли за эти годы столь своеобразный интеллект?

- Ковалов-то? - объяснили мне. -Ну, он муж Любочки Аркус. Это которая "Кинословарь" сделала, там все ее - и составление и "концепция". Она и главный редактор, и литературное редактирование ее...

Муж?! Это многое объясняет... Например, то, почему персональная статья о самом Олеге Ковалове такая пространная и такая восторженная. Из энциклопедии узнаем, что он не только "критик и историк кино", но прежде того - режиссер. Стал им с годами, уже после сорока, и поставил целых четыре неигровых фильма. Пятый, спешит сообщить энциклопедия, соревнуясь в оперативности с газетой, "в производстве". Вот радость так радость!

В ожидании пятого фильма можно прочитать то, что жена посчитала важным сообщить о муже. Читаем, например: "О.К. (Олег Ковалов - Д.О.) полагает, что культура - это и есть пресловутая "жизнь". Точнее, только в формах культуры жизнь уловима и поддается адекватному описанию. В этом смысле О.К. - безусловный эстет, он начинает с того, что отвергает все невыразительное, неоформленное, безъязыкое. Воспроизведению культурного слоя он отдается со страстью и неистовством... Эстетическая дистанция - вот минимальное разрешенное расстояние до любого объекта, любого проявления бытия, которое рискует появиться на пленке. Ближе О.К. не подходит и не разрешает другим"...

Чего он вам не разрешает, "безусловный эстет" Ковалов, вы поняли? Как говаривал в подобных случаях мой давний приятель, напившись: "Чувствуешь, а осознать не можешь..."

Когда-то Софья Андреевна Толстая, уже в старости, прочитав очередное письмо от мужа, неожиданно произнесла: "А все-таки мой муж - хороший писатель". Этот хороший писатель однажды весело заметил в разговоре: "Хорошо иметь умную жену: спросишь, чего не знаешь, она ответит..." Вот так у них было - по-графски скромненько. В другие времена - другие и нравы: муж "со страстью и неистовством: предается "воспроизведению культурного слоя", жена с не меньшей страстью его неистово пропагандирует. Оба при деле, оба на виду.

Семейный контекст - не исторический. Последний строже. Он требует не конъюнктурных домыслов, рожденных террором среды, а фактов. Если "Советский экран" был таким, каким его представил Ковалов, то почему же он погиб, а не расцвел именно после вмешательства в его судьбу перестроечного секретариата и его лидера, прозванного остряками Робеспьером без головы? Разве не ясно? Его погрузили в среду агрессивной некомпетентности, управленческой безответственности и, прямо скажем, безумной личной мстительности. Били по персонам, вымещая собственные комплексы и обиды, а рушили дело.

Смешно отрицать тогдашнюю политическую ангажированность "Советского экрана", она очевидна, она была обязательна и безусловна, как ритуал в церкви. Живущие у шоссе смиряются с постоянным шумом в окнах, но существуют, рожают детей, высаживают помидоры, ходят в парикмахерскую, ждут зарплату. Вот и журнал, как любое уважающее себя издание в те времена ( а такие были!), помимо шума, сверх него, рядом с ним, рассказывая о кино во всех его ипостасях, нес еще - прошу простить за старомодное выражение - культуру в массы. Многие ли сегодня этим занимаются? А ведь как надо!..

И злополучные пэтэушницы, которых невзлюбил Ковалов со всей силой вгиковской фанаберии, вырезали из журнала не только портреты любимых артистов, покрывая себя несмываемым позором в его глазах, а еще, скажем, и сотни две небольших статей под общей рубрикой "Азбука кино, От А до Я": словарь-путеводитель по терминам, понятиям, встречающимся в статьях, рецензиях, беседах о кино. Вырезали, сохраняли. Авторами тех заметок, кстати, не гнушались быть самые авторитетные специалисты в своих областях. А рубрика "Занимательное киноведение", придуманная в редакции? Из этих материалов профессора потом составляли свои книжки. Ни в одном издании не было более развернутого и оперативного блока рецензий на новые фильмы, чем в "Советском экране". А такие разделы как "Портрет мастера", "Знакомьтесь", "Интервью по вашей просьбе", "Беседа в мастерской", "Монолог о профессии", "Вопрос актеру", "Новый сценарий", "Режиссер представляет фильм", а репортажи с киностудий страны, представление новых книг о кино, читательские письма, развернутые рассказы о наших и зарубежных фестивалях и т.д, и т.д. - кому это, как говорится, помешало? Вопрос тем более риторический, что даже киноведы, излагая историю совсем недавних дней, выражают сегодня не горечь от понесенной кинопрессой утраты, а только упоенно предаются пустопорожнему околополитическому ерничанию.