Братья Стругацкие

Однако начнем по порядку. С января не удастся — нет никаких записей, а практически весь февраль 1970-го АБС работают в Комарове над «Градом обреченным» (название следует читать архаично — через «е», а не через «ё», что всегда подчеркивали авторы, так как название они позаимствовали от картины Николая Рериха). Это их самый большой долгострой и вещь по определению обречЕнная на долгую (или вечную?) жизнь в темнице письменного стола.

Может быть, поэтому Мироздание воспринимает её спокойно, равнодушно.

А стоит им только в апреле там же начать придумывать «Малыша» — якобы проходную, совершенно никчемную вещицу, — и сразу у БНа болят зубы, ангина, простуда, и расстроенный АН бежит за водкой — какая уж тут работа! Приезжает Ада, они переключаются снова на «Град», и всё постепенно восстанавливается.

Работа над «Малышом» шла вообще необычайно туго. БН объясняет это сегодня очень просто: оба не хотели над ним работать. Хотели они писать «Град», но это ведь только для души, а надо было ещё РАБОТАТЬ, то есть писать нечто такое, что напечатают прямо сейчас. Нет, было бы совсем неправдой утверждать что «Малыш» написан только для денег. Они вдвоём вообще никогда и ничего не писали только для денег (хотя деньги, безусловно, были нужны). Писать и тут же публиковаться было необходимо, чтобы про них не забывали, чтобы самим знать сегодня, сейчас мнение современников о себе, чтобы оставаться на плаву в широком смысле, чтобы держать марку. Вот для чего писали «Малыша».

А получилась-то совершенно гениальная повесть. И это я не для красного словца, а со всей ответственностью. Во-первых, считаю так не я один, а во-вторых, объясняю. Да, это была первая из прочитанных мною книг АБС — «Полдень» плюс «Малыш», — но прошли годы, я перечитывал «Малыша» много раз, в том числе и совсем недавно. Впечатление менялось, но ни разу оно не тускнело. Более того, я, наконец, понял главное: если б не эта маленькая повесть, сам мир Полудня не произвел бы на меня того магического действия, «Малыш» был не просто важным, но обязательным дополнением к роману в рассказах. «Малыш» был настолько же лучше ярче, сильнее «Полдня», насколько «Полдень» превосходил «Туманность Андромеды». Потому что «Полдень» — всё-таки наивен, как все вещи ранних АБС со всем их шсетидесятническим коммунизмом (даже для читателя 1976 года); потому что «Полдень» — это всё-таки сборник, недостаточно ровный в своей фрагментарности; потому что «Полдень» местами (подчеркиваю — местами) слишком описателен, поверхностен и даже условен. А к моменту создания «Малыша» придуманный авторами мир доведён уже до такого совершенства, что никаких объяснений не требуется, Мы просто верим с первых страниц, что этот мир существует, что авторы сами жили в нём, а значит, и мы обязательно там окажемся. Стопроцентный эффект присутствия достигается благодаря высочайшей отточенности каждой фразы, благодаря кропотливому и последовательному выстраиванию этого мира в течение десяти лет и, наконец, благодаря завидной вере самих авторов в предлагаемые обстоятельства (строго по Станиславскому). «Малыш», на мой взгляд, лучшая повесть всего цикла, Более выразительного и точного портрета той будущей эпохи Стругацким уже не удастся создать, потому что в двух последних повестях о мире Полдня они столь же последовательно займутся саморазоблачением. «Жук в муравейнике» — тоже шедевр, но только очень грустный, а «Волны гасят ветер»… Впрочем, об этом позже.

И кстати, быть может, не случайно «Малыш» стал единственной повестью АБС, переделанной для профессиональной столичной сцены. Спектакль Центрального детского театра (1984) в постановке его главного режиссёра Алексея Владимировича Бородина, говорят, получился не самым удачным, продержался на подмостках всего несколько лет, зато был полностью записан на ТВ и несколько раз транслировался. И вообще важен сам факт, что режиссёр увидел в этой повести чёткую, мощную драматургию.

Итак, появление на свет «Малыша», этой «благословенной вершины, купающейся в лучах солнца» (говоря словами старого утописта Эдварда Беллами), не могло пройти незамеченным для Мироздания. Мироздание сопротивлялось.

«Малыш» был написан в пять заходов, Работа над ним заняла собою почти весь год (параллельно с «Градом»). Последняя точка в чистовике поставлена 6 ноября в Комарове. И тут же АБС напишут заявку на сборник в «МГ». Придумают ему название — «Неназначенные встречи», — и предложат включить туда «Дело об убийстве» (именно под таким названием хочется им переиздать «Отель…»), свежеиспечённого «Малыша» и не написанный ещё «Пикник на обочине». Тираж этого сборника придёт из типографии через десять лет — в конце октября 1980 года, но об этом отдельный большой разговор впереди. А пока заметим лишь, что с заявкой они явно погорячились и вконец расстроили Гомеостатическое Мироздание.

В тот же день в Москве старшая дочь АНа Наташа выходит замуж за Эдика Фошко. То, что отца нет на свадьбе, — это нормально. Такой уж он человек: взял и чисто по-абызовски «облокотился» на все общенародные праздники, на все юбилеи, семейные даты и прочие условности, включая похороны, свадьбы и рождения детей. В комментариях тут нуждается другое. Что даёт мне право рассматривать Наташин брак как наказание за победу над «Малышом» и смелую заявку? А вот что.

Ну да, девушке всего девятнадцать, и для родителей это шок, но на самом-то деле молодые любили друг друга, формально были уже взрослыми, и они ни в чем не ошиблись, они до сих пор счастливо живут вместе (с 1991 года в США). Эдуард Фошко — крупный специалист в области информационных технологий и успешный бизнесмен, но… Читатель всё ждёт подвоха. И правильно. Это сегодня он крупный специалист, а тогда был просто студентом — без денег и без всякой жилплощади. И вот в квартире у АНа снова такой до боли знакомый дурдом: комнат много, а жить негде. Молодые — отдельно, старики — отдельно, среднему поколению Аркадию и Лене — что осталось, но есть ещё Маша пятнадцати лет от роду, от Наташи её выперли, и она теперь ощущает себя где-то наравне с любимым пуделем Лелем — покормить и погулять не забывают, но, в общем, никому не нужна — хоть удавись.

И вот в такой обстановке они будут жить целый год. Выход один — новая квартира. На халяву — не дождёшься, надо покупать, но всё подорожало, а материальное положение уже далеко не лучшее. Все стоят на ушах — какая уж там работа? В Москве — никакой. АН будет охотно и подолгу пропадать в Ленинграде и Комарове, но не может же он перебраться туда насовсем. Впрочем, почему не может? Возможно, именно тогда подобная мысль посещает его впервые. А то и не впервые — всё-таки они оба в душе ленинградцы, петербуржцы… Но всё это мечты, а реальные московские проблемы всё давят, давят и давят…

Едва заканчивается ноябрь, АН снова в Ленинграде. Почти до самого Нового года они пишут в Комарове «Град обреченный». Тогда же возникают первые наброски «Пикника» — некий план по пунктам. Это серьезный вызов Мирозданию. Но ничего толком сделать в этот приезд не удастся.

В самом начале следующего, 1971 года выходит в «Детлите» многострадальный «Обитаемый остров», в набор его сдали ещё в июле 1970-го. Это была их последняя книга перед долгим-долгим перерывом. И кстати, последняя книга, которую ещё хоть где-то, по случаю можно было просто купить в книжном магазине. Дальше началась эпоха чёрных рынков и безумного дефицита на всё.

6 января АН с Леной в гостях у Биленкиных. К дню рождения Тани приготовлен традиционный и самый дорогой для всех друзей подарок — рукопись новой повести. Это — «Малыш».

А в феврале — опять Комарово. АН не важно чувствует себя: несколько раз, оставляя БНа в Доме творчества, ездит в город. 23 февраля, в День Советской Армии, в рабочем дневнике справа от обычных записей с ежедневным подсчётом написанных страниц рукой БНа сделана странная запись:

До чего? Имело это отношение к будущей повести? Возможно. Или к реальной жизни? Выглядит жутковато.