Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

В 11 часов собрались делегаты. Было решено, что первая дискуссия не будет связана с какими бы то ни было обязательствами и гласностью.

Германский министр финансов, граф Шверин фон Крозиг, рассказал об изменениях, происшедших в Германии со времени Базельского решения. Импорт. В 1930 году он составил 10,4 миллиарда рейхсмарок; в 1931 году – 6,7 миллиарда; с января по май 1932 года – 2 миллиарда рейхсмарок. Экспорт. В 1930 году – 12 миллиардов рейхсмарок; в 1931 году – 9,6 миллиарда; в 1932 году, за первые пять месяцев, – 2,5 миллиарда рейхсмарок. Активное сальдо торгового баланса выглядит следующим образом: в 1930 году – 1,6 миллиарда рейхсмарок; в 1931 году – 3 миллиарда; за первые пять месяцев 1932 года – 500 миллионов рейхсмарок. Нельзя рассчитывать на увеличение активного сальдо, пока не устранены препятствия, мешающие развитию торговли. Еще в базельском докладе указывалось, что нельзя будет удержать активное сальдо на уровне 1931 года, но невозможно было предположить, что спад окажется таким резким. Между тем в 1932 году Германия должна уплатить 1700 миллионов рейхсмарок в счет своего частного и государственного долгов. Кроме того, ей предстоят платежи по покрытию краткосрочных кредитов на сумму 900 миллионов, лишь 10 процентов которой она собирается уплатить. Итого, Германии необходимо изыскать валюту для уплаты 1800 миллионов рейхсмарок. В 1930-1931 годы для покрытия краткосрочных кредитов на сумму 5 миллиардов рейхсмарок должны были быть реализованы наличный резерв капиталов, золотой запас Рейхсбанка и авуары за границей. Для покрытия необходимых 1800 миллионов рейхсмарок рейх может использовать: 1) активное сальдо баланса услуг (100 миллионов в 1932 году и 150 миллионов в 1931 году); 2) поступления по процентам с германских активов за границей (в 1931 году это даст, возможно, 250 миллионов рейхсмарок). С другой стороны, потребуется 100 миллионов на уплату процентов по германским процентным бумагам, принадлежащим иностранцам, в связи с чем чистое сальдо по активам составит лишь 150 миллионов рейхсмарок.

«Чтобы осуществить в 1932 году платежи в счет нашего внешнего долга, – заявил граф Шверин, – нам следовало бы иметь активное сальдо в 1500-1600 миллионов рейхсмарок, что невозможно при нынешних обстоятельствах. Если позволят обстоятельства, Германия хотела бы обеспечить выплату своего частного долга, однако эти обстоятельства зависят не только от нас. Возможно, что в отношении долгосрочных кредитов Германии придется поступить так же, как она поступила в отношении краткосрочных кредитов в соглашениях об отсрочке: она будет вынуждена договориться со своими кредиторами. Положение Рейхсбанка представляет особый интерес: к концу 1930 года его золотое и валютное покрытие составляло 2,7 миллиарда рейхсмарок; к концу 1931 года – 1160 миллионов; в настоящее время оно составляет 990 миллионов, что на 15 процентов ниже цифр базельского доклада; по последним сведениям, это уменьшение еще более существенно. В золотое и валютное покрытие входят также краткосрочные кредиты, предоставленные Рейхсбанку иностранными банками. За вычетом этих сумм золотое и валютное покрытие составляет всего лишь 390 миллионов; этого резерва недостаточно для платежей, назначенных на 1 и 15 июля».

«Внутреннее положение Германии, – продолжал граф Шверин, – также ухудшилось со времени Базельского доклада экспертов. Индекс производства, если принять уровень 1928 года за 100, упал в 1931 году до 71, а в первые пять месяцев 1932 года до 60. Число безработных (Arbeitslosen)достигает приблизительно 6 миллионов. Объем торговых операций внутри страны сокращается, если судить по поступлениям в счет налога с оборота. Состояние государственного бюджета ухудшилось. С 1929 по 1932 год поступления по налогам сократились примерно на 4 миллиарда рейхсмарок, несмотря на то, что государством были введены новые налоги. Помощь безработным все более тяжелым бременем ложится на бюджет; правительству пришлось понизить на 10-23 процента размеры пособий; постоянный безработный получает в месяц 45 марок (270 франков), что не обеспечивает прожиточного минимума; следствием этого является серьезное социальное напряжение. Общая сумма средств, необходимых для выплаты пособий по безработице, составляет 3 миллиарда марок; для ее покрытия пришлось провести новое снижение заработной платы; за два года оклады государственных чиновников были понижены на 20-25 процентов; по ряду категорий служащих коммунальных учреждений снижение достигало иногда 50 процентов. Я хотел, – заявил в заключение граф Шверин, – дать вам точное представление о положении в Германии». Канцлер фон Папен указывает на трудности, которые представляет сохранение неприкосновенным государственного аппарата.

Дискуссия возобновляется в 17 часов 30 минут. Слово предоставляется Жермен Мартену. «Мы признаем, что положение рейха ухудшилось, однако то же самое произошло во всем мире. Мы не хотим быть бессердечными кредиторами; мы стремимся быть благоразумными. Граф Шверин описал, например, положение безработных. Но ведь во Франции безработный получает меньше, чем в Германии, – 210 франков в месяц. Что касается государственных чиновников, то подвергшиеся снижению первоначальные оклады превышают соответствующие оклады во Франции. Почтальон получает в Германии 12 тысяч франков, а у нас – 9-10 тысяч франков. Пенсии в Германии выше, чем во Франции.

Объем нашей внешней торговли сократился на 60 процентов. Ваш же коэффициент сокращения, – заявил Жермен Мартен, – равен мировому; мы переживаем сейчас не циклический, а особый кризис; вы же скользите в той же плоскости, что и другие государства. По налоговым поступлениям наш дефицит достигает 6-7 миллиардов франков. Мы поражены слепотой и параличом. Ваши долгосрочные кредиты действительно заставили вас обратиться к резервам; однако такого рода изъятие является исключительным событием; ни один эмиссионный банк не мог бы с этим справиться. Но если мы договоримся в Лозанне, подобные инциденты с вами не повторятся. В Лозанне заложена основа восстановления германского кредита. Если Германия поправит свои дела, если она избавится от трехмиллиардного бремени пособий по безработице, если приостановление платежей даст ей возможность восстановить свое хозяйство, то что она будет делать? Аннулирование долгов невозможно; мы не можем пожертвовать своими правами; но давайте ваши предложения, и мы рассмотрим их в духе самого широкого понимания».

Я изложил свои пять аргументов против аннулирования.

Затем опять выступил граф Шверин: «Проводить сравнения между странами весьма трудно. Так, итальянский безработный испытывает меньше страданий, чем немецкий. Кризис, переживаемый рейхом, имеет специфические черты: нехватка капиталов, закрытие кредита, инфляция. Мы согласны с тем, что основа восстановления германского кредита заложена в Лозанне. Каким образом? Мы согласны если не со средствами, то, во всяком случае, с целью. Речь должна идти не только о репарациях, но и о европейском восстановлении. Мы готовы сотрудничать в этом деле с самыми лучшими намерениями».

Германский канцлер отбыл в Берлин 23 июня в 16 часов. Он передал представителям прессы довольно оптимистическое заявление: «Я первый готов признать, что в вопросе, который принято называть ликвидацией репараций, Франция имеет право на компенсацию. Если бы я имел материальную возможность предложить эту компенсацию в денежной форме, я бы сделал это с большой охотой. Но, поскольку это для меня невозможно, я хотел бы, чтобы мы совместно искали эту возможность в другой области, в области экономической – в рамках экономической реорганизации Центральной Европы… Добавлю, что в настоящее время я представляю все национальные силы Германии, чего не могли сказать мои предшественники. Таким образом, при заключении франко-германского соглашения Франция имела бы ту гарантию, что в моем лице этот документ подписала бы вся Германия. До сих пор в наших взаимных попытках к сближению Франция могла рассчитывать только на «левых»; разве она не заинтересована в привлечении на свою сторону «правых», иными словами, всей Германии?» Не преувеличивает ли канцлер своего авторитета?