Степан Халтурин

Создаваемая революционная рабочая организация, связанная неразрывными нитями с рабочим движением Петербурга, постепенно становилась самостоятельной политической организацией петербургских рабочих, оказавшей огромное воздействие на ход рабочего движения столицы.

«Под влиянием Халтурина и его ближайших товарищей, — писал Плеханов, — рабочее движение Петербурга в течение некоторого времени стало совершенно самостоятельным делом самих рабочих» ^{40}.

К концу 1876 г. революционная пропаганда среди рабочих Петербурга приняла более широкие размеры. Она велась в рабочих кружках Галерной гавани, на Васильевском острове, на Петербургской и Выборгской сторонах, на Обводном канале, за Невской и Нарвской заставами, а также в окрестностях столицы.

Осенью 1876 г. организация, которую создавали В. Обнорский, С. Халтурин и другие, в основном сложилась и оформилась, и руководители ее решили, что настало время для открытого политического выступления столичных рабочих.

Такая постановка вопроса была вызвана стремлением публично показать политическую направленность самостоятельного рабочего движения. Так была задумана знаменитая демонстрация на площади у Казанского собора в Петербурге, явившаяся первой демонстрацией в истории революционного движения России.

Из ядра рабочей организации перед демонстрацией выбыли ряд виднейших представителей. В октябре 1876 г. были арестованы С. К. Волков и Д. Н. Смирнов. В ноябре вынужден был уехать за границу Обнорский. Петерсон, выпущенный из Литовского замка, находился под надзором полиции. Летом 1876 г. был арестован активный участник рабочей организации Карл-Август Столберг, который вел пропаганду на Александровском и Путиловском заводах. Репрессированы были и ряд других рабочих — участников рабочего подполья Петербурга.

Кроме Халтурина, руководителя рабочей организации, активное участие в подготовке демонстрации принимали В. Я. Савельев и А. К. Пресняков. (На квартире Преснякова происходило последнее тайное собрание рабочих перед Казанской демонстрацией.) В числе близких товарищей Халтурина 1876–1877 гг. был рабочий А. И. Фореман, выходец из Финляндии. После Казанской демонстрации он организовал стачку рабочих, вел пропаганду на Путиловском заводе, был арестован и умер в тюрьме.

В числе видных деятелей рабочей организации 1876–1877 гг., находившихся на воле и действовавших вместе с Халтуриным до и после демонстрации, были рабочие Балтийского завода В. Д. Шкалов, А. Е. Шихаиов, Н. Я. Обручников, рабочий Патронного завода Д. Н. Чурпин — близкий друг Обнорского, на квартире которого происходили собрания членов рабочей организации, а также слесарь Путиловского завода Степан Андреевич Шмидт и др. Кроме заводских, в Казанской демонстрации участвовали и фабричные рабочие.

Демонстрация была назначена на праздничный день — 18 декабря. Вечером 17 декабря состоялось собрание актива организации, на котором было решено проводить демонстрацию даже в том случае, если на нее соберется несколько сот человек.

Решено было также во время демонстрации поднять красное знамя.

Демонстрация состоялась. На ней присутствовало много революционно настроенной молодежи столицы и около 200 рабочих.

Перед участниками демонстрации выступил Г. В. Плеханов. Он говорил о тяжелом положении народа в царской России, о жестоких гонениях тех, кто борется за интересы трудящихся. Он говорил о великом революционном демократе Чернышевском, преследуемом царизмом за его любовь к народу. Плеханов призывал к борьбе против царского самодержавия.

После окончания речи Плеханова над демонстрацией взвилось красное знамя с начертанными на нем словами: «Земля и воля». Оно было подхвачено молодым рабочим Потаповым, которого собравшиеся подняли над толпой. Из рядов демонстрантов раздались крики: «Да здравствует социальная революция! Да здравствует „Земля и воля“!»

Жандармы и полицейские бросились к толпе демонстрантов, чтобы схватить оратора. Но тут раздалась команда одного из организаторов демонстрации: «Ребята, держись тесней, не выдавай, не подпускай полиции».

Вокруг Плеханова образовалось плотное кольцо участников демонстрации. Полицейские, попытавшиеся арестовать Плеханова, были оттеснены и избиты. Для того чтобы его не могли опознать сыщики и полицейские, на Плеханова быстро надели чью-то фуражку и накинули башлык. «Теперь пойдем все вместе, иначе будут арестовывать», — раздалось из толпы. И, окружив Плеханова еще более тесным кольцом, толпа двинулась по направлению к Невскому проспекту.

К тому времени полицейские, получив подкрепление, стали выхватывать из последних рядов всех, кто попадался им под руку. Кто-то крикнул: «Стой, наших берут!», — толпа остановилась и стала отбивать арестованных. Полицейские были смяты и обратились в бегство. Демонстранты бросились вдогонку. Но полицейские силы прибывали. Произошла еще более ожесточенная схватка. Полиция трижды повторяла натиск на группу, защищавшую оратора, и все безрезультатно. Плеханову удалось скрыться.

Такая же группа смелых и отважных демонстрантов защищала Потапова, державшего в руках красное знамя. Им удалось благополучно посадить его на конку. Но следившие за ним полицейские шпики остановили конку и арестовали молодого рабочего.

Полиция захватила 31 участника Казанской демонстрации, но ее главным организаторам удалось избежать ареста.

Вскоре (18–25 января 1877 г.) арестованные предстали перед Особым присутствием правительствующего Сената. Царское судилище жестоко расправилось с ними.

Казанская демонстрация показала, что на арену революционного движения в России начинает выходить русский пролетариат.

Несмотря на то что на взвившемся над колоннами демонстрантов красном знамени был написан народнический девиз, Казанская демонстрация была задумана и проведена самостоятельной рабочей революционной организацией. Требования о предоставлении политических прав народу сами по себе были важным этапом борьбы против самодержавия, за политическую свободу. Г. В. Плеханов впоследствии правильно писал: «Вышло, что со своим девизом „Земля и воля“ мы опоздали по меньшей мере на пятнадцать лет».

После Казанской демонстрации царские власти, пытавшиеся до сих пор представить дело так, будто рабочие «не заражены» революционными идеями, будто эти идеи нашли свое распространение лишь в рядах интеллигенции, вынуждены были изменить свое мнение. Охранка усилила внимание к деятельности рабочей организации, обострились репрессии полиции в рабочей среде. Аресты и обыски среди революционно настроенных рабочих становились все более частыми.

Суд над участниками демонстрации и сама Казанская демонстрация произвели сильное впечатление на рабочих. Более 200 рабочих Ижорских машиностроительных заводов в знак солидарности с участниками демонстрации, высланными из Петербурга, пытались вместе с рабочими других заводов и фабрик, а также студентов «осыпать цветами осужденных и произвести уличный беспорядок», т. е. организовать новую демонстрацию ^{41}.

Власти приняли меры и сорвали эту попытку. В ответ на сообщения официальной печати, которая стремилась извратить характер Казанской демонстрации, революционеры издали прокламацию, в которой была перепечатана статья о демонстрации, опубликованная в заграничном русском революционном журнале «Вперед», в которой подробно освещался ход демонстрации и ее значение. Интересно, что эта прокламация была обнаружена властями в конверте, адресованном в г. Нолинск Вятской губернии, о чем петербургским властям сообщил вятский губернатор Тройницкий в своем донесении от 11 марта 1877 г. ^{42}

Не установлено прямое отношение Халтурина к посылке этой прокламации. Однако известно, что среди знакомых ему рабочих и интеллигентов было несколько выходцев из Вятской губернии.

На рабочую среду и всю передовую общественность серьезное революционное влияние оказал «процесс 50-ти», на котором Петр Алексеев произнес свою историческую речь, а также «процесс 193-х» по делу «хождения в народ». По этим процессам вместе с интеллигентами было привлечено много рабочих. Большой резонанс имел процесс над участниками «Южнороссийского союза рабочих». Суровые приговоры участникам этой первой в России рабочей организации вызвали глубокое возмущение. Все эти процессы происходили в 1877 г. Конец этого года завершился новой, чисто рабочей демонстрацией.