Пилот МИГа - последний полет лейтенанта Беленко

Виктор понимал этих женщин. Подобно другим рабочим на заводе, он получал 135 рублей в месяц, примерно на 15 % больше, чем средний советский рабочий в промышленности. Около 15 рублей шло на налоги, квартирную плату. Автобус — еще десять рублей в месяц. Ел он в дешевых кафетериях или бутерброды из дома, чтобы сэкономить, и все-таки уходило на еду 90 рублей. Оставалось около 20 рублей на одежду и все остальное. Он не мог понять, как рабочий с женой и детьми, да еще пьющий, мог прожить на эту зарплату.

Виктор пришел к выводу, что даже если бы запрет пить на производстве был действенным, все равно это не привело бы к увеличению выпуска продукции. Рабочие были достаточно квалифицированы. Хорошо работали утром и, если техника не подводила, справлялись с нормой до обеда. А потом просто убивали время под предлогом отсутствия запчастей, низкой температуры в плавильной печи или умышленно производили брак.

Кузнец в смене Виктора был настоящим умельцем. Он справлялся с нормой за какой-нибудь час и все остальное время до конца смены слонялся по цеху, присаживался на „перекур” или болтал с друзьями. Однажды Виктор спросил кузнеца по-дружески, почему бы ему не прославиться, систематически перевыполняя норму. „Не знаешь ты жизни, малый, — услышал Виктор ответ. — Если бы я захотел, десять раз бы сделал норму. А что это мне даст? Увеличат норму в десять раз и все. И надо еще подумать о других. Если я буду перевыполнять, так и у них потребуют перевыполнять”.

22 съезд партии в 1961 году провозгласил, что через двадцать лет, в 1980 году. СССР осуществит переход к коммунизму. Страна будет в состоянии обеспечить потребности каждого гражданина. И все это бесплатно. В этой обстановке полного изобилия духовных и материальных благ вырастет человек новой коммунистической формации, свободный от всех пороков прошлого.

Рабочие на заводе посмеивались:

— Раз каждый сможет взять что хочет без денег, будем пить все время.

— А я буду трезвый по понедельникам, потому что каждый понедельник буду летать на курорт.

— А я по воскресеньям, потому что по воскресеньям я на своей машине, а жена — на своей, поедем в ресторан за бесплатной паюсной икрой.

Шутки в отношении обещанного будущего сочетались с жалобами на трудности в настоящем. Чья-то мать до сих пор не может получить положенной ей пенсии. Обвалился фасад жилого дома, и ветер гуляет по квартире. Кому-то сказали, что ему придется ждать еще год квартиры, которую он должен был получить два года назад, а всего он стоит в очереди пять лет.

Лозунги и обещания партии были далеки от жизни, от каждодневных забот и трудностей. Однако люди смотрели на эти трудности как на естественные и неизбежные. Никому и в голову не приходило, что они могут быть вызваны самой системой или что система должна быть изменена. В этом отношении не отличался от других и Виктор.

В то время он никогда не слышал об Александре Солженицыне или об Андрее Сахарове. Не знал ничего и о диссидентах. Никогда не читал самиздатовской литературы, не слушал радиопередач из-за рубежа. Он не мог и предположить, чтобы кто-то в Советском Союзе выступил против советской власти, если не считать предателей, продавшихся „темным силам реакции”.

Несмотря на недостатки, скрыть которые было невозможно, на признанные ошибки прошлого, бросающуюся в глаза неэффективность, в целом система как-то работала. Урожай, с трудностями, но собирали. Рабочие в конце-концов получали квартиры. Перед праздниками мясо и даже туалетную бумагу забрасывали в магазины. Танки потоком шли с заводских цехов, и, как Виктор сам писал в сочинении, это были лучшие танки в мире. Кроме того, не следовало забывать, что дела в капиталистических странах обстоят гораздо хуже, да иначе и быть не могло по законам истории.

Но были мысли, сомнения, от которых просто так не отмахнешься.

Нельзя верить всему, что говорит партия. Она ошиблась относительно Сталина, и Хрущев оказался небезгрешен. Немногое в жизни подтверждает правоту ее слов. Люди не могут быть равны. Все мы отличаемся друг от друга, и невозможно сотворить всех одинаковыми. И не будет никогда идеального человека. Это смешно. Рабочие это знают. А взять построение коммунизма. Такими темпами, как у нас, мы не построим его и за сто, и за двести лет. Что-то у нас не так. Я только не знаю, что.

Несмотря на то, что Виктор старался не быть „белой вороной” в среде рабочих, он все же привлек к себе внимание начальства. Заметив его способности к технике и как быстро он схватывает объяснения, начальник цеха сделал его рабочим „на подхвате”, способным заменить любого из отсутствующих, и он освоил множество навыков. Просто потому, что предпочитал любую работу, только бы не слоняться без дела, Виктор всегда охотно брался за поручение. Иногда по субботам, когда не было занятий в ДОСААФ, Виктор присоединялся к своим коллегам и „скидывался” наряду с ними на бутылку-две. Но обычно он не пил на работе и никогда не испытывал потребность опохмелиться.

Как-то утром начальник цеха сказал, что его ждут у директора завода. В кабинете директора были также представитель парткома завода и заместитель директора по кадрам, вероятно работник КГБ. Директор объяснил Беленко, что заводу нужны инженеры, обладающие способностями, какие он, Беленко, показал на работе. Поэтому завод решил послать его в институт на пять лет. Во время учебы он будет получать три четверти своей нынешней зарплаты плюс дополнительно деньги на питание, квартиру и поездки. Поскольку завод имеет важное оборонное значение и учитывая его практику в ДОСААФ, он будет освобожден от военной службы. За это Беленко должен будет после окончания института отработать по крайней мере два года на заводе. Директор просил его не торопясь обдумать предложение. Ответ нужно дать через месяц.

Для любого молодого человека такое предложение было и лестным, и радостным, и Беленко от души поблагодарил директора и обещал подумать. Но в душе он уже ответил — нет. Это болото и оно засосет тебя, и никогда ты из него не выберешься. Да, моя жизнь будет немного лучше, чем у рабочего, но ради чего я буду жить? Здесь, на заводе, мне не к чему стремиться, нечего ждать.

Цель была вне завода — попасть в авиацию осенью и раз в неделю провести несколько часов с Надеждой. По ее поведению в классе никому не могло прийти в голову, что ее и Беленко соединяет еще что-то личное. Но по воскресеньям, когда они ходили на каток, на хоккей, в театр, куда Надежда однажды пригласила его, или просто прогуливались в парке, ошибиться в их близости было трудно.

В конце месяца она отозвала Беленко в сторону перед началом занятий. — „Сегодня ты что-то узнаешь. Не упусти возможность”.

Перед учащимися выступил полковник, прибывший для набора курсантов в Армавирское авиаучилище на Кавказе. В своем выступлении полковник был искренен и деловит. Хрущев верил, что достаточно иметь лишь ракеты, чтобы успешно бороться с вражеской авиацией, и по этой причине демобилизовал тысячи пилотов, которые ушли в гражданку и с годами потеряли боевые профессиональные навыки. Однако американская авиация во Вьетнаме показала, что Хрущев ошибся. Для борьбы с авиацией противника авиация гак же необходима, как ракеты. Сегодня родине нужны тысячи пилотов-перехватчиков, чтобы восстановить советскую мощь в воздухе. Приняты будут только лучшие. Учеба будет продолжительной и тяжелой. Но для тех, кто преодолеет препятствия, откроются неограниченные возможности карьеры и материального благополучия. Им выпадет честь принадлежать к элите советских вооруженных сил. Те, чьи заявления будут отобраны, должны прибыть в июне в Армавир для экзаменов.

Полковник, начальник клуба ДОСААФ, помог Виктору заполнить анкету и написал хвалебную характеристику. Спустя две недели полковник из Армавирского училища сказал Виктору, что его заявление принято, и ему надлежит прибыть в Армавир для сдачи экзаменов.

Захватив три бутылки водки, Виктор пошел на завод № 13 попрощаться с товарищами. Они от души поздравляли его и, покончив с принесенными Виктором бутылками, послали купить еще. Когда он уходил, веселье становилось все более шумным.