Дневник научного работника (СИ)

Дневник научного работника

Владимир Буньков, 1999г

1987

Сегодня 30 декабря 1987г. – последний рабочий день уходящего года. Вчера было много дел: утром с 9³⁰ до 12⁰⁰ семинар с диссертацией Самодурова; с 12 до 17 ездил за отзывом на свою рукопись, поданную на конкурс Жуковского; с 17³⁰ до 19⁰⁰ партсобрание.

В эти минуты решается судьба конкурса. В 15 час в музее Жуковского состоится заседание Жюри – об этом я знаю, потому что вчера, когда я был в музее Жуковского, как раз в это время секретарь Жюри Семёнова Надежда Матвеевна договаривалась по телефону: «Наташенька, передай Свищёву, что заседание обязательно состоится и ему делать доклад». Надежда Матвеевна – это древняя старушка (на вид ей около 80 лет). Я всегда считал её директором музея, да оно по существу так и есть, но официально она является начальником сектора истории развития авиации.

Так я и не понял, почему в Жюри просрочили направление на рецензию мою работу. Один отзыв: от завода Микояна, - пришёл вовремя, а второй (полагается два) протянули до крайнего срока: 25 дек.,- и уже только 28 дек. утром мне звонит проф. Смирнов А.И. и ставит в известность, что с него просят отзыв, а работы нет и письма нет. Тогда я звоню Семёновой. Она: «Буду Вам благодарна, если Вы организуете отзыв от Александра Ивановича Смирнова, а то я никак не могу дозвониться в МАИ до Юрия Алексеевича Рыжова». Я отвечаю: «Ну конечно! Теперь Рыжов академиком стал. А отзыв Смирнова я организую и завтра Вам привезу».

Конкурс Жуковского. Надо было мне попытаться ещё лет 10 назад, да я как говорится, был не в курсе. Многие из моих однокурсников уже лауреаты и об этом я узнал только сейчас. Например, Игорь Мельц рассказал, что он получил золотую медаль ещё шесть лет назад, причём трое в Жюри были «за»: Бюшгенс и двое главных, которые его хорошо знают, а двое, в том числе Дородницын – «против».

Я задумался о конкурсе Жуковского в 1985г, когда второй раз получил премию ЦАГИ (за 1984г) за систему КС-1. Тогда рецензентом был Фролов В.М. – он и посоветовал. Вскоре независимо от него то же посоветовал и Галкин М.С. И вот в 1986г я решил попробовать. За полгода написал нечто вроде монографии и, уйдя в июле в отпуск, оставил на подпись начальству. Но эта рукопись оказалась очень трудной для чтения – она так и осталась неподписанной до конца года, а срок подачи на конкурс – до 7 ноября. Только в конце декабря Попов подписал её, не читая. Галкин в ответ на мою просьбу продвинуть отчёт только разводил руками (а как обнаружилось потом, он сам в это время подал свою работу на тот же самый конкурс).

Настал 1987г – год гласности и перестройки, и я решил более решительно пробиваться на конкурс. В октябре как-то обсуждались итоги квартала и разные конкурсы, и тогда я стал просить, чтобы меня выдвинули на конкурс Жуковского. Галкин шепнул мне, что бесполезно пытаться, так как работа не отредактирована и за монографию не сойдёт. Ну и что – пусть это будет обобщающий отчёт! Наконец Фомин и Галкин уступили – это было 19 октября, а 23 окт. уже собирался Совет ЦАГИ по выдвижению на конкурс Жуковского. Фомин Г.М. как начальник отделения выдвинул там мою работу. Всего было подано четыре работы: от НИО-1, НИО-8 и потом ещё с запозданием послали Лазарев (от НИО-10) с Замулой (от НИО-3). Итак, теперь наступила гласность, и впервые на конкурс Жуковского стали посылать после обсуждения всем коллективом (а раньше об этом знал только президиум НТС). 22 октября Фомин созывает расширенный НТС с докладом моей конкурсной работы. Я доложил кратко и чётко всего за 35 мин (мог бы и за 20), но по просьбе Фомина дополнительно рассказал подробнее.

Дальше началось оформление бумаг. Я проявил полное невежество в определении статуса своей работы. Всего было 220 стр. плотного текста - здесь собрано всё, чтобы в будущем можно было разобраться во всём без меня. И я посчитал это учебным пособием. Но как мне заметили, учебное пособие можно писать, не создав ничего нового. Может это монография? Нет, т.к. почти ничего не издано. Может обобщающий отчёт? На Совете ЦАГИ Сычёв сказал, что на конкурс можно подавать что-либо на уровне новой теории, но никак не меньше. И тогда (спасибо Аркаше!) в аннотации и в заглавии появилась впервые строка «Теория флаттера крыла», после чего Фомин одобрил: -Во! Это уже ближе к делу! Только лучше написать не «крыла», а «летательного аппарата с крылом малого удлинения». Теперь-то я уж и сам поверил, что метод многочленов это действительно новая теория.

И вот машина завертелась! 3 ноября я отвёз все бумаги в Музей Жуковского: три копии рукописи, аннотации – тоже три, и выписку из решения Президиума НТС ЦАГИ за подписью Г. П. Свищёва и секретаря Л. А. Яковлевой (в этой же выписке краткое содержание). Секретарь Жюри попросила у меня список возможных рецензентов, и я ей дал таких: 1. МАИ, кафедра строительной мех. и прочности ЛА, Зав. каф. акад. И. Ф. Образцов. Исполнитель А. И. Смирнов.

2.ВВИА им. Жуковского. Каф. строит. механики. Нач. каф. дтн Морозов В. И. Исполнитель Пономарёв Ан. Тим.

3. МЗ им. Сухого, отв. рук. Симонов М. П. Исп. Белянин Н. В.

4. МЗ им. Микояна, ген. конструктор акад. Беляков Ростислав Апполонович, исп. нач. отд. Баранов Н. И.

5.НПО Молния – Лозино-Лозинский, исп. Охотников.

6.НПО Машиностроение … - со всеми исполнителями я договорился заранее.

А машина крутится дальше. Сычёв назначил объединённый семинар ЦАГИ по аэродинамике и аэроупругости на 13 ноября, чтобы обсудить работу и самому с ней познакомиться. Секретарь семинара Рубан А. И. (кстати, зять нашего Фомина) расклеил объявления по ЦАГИ и предупредил, что вместо Сычёва будет Нейланд. Но 13 ноября и его тоже не было, так как все они были заняты выборами в Академию Наук (выборы были грандиозными: 84 академика и 172 член-кора, в том числе от ЦАГИ прошли Селихов и Нейланд – в член-коры).

Семинар пришлось проводить почти без аэродинамиков: их было около 15, а прочнистов около 60. Всё прошло нормально. У меня было 4 плаката и 36 слайдов. По заверению Галкина доложил я чётко и ясно. Потом целый месяц было затишье. Вдруг 14 декабря звонит Наташа Михайлова от Микояна и говорит, что работу на рецензию направили к ним и чтобы я созвонился с Барановым. Назавтра Коля Баранов по пути на заседание Учёного Совета МФТИ заходит ко мне, и за один час я ему всё объяснил и вручил ему макет отзыва. Я ему сказал: «Ты будешь подписывать отзыв, а генеральный – утверждать». Теперь уже известно, что от Белякова пришёл в Жюри прекрасный отзыв, – это вчера об этом сказал Сычёв нашему Галкину, который поделился этим со мной, когда мы с ним шли с партсобрания домой. Михаил Сергеевич также просил Сычёва посодействовать, но тот ответил, что это зависит не от него, а от главных конструкторов (сейчас посмотрел на часы: 15 час. 36 мин., - значит там, в Москве в музее Жуковского уже началось заседание Жюри). А здесь в ЦАГИ тишина и даже в коридоре не играет музыка, хотя наступило время зарядки, – наверное, считают, что пора идти по домам: Новый год.

Что же решат академики? Как бы не ошиблись! Ведь и они ошибаются – ошибся же академик Дородницын, допустив разнобой в развитии вычислительных систем – и вот в результате тысячи научных работников в стране сочиняют свои системы или пытаются приспособиться к самоделкам своих коллег… Если не присудят, то хотя бы дали какую-нибудь рекомендацию, например, направить на конкурс Макаревского. Ну а если совсем ничего – тогда надо вести себя как Анатолий Карпов: настроиться на реванш в будущем.

1988

4 января 1988 года, понедельник – первый день работы после Новогодних каникул. В Новый год я катался на лыжах. Лыжи и ботинки у меня всегда наготове, хотя я катаюсь раз в год. Этим лыжам и ботинкам уже 34 года – лыжи потрескались, а одна уж заменена, но, наверное, хватит до конца. А вот у Германа лыжи дорогие и красивые, но он почти не катается, да и Ване не даёт. Так вот – катались мы втроём: я, Виктор Немиров и Жора Замула. Всех вытянул Виктор. Между прочим, разговорился с Жорой о конкурсе Жуковского – он ведь тоже подавал, только я в одиночку, а он – втроём. Жора оказался совсем не в курсе, как там всё происходит, и тогда я ему всё рассказал, и он приуныл: «А можно подавать повторно на следующий год?» Зато он мне рассказал, как много лет назад премию Жуковского получил Фролов с Украинцевым. В тот год в Жюри было много споров между аэродинамиками и поэтому премию решили отдать прочнистам, что за всю историю случалось очень редко: Стрелков, Макаревский, Фролов, да и то серебряную медаль, а золотую решили не присуждать. Сегодня Соболев и Поповский уже спрашивали меня, какой результат конкурса, но официально результат должны объявить 16 января после утверждения в министерстве. Поповский пошутил: «Ну, хоть есть что утверждать?»