Дневник научного работника (СИ)

Эдуард вгрызается в Лабтам. Мне надо поскорее оформить редактор и транслятор, а Юникс я уже закончил – можно размножать.

11 февраля 1988г, четверг. Шалаев заболел на две недели, а тут надо срочно получать с Московского склада модель из Чехословакии, и тогда Соболев послал за моделью Рыбакова.

Джазовый клуб решил организовать в ДК в большом зале в 19⁰⁰ концерт музыкальное шоу под управлением Владимира Чекасина. Я вчера увидел афиши и очень удивился этой авантюре. В самом деле, в 23час позвонили мне домой и попросили посодействовать. На этот раз этим занимается не Крупинин (он уже отчаялся и отошёл от этой деятельности), а какой-то Вячеслав. Пока продано 20 билетов, а требуется минимум 750 по 2руб, так как Чекасин требует на свою группу в 10 человек 300руб. Директор Дворца Культуры Антюков отдаёт артистам 20% от кассового сбора – так получается 750 билетов.

Город Жуковский – это не тот город, где можно проводить джазовые концерты. Очень мало любителей джаза. Концерт не состоялся.

Сегодня с 10⁰⁰ до 12²⁰ сидели на НТС ЦАГИ по прочности и обсуждали планы на этот год ЦАГИ и отрасли. Совещание вёл новоиспечённый член-корр Селихов Анд. Фёд. Как и ежегодно, НИО-3, 18, 19, 21 и 10 по очереди докладывали в течение 20-30мин каждый. Кутьинов В. Ф. сообщил о больших достижениях системы МАРС, которая внедрена на девяти заводах. Я даже подумал, что надо подать её на конкурс Макаревского, Жуковского или Министерства (надо посоветовать Виталию Чубаню). После перерыва совещание продолжается, но я и Минаев ушли (да и многие). Между прочим, больше всех вопросов задавали В. Г. Лейбову (он зам. в НИО-18): о пределах прочности новых металлов (15 кгмм² или 35?), о ресурсе старых гражданских самолётов (от Министерства Гражданской Авиации) и даже требовали увеличения ресурса, обещая, что при этом 18% ожидаемой экономии пойдёт в ЦАГИ.

12 февраля 1988 года, пятница. Вот уж до чего скучный день! Пасмурно, мороз –12⁰ с северным ветром. На больших окнах все бумажные полоски отклеились, и сквозняк проходит сквозь щели. Так что форточки можно не открывать: и так свежий воздух. До обеда мне пришлось даже пиджак одеть. Только Нина Венедиктова всё жалуется: душно, надо форточку открыть. И опять мы сидим вдвоём с Перетягиным, но на этот раз есть ещё и Нина, но она часто дремлет. Если собрать статистику, то окажется, что больше всех сидим на месте мы с Перетягиным. С Нового года наши трое: НЭН, РАА и Мосунов, - работают по скользящему графику, и поэтому после обеда по пятницам НЭН никогда не работает. Похоже, РАА тоже заскользил.

Эдуард по-прежнему вгрызается в Лабтам, я пока ещё работаю над редактором Vi. Идёт подготовка к юбилею нашего отделения. Я по этому поводу вчера приводил в порядок свои старые любительские фильмы. Один фильм 1958г «На картошке» – это НИО-3 в подшефном совхозе на уборке картошки (тогда ещё не существовало НИО-19, а аэроупругость входила в состав НИО-3). Сначала двадцать человек раскачивают голубой автобус, чтобы вытащить его из грязи. Это был автобус старинной формы 1940-х годов, мотор у него торчал спереди, как у первого «Москвича». Кинолента имеет формат 2х8. В фильме есть молодой Галкин – долговязый кудрявый брюнет, девушка Нина Кирюшкина (Венедиктова), молодые Баштурев, Володенко, Ильичёв, Гоздек. Качество неважное, но фильм цветной и осенний пейзаж выглядит интересно, а из людей никто специально не позировал, и все ведут себя, как в жизни – так оно и было. Надо показать на юбилее.

13 февраля 1988 года, суббота. Утром дома всё было тихо. Лиля уехала в Киев в трёхдневную экскурсию. От Жуковского Горкома Комсомола всего поехало 40 человек, в том числе от 7-й школы, где работает Лиля, ещё одна начинающая учительница Настя. Уехали в пятницу вечером, а вернутся во вторник утром. Ване не надо идти в институт. Я встал пораньше, чтобы заняться подготовкой киноленты к юбилейному показу. Поскольку лента оказалась хрупкой из-за пересыхания, то пришлось её немного увлажнять, для чего берётся кастрюля с водой и ставится с лентой в тёплое место. При этом воды в кастрюле должно быть немного на дне, а лента на подставке должна находиться над водой. Кастрюля накрывается крышкой. Уже через час вся крышка покрылась росой, а значит, и катушка с лентой увлажнилась в достаточной мере. Действительно, даже при беглом осмотре ленты я убедился, что от коробления не осталось и следа, а лента стала ровной и мягкой. Кроме того, я сделал новый монтаж, удалив оттуда Центральный рынок в Москве, поскольку за эти годы рынок никак не изменился и, наверное, всегда останется таким же, как во все века. Осталось три части: 1) Лаборатория №3 в совхозе на уборке картошки. 2) Продажа керосина в Жуковском (в те годы ещё не было газа, а пищу люди варили на керосинках). Когда одноглазый цыган привозил на телеге бочку с керосином, то его уже ждала длинная очередь с канистрами и разными банками. 3) Лес у Хрипани, где мы с братом Колей гуляли на велосипедах (Коля был ещё студентом). Осталось только наклеить на катушку надпись и привести в порядок проектор. Формат 2х8 ушёл в прошлое. Ещё некоторое время продержится формат «2х8 супер», но и он обречён. Поэтому киноаппарат Bolex остался без дела, а ведь он был куплен в 1964г за 900руб. Сейчас те киноматериалы 1950-х годов стали бесценными, особенно семейная кинохроника. Качество, однако, везде разное: на советской цветной плёнке плохое, на чёрно-белой лучше, а на немецкой ORWOCHROM очень хорошее. Я прокрутил ещё 15-минутный фильм «Буньковы на Кавказе, 1975г», - там мы всей семьёй: я, Ирина, Гера, Лиля и Ваня (детям было 9, 7 и 5 лет), - ходим по ледникам, потом по берегу Клухорского озера. О том, что это интересно, можно судить по тому, как вчера Ирина и Ваня смотрели этот фильм, не отрываясь, а ведь трудно заставить их что-либо смотреть! Таким образом, я привёл в порядок все фильмы. Потом взялся делать ещё один модуль ПАЛ взамен моего, собранного на микросхеме ТВА540 и действующего в телевизоре Рубин-Ц266. Но тут пришёл мой приятель, единомышленник по видео, Олег Никитин, и мы занялись просмотром очередной порции голливудских (в основном) фильмов. У нас с Олегом удачный симбиоз: у меня куча видеотехники, а у него гора энтузиазма по доставанию видеокассет. Он с неиссякаемой энергией ежедневно ездит в Москву, чтобы там обмениваться кассетами с такими же, как он киноманами. Так мы просидели у телевизоров два выходных дня, причём в воскресенье к нам ещё присоединились Виктор, Жора (Замула) и Волков.

15 февраля 1988 года, понедельник. И всё-таки в эти выходные я ещё покатался на лыжах. Светило яркое солнце, было тепло (-4⁰) и сейчас ещё осталась приятная усталость от лыжных прогулок. В субботу сбегал один круг вокруг цаговского леса, а в воскресенье – дважды: сначала с 13⁰⁰ до 13³⁰, а потом 14²⁰ до 15¹⁰. Получилось два раза потому, что в первый раз не стал ждать Ирину – думал, что она будет очень долго собираться. Что касается меня, то мне не надо собираться совсем! Мои сборы такие: одеть только ботинки, а одежду я не меняю, т. е. в чём хожу дома, в том и катаюсь на лыжах: как был в штанах, рубахе и кофте, так и пошёл, только берет одеваю. А шерстяная кофта на мне всегда, потому что я целый день сижу в подвале, а там прохладно. Вот и получилось, что пока я катался первый раз, Ира собиралась, а когда я вернулся, она уже была готова, и тогда я пошёл ещё раз с ней.

И вот понедельник. У большинства сонное настроение. Набиуллин спал в кресле с утра, а Мосунов спит сейчас: после обеда (сейчас 14³⁰ – значит, на заполнение трёх страниц дневника я потратил 50 мин). Рыбаков бодро спрашивает: «Всё пишешь дневник? Надоело, наверное?» Я согласился, что он прав: надоело. Особенно тягостно заполнять выходные дни. Вот Стюарт точно такой же стандартный ежедневник заполняет во время заседания партбюро, но у него не так плотно, как у меня. Так – отдельные заметки. Кстати, и я с утра тоже был как сонный: искал долго пропавшую книгу «Фортран-77» (в пятницу вечером была, а утром в понедельник исчезла). Думал, что какой-нибудь Рудковский взял её в субботу со стола у Эдика. Но! Через 10 мин нашёл эту книгу у себя на столе. И это уже не в первый раз! Дважды в год я нахожу какую-нибудь пропажу у себя на столе.