Я люблю тебя, небо

Annotation

...Это поле предназначено для аннотации...

Владимир Мартемьянов

Слово о Мартемьянове

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII

Глава VIII

Глава IX

Глава X

Глава XI

Эпилог

Он остается с нами

notes

1

2

3

4

Владимир Мартемьянов

Я люблю тебя, небо

Слово о Мартемьянове

Как председатель Федерации авиационного спорта СССР я часто встречался с автором этой книги на IV и V чемпионатах мира, на параде в Домодедово, на авиационных праздниках, на тренировках сборной команды.

Владимир Мартемьянов был человеком большой воли и мужества. Замечательный летчик, он четыре раза был абсолютным чемпионом Советского Союза по самолетному спорту. В 1966 году он первый из советских летчиков завоевал звание абсолютного чемпиона мира по высшему пилотажу. Это спортивный подвиг.

Самолетный спорт — один из самых сложных технических видов спорта, требующий от спортсмена не только отличных теоретических знаний, но и хорошей физической и волевой подготовки, и каждое соревнование — это предельное напряжение физических и духовных сил.

В Мартемьянове удачно сочетались постоянная требовательность к себе и трогательно-бережное отношение к товарищам по команде.

Всесторонне развитый человек, он был очень интересным собеседником, понимал и любил шутку и юмор. Нравился он мне и своим отношением к делу — всегда подтянутый, энергичный, готовый к действию. Такие люди запоминаются навсегда.

Он любил Родину, и Родина гордилась им.

Людям нашего поколения выпало на долю отстаивать свободу, честь и независимость нашей Родины в тяжелейшей из войн, которую когда-либо знала история человечества.

Летчики внесли огромный вклад в дело победы над врагом, завоевав полное господство в воздухе над хвалеными фашистскими асами. И здесь хочется подчеркнуть, что лишь тот летчик, внимание которого не поглощено процессом управления самолетом, может успешно бороться с врагом и побеждать в бою.

Именно занятия высшим пилотажем приводят к тому, что человек и машина сливаются воедино, действуют как одно целое. Поэтому партия и правительство уделяют много внимания развитию самолетного спорта в нашей стране. Им у нас занимаются сотни и тысячи юношей и девушек, и имя Владимира Мартемьянова является для них символом трудолюбия, мужества, любви к Родине.

Сейчас неспокойно в мире. Кое-кто не прочь попробовать еще раз испытать крепость советского строя. И я обращаюсь к нашей замечательной советской молодежи:

Любите небо, как любил его Владимир Мартемьянов, любите Родину, как любил ее он, коммунист и настоящий человек, и мы будем непобедимы!

Передо мною книга Владимира Мартемьянова, она прочитана, но я вновь перелистываю ее страницы. Мне приятно вспомнить свои первые шаги в авиации, свое первое знакомство с небом, а начиналось оно также в аэроклубе ДОСААФ (в то время Осоавиахиме). Книга познакомит читателя с высшим пилотажем как спортом, поведет его вместе с автором в кабину спортивного самолета, расскажет о людях, с которыми автор жил, боролся, побеждал. Изложение книги подкупает искренностью и свежестью восприятия жизни.

Книга будет очень полезна нашей молодежи. Она просто заражает любовью к небу. Мне хочется закончить словами ее автора:

«Небо... Все самое дорогое: мечты, счастье и жизнь — связывает с тобой крылатое племя романтиков. Почему ты как магнитом притягиваешь их молодые сердца, зовешь в неизведанное, неиспытанное и вместе с тем невыразимо желанное и притягательное? Я знаю почему. Ты, как никто, заставляешь жить полнее и содержательнее, ты, как никто, даешь радость борьбы».

И.Кожедуб

трижды Герой Советского Союза

генерал-полковник авиации

25 мая 1971 года

Глава I

Я из моего детства

Антуан де Сент-Экзюпери

Мы сидим с Димкой у костра и не мигая следим за фантастическим танцем огня, жадно пожирающего сухой валежник и смолистые сосновые ветки. На угли капает смола и сгорает, насыщая воздух неповторимым запахом тайги.

Вечерние сумерки, сгущаясь, опускают невидимый занавес на речные дали, каждую минуту все ближе и ближе подкрадываются к нам, словно хотят подслушать то сокровенное, о чем в такие минуты охотно говорят люди.

С Димкой я познакомился только сегодня. Произошло это так. После шумной, с играми и песнями, встречи с пионерами лагеря «Огонек» я не без скрытого удовольствия выслушивал комплименты Ирины Ароновны, организатора этой встречи:

— Признаться, я не ожидала услышать такой увлекательный рассказ о ваших товарищах... А ребята как довольны! Вы заметили, как у них блестели глаза? Уверена, что они сегодня все, как один, решили стать летчиками.

Я немного смущаюсь:

— Наверное, я был в ударе. Уж очень хорошо с этими славными ребятишками.

Ирина Ароновна вдруг засуетилась:

— Ой, совсем забыла! Я же вам, Владимир Давыдович, сюрприз приготовила... Лена, позови сюда Димку!

Через несколько минут, застенчиво улыбаясь, к нам нерешительно подошел ладно сложенный мальчуган лет одиннадцати-двенадцати. Короткая челка, курносый нос, на загорелых круглых щеках — ямочки. До чего же знакомая мордашка у тебя, Димка, хотя я не помню, где мы с тобой встречались...

Ирина Ароновна, затаив дыхание, наблюдает эту встречу.

— Ну как? Правда похож? — почему-то шепотом спрашивает она.

— Кто похож? — я еще не понимаю содержания «сюрприза».

— Да Димка же!.. Похож на вас, как будто вы родные братья, — с сердцем восклицает Ирина Ароновна. — И глаза, и нос, и губы, и ямочки на щеках у вас одинаковые.

— В самом деле? И ямочки? — растерянно спрашиваю я под дружный смех присутствующих и непроизвольно ощупываю свое обветренное лицо.

— Ну конечно же. И улыбаетесь вы одинаково.

Еще раз внимательно смотрю на вконец смущенного Димку — действительно, есть большое сходство с изображениями на моих детских фото. Неужели я был когда-то таким вот симпатичным мальчишкой?

Ирина Ароновна приглашает всех на ужин. Довольный Димка, не отстает от меня ни на шаг, вежливо молчит, хотя его так и подмывает поговорить со мной. Уж эти мне взрослые, не дают слово вставить, говорят о всяких пустяках: «Ребятишкам у нас хорошо, свежий воздух, калорийное питание», — наверное, передразнивает он про себя воспитательницу. Как будто у них нет более интересной темы для разговора.

Когда я стал прощаться, Димка так укоризненно зыркнул на меня карими глазами — «Уезжаешь, да? А со мной так и не поговорил?» — что я согласился остаться. Попросив разрешения у начальника лагеря, мы с ним, незаметно от остальной ребятни, удираем на берег Томи.

У костра по-домашнему уютно. Димка доверчиво привалился к моему плечу и изредка подбрасывает «интересные вопросы»:

— Дядя Володя, почему вы стали летчиком?

Я не могу ему сразу ответить. Слова «меня привлекает романтика неба», готовые сорваться с языка, показались мне высокопарными и неубедительными: летчики «со стажем» избегают красивых фраз. И все-таки, почему?

Почему, пробыв за 15 лет в воздухе более трех тысяч часов, я после небольшого перерыва в полетах с радостным волнением и нетерпением спешу к самолету, как когда-то спешил на свидание с девушкой?

Может быть, потому, что нашим парням и девушкам по душе управлять сложной машиной. Что может быть приятнее момента, когда красавец самолет становится послушным и покорным, когда достаточно лишь небольшого движения руки, чтобы стальная птица, сотрясая окрестности мощным рокотом двигателя, помчала тебя к вечно манящему поднебесью.