Бурятские сказки

— Но и не ехать нельзя, если отец посылает, — отвечает парень.

— А ты вот что сделай! — говорит конь. — Теперь старуха тебя дожидается, две золотые кости вверх кидает. Когда мы на рысях подъедем к ней, ты крикни: «Старуха, подкинь выше золотые кости!»

Парень так и сделал. Только доскакали до старухи, он и крикнул:

— Выше, выше подкинь золотые кости!

Подбросила старуха их повыше, поймал парень на лету золотые кости и был таков.

Схватила старуха свой большой нож и кинулась в погоню. Вот уже совсем нагнала парня, махнула ножом и отсекла у коня две ноги. Побежал конь на шести ногах, а старуха съела отсеченные ноги и опять за беглецами вдогонку пустилась. Не успели они далеко ускакать, как нагнала их старуха, взмахнула своим ножом и отсекла у коня две ноги. Побежал конь на четырех ногах, а старуха съела отсеченные ноги и в третий раз догнала беглецов. Отсекла у коня еще две ноги. Побежал конь на двух оставшихся ногах. Но старуха и в четвертый раз догнала беглецов, в четвертый раз махнула ножом и отсекла коню последние ноги. Тогда превратился конь в высокое толстое дерево, а парень на его верхушку влез.

Подбежала старуха, стала дерево ножом рубить. Рубила, рубила, целых два дня рубила, наконец дерево рухнуло. Обрадовалась старуха, схватила парня.

— Смотри, какой бойкий, смотри, какой прыткий! — говорит. — Плохо ты меня знаешь, если убежать вздумал! А ну пойдем со мной.

Шли они, шли и пришли в таежный распадок. Течет по распадку речка, а около речки соломенная юрта стоит. Вошла старуха в юрту, развела огонь и говорит парню:

— Поди в лес, принеси сырую ветку. Я из нее вертел сделаю, мясо буду жарить.

Посмотрел парень, мяса в юрте нигде нет, догадался, что старуха его самого жарить собралась. Пошел парень в лес — плачет, и палку не берет, и назад нейдет. Ходил, ходил, смотрит — перед ним красно-пестрый пороз возник и заговорил человеческим голосом:

— Чего ты, парень, плачешь?

— Заполонила меня толстая старуха, — отвечает он. — За веткой послала, хочет вертел делать, мое мясо жарить.

— Поди в юрту, — говорит пороз, — и проси у старухи ножик, говори ей так: «Тетка, тетка, дай мне нож, я ветку срублю!» А как даст она нож, возвращайся сюда.

Выпросил парень нож и вернулся, не мешкая.

— Садись на меня, держись за рога, — говорит ему пороз.

Вскочил парень на его широкую спину, и понеслись они сквозь тайгу.

Долго ждала старуха парня, наконец, вышла из юрты. Посмотрела на север, глянула на юг — никого не видать, посмотрела налево — нет никого, глянула направо, а беглецы уже два перевала перевалили, на третий поднимаются.

Подобрала старуха полы своей шубы, за пояс заткнула, вдогонку побежала. Совсем уже настигать начала. Вот пороз и говорит парню:

— Возьми обеими руками старухин нож за концы и перегни его через правое колено!

Лишь только перегнул парень нож, как споткнулась старуха, упала на землю и схватилась за правую ногу.

Побежали дальше. Бегут, а старуха через малое время выправила свою больную ногу и опять в погоню пустилась. Совсем настигать начала. Вот пороз и говорит парню:

— Перегни нож через левое колено!

Перегнул парень нож, упала старуха, схватясь за левую ногу, а они побежали дальше. Бежали, бежали, оглянулись — а старуха опять нагоняет

— Переломи нож, — говорит пороз, — и брось обломки в разные стороны!

Переломил парень нож, смотрит — и старуху надвое переломило. Бросил он обломки в разные стороны, глянул — старуху, как пыль, по ветру размело.

Перестал пороз бежать, на шаг перешел. Добрались они до таежного распадка с речной водой, тут пороз остановился и говорит:

— Теперь ты меня заколи, кожу сними, а голову отрежь и положи рогами на север, а носом на юг. Мясо можешь разрезать и съесть, а кожей одеться.

Жалко стало парню пороза, заплакал слезно.

— Как же у меня рука поднимется? — говорит.

Но пороз на своем стоит:

— Делай так, как я говорю!

Заколол парень пороза, снял шкуру, голову положил рогами на север, носом на юг, сам завернулся в шкуру и заснул.

На другой день, едва взошло солнце, пробудился парень и глазам своим не верит — лежит он в новой юрте, под лисьим одеялом, а около очага красивая девушка хлопочет, чай заваривает. Вышел парень из юрты, глядит — у коновязи стоит его пего-рыжий восьминогий конь, вокруг тучные стада пасутся, а на дворе слуги бьют ему поклоны, приказаний ждут. Удивился парень, в юрту возвратился, девушку-красавицу спрашивает:

— Чьи это владенья?

— Это все твое, — отвечает ему девушка.

Еще больше удивился парень, наелся, напился чаю, оседлал коня и поехал к отцу. Входит в юрту, глядь, младшая жена у отца на голове сидит, старшая — на ногах, бьют они богача попеременно и приговаривают: «Куда парня отправил, признавайся! Куда сыночка девал, отвечай!»

И только увидев парня живым и невредимым, отпустили женщины своего злого мужа. Но он после этого уже и встать не смог. Забрал парень обеих женщин с собою, забрал скот и хозяйство, к своей юрте перекочевал. Да там теперь и живет.

ЦАРЬ БАЯН-ХАРА

В прежние времена, давние времена, когда земля становилась землей, вода становилась водой, когда гора Сумбэр была еще с бугорок, молочное море было с озерко, когда в табуне рождались только аргамаки, а на радость отцам — только баторы, когда бумага стала тонкой и свиная голова съедобной, — в эти ранние времена жил в западной местности Шана у подошвы трех гор Монгото-ула славный царь Баян-Хара.

Было у него подданных больше, чем муравьев в муравейнике; скота больше, чем травы в ложбинах; водопоем же для несметных табунов служили три моря Манзан.

Ездил Баян-Хара на вороном коне, взвивавшемся на скаку под синеющее небо, охапками глотавшем черный пырей на пастбищах Алтая, на выгонах Хэхэя.

Жил царь в белосеребряном дворце с перламутровыми дверями. На западную сторону смотрело сорок окон, на восточную выходило восемьдесят. На север вело резное крыльцо с серебряными ступеньками; кобыла с жеребенком пройдет — ни одна ступенька не скрипнет, с лончаком пробежит — ни один лестничный пролет не прогнется. В юго-западном углу дворца, высеребренном изнутри, стоял гнутый трон на двадцати трех ножках; в юго-восточном углу — позолоченный трон на тринадцати ножках. Обнесен был дворец тремя стенами: наружная была из черного камня, и ворота ее подпирались черным валуном, а стерегли их свирепые собаки Хахар и Бахар; средняя стена была из красно-рыжего камня, и ворота ее подпирались красной глыбой, а сторожил их рыжий богатырь исполинского роста; внутренняя стена была сделана из костей добытых на охоте животных, золотые ворота караулили медведь и лев. Под эти стены черная крыса не могла подкопаться, сквозь них талая вода не могла просочиться, в птичьих крыльях не хватало силы, чтобы одолеть эти стены.

В одно прекрасное утро говорит царь Баян-Хара:

— В одиночку человек человеком не станет, одной головней очага не обогреешь.

Достал он желтый свиток судеб, расстелил его от дверей до хоймора и стал водить по нему пальцем, стал вчитываться в священные строки. И выпала ему дальняя дорога в юго-западную сторону на расстояние столетней езды, туда, где на берегу черного моря под мышкой у ледяной горы живет прекрасная Урмагохон, дочь могущественного царя Агу. Узнав об этом, свернул Баян-Хара желтый свиток судеб и положил на прежнее место.

Вышел Баян-Хара на резное крыльцо, кликнул своего вороного коня, пасшегося на северных отрогах Алтая, услыхал конь призывный оклик, узнал голос своего хозяина и молвит:

— На помощь или на потеху понадобился я хозяину? Враг ли прокрался по-волчьи в его владения, друг ли заехал по-соседски?

С этими словами поскакал конь домой. Растеклась по спине грива в три обхвата, вытянулся конь на скаку, как сыромятный ремень, копытами землю отбрасывает, из камней искры высекает, чуткими ушами перебирая, облака стрижет. Подбежал к серебряной коновязи и заливисто заржал. Взял тогда Баян-Хара серебряную сбрую в изукрашенных пластинках и взнуздал своего вороного серебряной уздечкой. Вслед за этим набросил шерстяной потник, чтоб коню не жестко было под узорчатым седлом, затянул его тринадцатью подпругами, укрепил двадцатью тремя подпругами. Целый день водил хозяин своего скакуна по речному льду, чтобы копыта затвердели и покрылись серебром, а потом на горячем песке закалил копыта и говорит: