Тысяча и одна ночь

«Я считал, что ты из знающих людей! Клянусь моим колпаком, если ты не уйдёшь, я заставлю тебя услышать то, что тебе не понравится». – «Поистине, этот бедуин одержимый и не знает ей цены, – подумал купец. – Я сейчас ничего не скажу ему о её цене; будь он человеком разумным, он не говорил бы: „Клянусь моим колпаком!“ Клянусь Аллахом, она стоит царства Хосроя, и со мной нет платы за неё, но если он потребует с меня больше, я дам ему сколько он захочет, хотя бы он взял все, что у меня есть». И, обернувшись к бедуину, он сказал ему: «О шейх арабов, будь терпелив и сдержи свою душу. Скажи мне, что у тебя есть из её одежды?» – «А какая одежда годится для этой девки? – воскликнул бедуин. – Клянусь Аллахом, и этого плаща, в который она завёрнута, для неё много». – «С твоего позволения я открою ей лицо и поворочаю её, как люди ворочают невольницу при покупке», – сказал купец, и бедуин отвечал: «Делай с нею, что хочешь, сохрани Аллах твою молодость! Осмотри её снаружи и изнутри, и, если хочешь, сними с неё одежду и погляди на неё голую». – «Сохрани Аллах, я взгляну только на её лицо», – сказал купец и подошёл к девушке, смущённый её красотой и прелестью…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала пятьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что купец подошёл к Нузхат-аз-Заман и, смущённый её красотою и прелестью, и, сев с нею рядом, сказал ей: „О госпожа моя, как твоё имя?“ – „Ты спрашиваешь о моем сегодняшнем имени или о прежнем?“ – спросила девушка. „А у тебя есть два имени?“ – сказал купец, и девушка ответила: «Да, моё имя до этого было Нузхат-аз-Заман [117], а сегодня моё имя Гуссат-аз-Заман» [118].

И когда купец услышал эти слова, его глаза наполнились слезами, и он спросил: «А есть у тебя больной брат?» – «Да, клянусь Аллахом, господин мой, – отвечала она, – но время разлучило меня с ним, когда он был в Иерусалиме». И купец растерялся, увидя её ум и нежность её разговора, и сказал про себя: «Прав был бедуин в том, что говорил!» А Нузхат-аз-Заман вспомнила своего брата, больного, на чужой стороне, и свою разлуку с ним, когда он был нездоров, и не знала она, что с ним случилось. И ей вспомнилось, как произошло у неё это дело с бедуином и что она далеко от матери и отца и своего царства, и слезы побежали по её щекам, и она не стала сдерживать их потока и произнесла такие стихи:

Услыхав сказанные ею стихи, купец заплакал и протянул руку, чтобы утереть слезы с её щёк, но она закрыла лицо и сказала: «Берегись этого, господин!»

А кочевник сидел и смотрел на неё, когда она закрыла лицо от купца, хотевшего утереть слезы на её щеке. И он подумал, что девушка не даёт ему себя осмотреть, и, вскочив, подбежал к ней с верблюжьим поводом, бывшим у него, и поднял руку и ударил её по плечам, и удар оказался так силён, что она упала на землю вниз лицом. И камешек на земле попал ей в бровь и пробил её, так что кровь потекла по её лицу, и она испустила громкий крик и почти лишилась сознания, и заплакала, и купец заплакал с нею. «Я непременно куплю эту девушку, хотя бы ценою её было столько золота, сколько в ней веса. Я избавлю её от этого злодея!» – воскликнул купец. И он принялся ругать бедуина, а девушка была в бесчувствии. И, придя в себя, она вытерла с лица слезы и кровь и повязала голову, и, подняв взор к небу, стала взывать к своему владыке с опечаленным сердцем. И она произнесла:

А кончив эти стихи, она обратилась к купцу и сказала ему тихим голосом: «Ради Аллаха, не оставляй меня у этого злодея, который не знает Аллаха великого! Если я проведу у него эту ночь, я убью себя своей рукой. Избавь же меня от него, Аллах избавит тебя от огня геенны». И купец поднялся и сказал бедуину: «О шейх арабов, эта девушка не то, что тебе нужно; продай мне её за сколько хочешь». – «Бери её, – отвечал бедуин, – и давай плату за неё, а не то я её отведу на кочевье и заставлю её собирать навоз и пасти верблюдов». – «Я дам тебе пятьдесят тысяч динаров», – предложил купец, но бедуин ответил: «Аллах великий поможет!» – «Семьдесят тысяч динаров», – сказал купец. «Аллах поможет! – отвечал бедуин, – это меньше денег, затраченных на неё. Она съела у меня ячменных лепёшек на девяносто тысяч динаров». – «И ты, и твоя семья, и твоё племя за всю жизнь не съели на тысячу динаров ячменя! – воскликнул купец. – Я скажу тебе одно слово, и если ты не согласишься, укажу на тебя наместнику Дамаска, и он возьмёт у тебя девушку силой». – «Говори», – молвил бедуин, и купец сказал: «За сто тысяч динаров». – «Я продал её тебе за такую цену и считаю, что купил на эти деньги соли», – сказал бедуин. И, услышав это, купец рассмеялся и пошёл в своё убежище и принёс ему деньги. Он отдал их бедуину, и тот взял их, думая про себя: «Обязательно съезжу в Иерусалим; может быть, я найду её брата, и привезу его и продам», а потом он сел и ехал, пока не прибыл в Иерусалим» Он отправился в хан и спросил о её брате, но не нашёл его – и вот то, что с ним было. Что же касается купца и Нузхат-аз-Заман, то купец, получив девушку, накинул на неё кое-что из своей одежды и пошёл с ней в своё жилище…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала пятьдесят восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что купец, получив Нузхат-аз-Заман от бедуина, пошёл с нею в своё жилище и одел её в роскошнейшие одежды. А потом он взял её и отправился с нею на рынок, где набрал ей драгоценностей, какие она пожелала, и, сложив их в кусок атласа, положил его перед Нузхат-аз-Заман и сказал: „Все это для тебя. И я хочу только, чтобы ты, когда я приведу тебя к султану, наместнику Дамаска, осведомила его о иене, за которую я тебя купил (пусть этого было мало за один твой ноготь!). А когда ты окажешься у него и он купит тебя у меня, расскажи ему, что я для тебя сделал, и попроси у него для меня султанскую грамоту с рекомендацией. Я отправлюсь с нею к его отцу, владыке Багдад“, Омару ибн ан-Нуману, и он не позволит брать с меня пошлины за материю и за все, чем я буду торговать».

Услышав его слова, Нузхат-аз-Заман заплакала и зарыдала, и купец сказал ей: «О госпожа, я вижу, что всякий раз, как я вспоминаю о Багдаде, твои глаза льют слезы. У тебя там есть кто-нибудь, кого ты любишь? Если это купец или кто иной, расскажи мне о нем; я знаю всех, кто там есть, и купцов и других. А если хочешь послать письмо, я ему доставлю его». – «Клянусь Аллахом, у меня там нет знакомых, ни купцов, ни других, я знаю только царя Омара ибн ан-Нумана, владыку Багдада», – отвечала девушка.