Пощечина

Лариса. Не издевайся! Почему тебе легче напечатать портрет какой-нибудь свиноматки-рекордистки, чем портрет хорошенькой женщины?

Алексей. Потому, что у нее исключительно высокие показатели.

Лариса. Глупости все это! Захотел бы, так напечатал! Можно подумать, что у тебя нет связей! У тебя во всех редакциях друзья-товарищи. Вот уеду на юг. Одна. Тогда будешь знать. Самый разгар сезона, а я торчу здесь, с тобой, в городе. А я еще не в том возрасте, чтобы приносить себя в жертву. Напрасно ты думаешь...

Алексей. Начала про Фому, а закончила про Ерему.

Лариса. Пожалуйста. Молчу. Ты для меня вообще ничего не можешь сделать. Путевку в "Спутник" достать не можешь. Портрет напечатать на обложке не можешь. А что ты можешь?

Алексей. Могу проводить тебя на юг с пачкой фотографий. Будешь дарить их своим поклонникам на пляже. А потом выйдет на экраны фильм с твоим участием и будут продавать твои изображения на каждом углу по двадцать копеек за штуку во всех киосках. Все будет. Но тебя не погубит слава. Нет, ты выйдешь замуж, купишь породистую собаку и будешь гордиться ее лауреатскими медалями за неимением своих.

Лариса. Дурак, но ведь ты-то что? Ты что? Будешь снимать мою собаку и хвастаться перед своим знаменитым отцом, что этот снимок поместили в журнале "Служебное собаководство" на последней странице!

Лариса идет к выходу и сталкивается с входящим Щегловым.

Щеглов. Здравствуйте, Лариса. Присаживайтесь, пожалуйста. А где Оля?

Входит Щеглова.

Оля, извини, что я задержался. Сейчас восемь тысяч шестьсот шагов отмахал. Иду по набережной, смотрю - в Москве-реке рыбу стали ловить! Один чудак пять вот таких шпротин поймал. А я чем хуже? Приду, сяду на парапет, ноги свешу, буду за поплавком следить, а сам о смысле жизни думать... Как сказал Гёте: "Остановись, мгновение, ты прекрасно". Я уже и набережную себе подобрал. Бережковскую! Там, говорят, поклевка лучше...

Щеглова. Ты чаю хочешь?

Щеглов. Давай.

Щеглова. Лариса, чаю?.. А у нас сегодня в музее событие!

Алексей. Что, украли экспонат?

Щеглова. Нет. Совсем наоборот. Приходит в дирекцию некая старушенция и предлагает в дар музею большую папку с рисунками. Меня вызывают. Смотрю. И что же вы думаете?.. Пятнадцать подлинников фламандских и голландских мастеров! Спрашиваю, откуда у нее эти рисунки. "Храню, говорит, больше пятидесяти лет. Достались от деда". Спрашиваю: "А знаете ли вы им цену?" Она говорит: "Знаю - они бесценны!"

Лариса. А сколько бы она могла за них получить, если бы продала?

Щеглова. Порядочно. Но она же их не продала - подарила!

Лариса. Выходит, ей деньги не нужны?

Щеглова. Думаю, что нужны больше, чем нам с вами.

Алексей. А может, она подпольная миллионерша? Говорят, в одном доме на Чистых прудах одна старушка жила, чуть ли не побиралась. А померла, так под матрацем кучу денег нашли и облигаций трехпроцентного займа тысяч на пять...

Щеглова. Но эта нет! Была бы миллионерша, так постаралась бы продать повыгоднее. Как говорится, деньги к деньгам!

Лариса. И часто у вас бывают такие случаи?

Щеглова. Представьте, Лариса, бывают!

Лариса. Что ж, по-вашему, руководит этими людьми, которые задаром отдают то, что могут продать?.. А может быть, они просто хотят прославиться? Хоть таким путем. В ущерб карману.

Щеглова. Ну, сегодняшней старушке, ей прославляться поздно. Она на ладан дышит.

Алексей. Вот ее бы надо сфотографировать на обложку журнала "Советская женщина"!

Лариса. Или - "Советский цирк"! Ну, я пошла. Будьте здоровы! (Алексею.) Можешь не провожать.

Алексей. Воспитание не позволяет.

Щегловы. До свидания!

Алексей выходит вслед за Ларисой.

Щеглова. Леонид Степанович тут тебя ждал и не дождался, просил ему в больницу позвонить. Обещает тебя скоро на рыбалку пригласить.

Щеглов. Значит, я не зря удочки купил! Спрячь их куда-нибудь...

Входит Алексей.

Алексей. Отец, ты сейчас будешь свободен? У тебя нет никаких процедур или врачебных осмотров? Хотел с тобой посоветоваться. Я хочу уехать... в одну дальнюю экспедицию... Месяцев на десять. А то и на год. Океанологические экспедиции Академии наук в зоны Мирового океана. Судно "Витязь" идет в плавание... Хочу оформиться членом экипажа. Мне это будет полезно во многих смыслах. Поживу среди настоящих, полноценных людей. Сменю обстановку. Надышусь океаном. Просолюсь. Прожарюсь... Одним словом возмужаю.

Щеглов. А как Лариса?

Алексей. В каком смысле?

Щеглов. Кончился о'кей, начался гуд-бай?

Алексей. Отец, на сегодняшний день "гуд-бай" - он и есть "о'кей".

Щеглов. Алексей, от кого бежишь? От себя! Запомни: от себя, брат, не убежишь! По-мужски тебе признаюсь, всем существом своим чувствую свою вину в том, что с тобой происходит.

Звонок в передней.

Сонечка приехала!

В комнату входит Соня.

Соня. Здравствуйте, родственнички!

Щеглов. Здравствуй! Совесть заела? Куда пропала? То каждый день наведывалась, а то только позваниваешь!

Соня. Нет! На днях защищаюсь. (Отцу.) Выглядишь ты чудесно. Даже загорел!

Щеглов. И ты как-то похорошела!

Соня. Алеша? Как дела?

Алексей. Отлично!

Соня. Помнишь, ты обещал меня сфотографировать?

Алексей. Помню.

Соня. Не раздумал?

Алексей. Нет.

Соня. Торопись. Я, наверное, еще в этом году улечу в дальние края.

Алексей. Я тоже уеду.

Щеглов. А я... (Отходит к столу, где лежат удочки, несколько смущенно продолжает говорить.) А я, Сонечка, удочку купил. И сегодня уже восемь тысяч шестьсот шагов отмахал...

Входит Щеглова с букетом роз.

Щеглова. Ваня! А ты не считал, сколько шагов от нашего дома до клиники?

Щеглов. Нет. Я хожу в обратную сторону.

Алексей. Мама, кому цветы?

Щеглова. Отцу. Сегодня, десятого сентября, в двенадцать часов дня, в то время, как на Бережковской набережной была хорошая поклевка, профессор Щеглов встал к операционному столу и провел свою очередную уникальную операцию. А цветы от Петрищева. (Подходит к мужу, отдает ему цветы, обнимает, целует.)

Щеглов (смущенно). От Брижитт! (Уходит.)

КАРТИНА ПЯТАЯ

Щеглов с сослуживцами. Шумно, с корзинами цветов входят