Кострецкие истории (СИ)

Так вот, в субботу состоится бал, и все светские дамы, а Павлина Семённа себя относила именно к этой категории знати, готовили наряды, находясь в восторженном состоянии души. Любавушка даже и в мыслях не желала быть дамой высшего общества, она хотела только чистой и страстной любви.

Проходя улицу Плотскую, сворачивая на улицу Кировскую, Валик видел тот самый долгожданный дом, и сердце уходило в пятки, а коленки начинали предательски дрожать. Наш герой вдруг стал больше похож не на жениха, а на синего в рубчик кузнечика, с длинными, тонкими ножками. Чем ближе он подбирался к заветному окошку, тем сильнее захватывало дух, и слова куда-то стремительно испарялись.

- Боже, боже, боже! Сохрани и помоги! Пусть стук моего сердца долетит до сердца любимой, и они в унисон зазвучат! Мне многого не надо, только один раз коснуться души моей утицы любовью! – тихонько просил Господа Валентин. Переступив через порог Заболоцких, служка Глаша побежала оповестить господ о прибывшем госте. Павлина Семена, спускаясь по лестнице, радостно приглашала портного войти, с надеждой о новом наряде. А Валентин, машинально начал измерять габариты хозяйки. В это время, грустная Любава спускалась в прихожую по лестнице. Увидев друг друга, Амурная стрела таки поразила сердца влюбленного и дышащей любовью. А тут и маменька Павлина, словно пчела, закружилась в заботе вокруг Любавы, предлагая новые бренды светской моды. Когда она подвела Валентина к Любаве, тот запустил руку в нагрудный кармашек пиджака и достал оттуда напёрсток, старенький наперсток без шляпки. От долгой работы с тканью наперсток отполировался до блеска. Валентин взял Любаву за руку и одел на пальчик любимой тот самый блестящий наперсток. Вошел отец – Терентий Власович, и понял сходу, что пара нашлась. Окинув портного своим мужним взглядом, обойдя его со всех сторон, высказал своё мнение.

- Дохловат! Но стилен! – сказал он.

- Ничего, откормим! – улыбаясь, ответила ему жена.

- Любава, доченька, по сердцу тебе ентот стиляга, али нет? – с неподдельным интересом спрашивает тятька. А дивчина и парень не могли глаз оторвать друг от друга.

- А что Любава тоже любила Валентина? – вдруг прервала рассказ Маруся. Она была на столько впечатлена историей, что в её огромных, васильковых глазах, прям синим пламенем горело любопытство.

-Погодь, не тарахти! Дай дослушать! – грозно сказал ей Павлуша.

- Баб Гьюня, не отвлекайся на вопьёсы язные, пьядолжай! – деловито говорит Тарас.

Если признаться, то да, Любава давно была тайно влюблена в Валентина, но боялась родителей, а теперь пробил час чувств и они сплелись сердцами, никого не видя и не слыша, только ОБРУЧАЛЬНЫЙ НАПЁРСТОК ярко блистал на пальчике Любавушки.

Юная красавишна только кивнула головой в ответ отцу.

- Так тому и быть! Засылай сватов…кхе-кхе-ха, Кузнечик! – стойко сказал Терентий Власович.

- Свадьба, скоро будем играть свадьбу! Ах, платье-то не пошито!!! – хлопнув в ладоши, с ужасом светской дамы провизжала Павлина Семённа.

- Да я сам себе и сват, и брат, и кум, и портной! – растерянный от счастья, радостно ответил будущему тестю Валёк.

- Тёщенька, не печальтесь, сейчас я мигом тоску разведу, вот только возьму иголочку да ниточку в руки, я же, как ни как, рукатый зять! – сам себя нахваливал наш герой.

Через неделю вся улица Кировская гуляла и плясала под гармонь и «горластую штуковину», так дворовые прозывали граммофон, привезённый с того самого Парижу. Наши влюблённые амуры не могли оторваться друг от друга, ведь как гласит мудрая народная пословица: «Чёрт семь пар сплетёт, пока пару найдёт!», и у нас так получилось, долго ходили женихи табунами свататься, но сердце не обманешь.

- А тепериче, брысь по домам шпана мелкая! – хлопая в ладоши, говорила баб Груня.

- Так значит они, Валик с Любавой, поженились-то? – слезая со стула, спрашивала Маруська.

- Ага, поженились и детей – кузнечиков наядили! Ха! – весело посмеивался Тарас.

Идя по дороге, мы долго ещё обсуждали жизнь истории, пока все не разошлись по домам.

Ещё один вечер подошел к концу, ночь уже натягивала на небо темное покрывало, зажигая бисер звезд, до восхода красавицы Луны. Баюкая всё живое нежной истомой великолепных снов, она желала всем СПОКОЙНОЙ НОЧИ! Набравшись сказочных впечатлений от рассказа, прибежав домой, я буквально рухнул в пуховую перину, закрыл глаза и, засыпал под граммофонную музыку радостной свадьбы, ожидая скорейшему приходу завтрашнего рассвета. Ведь завтра баб Груня поведает нам новую историю жизни.

МОЁ РАДОСТНОЕ УТРО.

И снова новый, долгожданный день, суббота, день заботы и отдыха, день посиделок и чудных рассказов Аграфены Митрофановны. Солнышко подмигивает мне из-за облачка ярким светом, заставляя жмуриться и также улыбаться. Я долго сидел в кровати и любовался жёлтым пейзажем за окошком, играя с солнечным зайчиков в зеркальном отражении маленького зеркальца, лежащего на бабушкином сундуке. На улице полным ходом кипела работа, дед чего-то там мастерил на верстаке, напевая себе под нос весёленький мотив, всем знакомой «Эх, Семёновна!». Подле него юлил наш Зуёк (пёс дворовой породы), маленький, старенький, но очень добренький и преданный. А рядом, на резном заборе, грелся на солнышке кот Мурлик, своим внушительным размером он едва ли отличался от Зуйка. «Чудо сметанное» - так звала его бабуля, дед же звал его «барчуком», но всё равно его любили.

Пятнадцать минут моей неги, разрушил смак, сногсшибательный смак любимых вареников с вишнёвым вареньем, которые уже ждали меня в керамической, пузатой, супнице, укрывшись домашней, густой сметаной.

- Женёк, вставай, завтракать пора! Дорогой, поспеши, а не то Мурлик быстрее тебя полакомится! - нежно звала к столу бабушка.

- Бегу, бегу!- ответил я, натягивая штаны и рубаху.

- Баб, надо бы деда позвать, я сам его сейчас кликну,- совсем по-взрослому сказал я.

- Зови, а то он яко жаворонок, с пяти утра на ногах, майстрит чего-то, - проворчала моя Ефрасинья Осиповна.

Стоило мне только открыть дверь, как толстый Мурлик, чуть не сбил меня с ног, целенаправленно топая к вкусной сметане.

- Петр Иваныч, пожалуйте к столу, откушать! – улыбаясь, я позвал дедушку.

- Спешу! Вы только без меня не начинайте! – засуетился дед. Он быстро сложил свои инструменты в специальный, столярный ларчик, подаренный Архип Янычем, и спешно пошагал к дому.

- А ну-ка умываться, живо, шагом марш! – генеральским голосом приказала бабуля.

- Будет сделано! – отрапортовали мы, и принялись умываться, колодежной водицей.

У нас, в нашем дворе, была самая холодная вода в колодце, потому что он глубокий, преглубокий, так мне объяснял дед. Но зато вода в нем, кристально чистая и живая, но почему живая я не знаю, но бабушка говорит всегда: « Ежели болит чего, то испей водицы живой с колодца, и болька мигом загоится!». Мы смачно позавтракали, даже Мурлику и Зуйку перепало, а после, каждый занялся своим делом. Дедуся вернулся к верстаку, бабулька мыла посуду, а я сытый и радостный, бежал вприпрыжку по тропке, к друзьям, чтобы замечательно провести этот день, оставив место вечерней, сказочной жизни, с уст баб Груни. Весь день мы гоняли, играли в разные игры, смеялись, шутили, в общем, наслаждались солнечной свободой счастливого детства. Лишь только вечер коснулся макушек леса надвигающими сумерками, мы побежали гурьбой к дому Аграфены Митрофановны, где ждал нас очередной увлекательный рассказ.

-Ну, что пострелята, все в сборе, али нет? - прищурясь, с улыбкой спросила она.

- Все!!! – хором ответили мы.

- Все, все пьи все! Женька, Маюська, Дуняшка, Павлуха и Демид! – перечислил всех Тарас, для верности.

- Зачинай бабуля, не томи, мы сгояем от нетейпения! – нервно подгонял её Тарас.

- Ох, егоза! Итак, начинаю! – и Аграфена Митрофановна стала рассказывать, разжигая неподдельный интерес в наших глазах и душах.