Чудесный сад

— Во сне съел или наяву? Отвечай, проныра! — вскричали Акбай с Карабаем и, стукнувшись лбами, наклонились над казаном. А в казане лишь лебяжьи косточки плавают.

Напустились баи на Алдара-Косе:

— Хватит с нас твоих шуток. Проваливай!

— Ну что ж, — сказал Алдакен, — пойду себе дальше. Для бездомного везде приют. Но как найти такое место, где бы шутки умных не злили дураков?

И он исчез в камышовых зарослях.

Почему Алдар-Косе был безбородым

Раз во время тоя кто-то спросил у Алдара-Косе:

— Эй, Алдакен! Отчего у тебя не растёт борода?

И Алдар-Косе, словно он только и ждал такого вопроса, невозмутимо ответил:

— Незадолго до того, как мне явиться на свет, мои добрые родители затеяли спор, кого им пошлёт судьба — мальчика или девочку. Отец уверял: «Сын будет!» Мать твердила: «Нет, дочка!» А надо вам сказать, ещё до рождения я горячо любил и почитал своих родителей. И вот, чтобы угодить отцу, я родился мальчишкой, а чтобы не огорчить мать, навсегда остался безусым и безбородым. Жизнь, друзья, часто ставит нас в затруднительное положение, но никогда не следует теряться: уж если попал в пастухи, умей найти пастбище!

Все засмеялись, а Алдар-Косе ещё подкинул хвороста в огонь.

— Да и какой прок, посудите сами, в усах и бороде? Захочешь плюнуть вверх, а там усы. Захочешь плюнуть вниз, а там борода. То ли дело я: поплёвывай себе, как вздумается, и никакой помехи. Разве это не выгода? Но главная выгода в другом. Кого, скажите, не старят годы да невзгоды? А вот надо мной так ни горе, ни время не властно. О том и пословица сложена: «Могучий нар не знает усталости, безбородый не ведает старости». Вечная молодость, что ни толкуй, всё же ценнее бороды. Верно я говорю?

— Да, уж ты скажешь, Алдакен! — загудели весёлые голоса. — Пей кумыс, говорун, пей на здоровье! И пусть на твоих дорогах почаще встречаются такие люди, у которых мало ума, да много денег.

Как Алдар-Косе приходил к бию за советом

Был этот бий таков: придёт к нему виновный, да с дорогим подарком, — уйдёт приплясывая, придёт правый, да. с пустыми руками, — уйдёт в слезах. Потому-то и прославляли его баи за мудрость, да зато бедняки проклинали на все лады.

«Постой-ка, обдирала, — грозит про себя бию Алдар-Косе, — хоть у тебя и длинная борода, а придётся мне, безбородому, поучить тебя уму-разуму».

И вот он уже слезает с коня у юрты бия.

Кто бы узнал Алдакена! Халат на нём такой, что, пожалуй, и хан не погнушался бы надеть: как утренняя заря, сияет атлас, как цветущий луг, пестреют узоры. Но ещё издавна известно: нарядится богатей — его поздравят с обновой, а нарядится бедняк — станут выпытывать: «Где украл?»

— Ай-пырымай! Какой халат! — раскинул руки бий, увидев Алдара. — Ты у кого это стянул его, мошенник? Не тебе бы владеть такой вещью, не по посудине черпак. Носить бы его какому-нибудь уважаемому человеку, вроде меня, да и то не всякий день, а по большим праздникам…

Алдар-Косе, ни слова не говоря, стаскивает с себя халат и накидывает на плечи бия.

Бий сразу растаял, заулыбался и второпях стал напяливать халат, никак не попадая в рукава.

— Ай, да халат! Вот так халат! — вертелся он на одном месте и всё оглядывал себя то с одного, то с другого бока. — Ну и уважил ты меня, дорогой Алдар-Косе! Вижу теперь, напрасно говорили мне про тебя дурное… Может, и вправду насолил ты какому-нибудь дуралею, так пусть пеняет на себя: не разевай рот — не проглотишь муху.

И, напустив по привычке на себя важность, бий уселся, покряхтывая, на мягкие подушки.

— С каким делом явился, сынок? — спросил он ласково, не переставая поглаживать полы халата.

— Приехал к вашей милости за советом, да не знаю, с чего начать…

— Говори, не стесняйся, — подбодрил бий. — Пришёл, как говорится, просить молока, так не прячь за спиной чашку… Атласный халат согревает мне сердце, так что, каково бы ни было твоё дело, заранее скажу — оно будет решено в твою пользу.

— Ой, спасибо, ой, спасибо! — кланялся Алдакен. — Ну, раз вы так добры ко мне, премудрый бий, то расскажу вам всё по совести. Был у меня раб. Недёшево он мне достался, но до чего же я его полюбил, как же к нему привязался! Птица меньше бережёт птенца, чем я его берёг. Не он моим — я был его слугой. Я, бывало, тружусь, а он отдыхает, я мечусь в заботах по степи, а он полёживает себе дома. Пылинка сядет на него — сдую, росинка падёт на него — обсушу. Кое-когда случалось выходить нам вместе на люди, так представьте, я иду, а его на себе несу. И что же?

— И что же? — с любопытством вытянул шею бий.

— А то, что сегодня лишился я своего раба, — печально проговорил Алдар.

— Как же это произошло?

— Произошло это так. Как раз сегодня натолкнулись мы с ним на одного старого лихоимца. Увидел этот корыстный человек моего раба и позарился на него. Принялся прямо при мне его расхваливать, меня хулить, а себя возвышать, да и — мог ли я это ожидать? — переманил негодяя к себе. Ушёл от меня мой раб, сбежал, неблагодарный, на глазах у меня к другому хозяину. Как же мне теперь быть? Посоветуйте.

— Как быть? — с усмешкой поднял брови бий. — А очень просто. Разыщи немедленно своего раба, тут же выпори без пощады камчой и тащи его за шиворот к себе в юрту. Пусть знает телёнок свою матку!

— Да продлятся ваши дни, премудрый бий! Золотая у вас голова! И никогда ещё вы не выносили решения справедливее этого. Спешу исполнить ваш приговор. Ведь виновного не нужно далеко искать. Он рядом. Надеясь на вашу сообразительность, я назвал рабом не человека, а вещь — свой халат. Это на халат я жаловался вам, благородный бий. Я ли ни дорожил им, я ли его ни берёг, а стоило вам сказать всего несколько слов, как он очутился у вас на плечах… Но ответит он мне за своё вероломство!

И Алдакен вытаскивает из-за голенища камчу.

Бий в мгновение смекнул, в какую сторону поворачивает ветер, и бросился было наутёк, но Алдар так полоснул его по спине камчой, что он подпрыгнул под самый шанырак и заверещал на всю округу:

— Спасите! Убивают!

— Что воешь, бий, как шакал? Что скачешь, как горный козёл? — орудуя камчой, говорил Алдар-Косе. — Не тебя наказываю, халат свой наказываю по твоему же приговору!

— Пусть твой халат превратится на тебе в змеиную шкуру, лиходей! — прокричал бий и, высвободившись из халата, шмыгнул за сундук, да там и притаился.

Алдар сунул камчу за голенище, ухватил халат за ворот и, будто бы исполняя приговор бия, потащил его за собой к выходу. У самой двери он обернулся к сундуку и сказал:

— Не обижайся, бий, если муха попала в твой рот. Мне хотелось только напомнить тебе, что, когда бьют по халату, больно бывает человеку. Понял ли ты меня?

Говорили потом, что бий понял Алдакена и с того дня стал судить людей и разбирать их тяжбы по правде и по справедливости.

Как Алдар-Косе смирил буяна

Весь свой аул, всю округу держал в страхе этот бай, грубиян и забияка. Силы у него было, как у нара, а жалости к людям меньше, чем у дикого зверя. Ни старому, ни малому проходу не давал: того толкнёт, того прибьёт, того изувечит. И не находилось смельчака, чтобы утихомирить буяна. Одно оставалось: искать управы на него у хана. Но кто же не знает, что между двумя верблюдами погибает муха. Бывает, бухнешься в ноги сильному, да и расшибёшь себе лоб. Недаром говорится: пошла комолая коза ко льву просить рога, а вернулась без ушей.

Вот и сходили с рук богатому верзиле все его выходки. А дружки-богатеи ещё его и подзадоривали. Из одного с ним были табуна.

Прослышал однажды вояка-бай, что неподалёку у пастухов гостит Алдар-Косе, и размахался руками:

— Да как он, безбородый паршивец, посмел приблизиться к моим кочевьям! До чего обнаглел! Дай ему потачку, так он завтра запустит лапу в мой карман… Только не бывать этому! Седлайте коня! Еду за Алдаром-Косе. Вместе со шкурой сдеру с него штаны и рубаху! Голого пригоню всем напоказ! Как ощипанного филина, пущу скакать по степи^[12]!