Привет, картошка!

— Маленький, что ли?

Ребята тревожным шагом перешли через трамвайную линию. Фигура пьяного раскачивалась в глубине слабо освещенного переулка. Игорь закашлялся. Пьяный остановился, хотел обернуться, но этот маневр ему было трудно проделать, и он пошел дальше.

— Когда ты только уедешь в свой санаторий, чахоточный? — с остервенением сказал Хлюпа.

— Ген, я же не нарочно.

— Иди ты! Отстань, если не можешь сдержаться.

Пьяный зашел за овощной ларек, прислонился к стене и съехал на землю. Ребята подождали немного, пьяный не вставал. Он подтащил к себе поближе портфель и прижал коленом к стене овощного ларька.

— Ну? — опросил Хлюпа ребят.

Его взгляд остановился на Мишке, и Мишка забеспокоился.

— Не я, Ген, только не я! У меня отец так же…

Хлюпа презрительно сплюнул под ноги и, поправив козырек замшевой кепочки, пошел к пьяному. Потап двинулся за ним. Около ларька Потап обогнал Хлюпу, наклонился, потрогал за ногу человека в кожаном пальто.

— Дядя!

Тот промычал что-то невразумительное, дрыгнул ногой, отпихиваясь. Нога распрямилась, и портфель упал набок.

— Бери! — задышал в затылок Потапу Хлюпа.

— Может, в нем ничего нет стоящего, — шепотом ответил Потап.

Юрка, Игорь и Мишка держались испуганной стайкой на той стороне улицы. Ближе подойти они боялись. Неожиданно из-за угла дома появились два парня.

— Гражданин, вставай! — громко сказал Хлюпа человеку в кожаном пальто.

— Дядя, здесь лежать не положено, — добавил Потап.

Парни прошли мимо. Некоторое время они молчали, потом один из них смущенно сказал:

— По-моему, эти ребята хотят его обчистить.

— Тебе показалось.

— Ты видел, какие у них рожи? — настаивал первый.

— Обыкновенные рожи. Что ты оглядываешься? Теперь кругом дежурят машины. Если что, милиция будет здесь через две минуты.

Во дворе дома, из-за угла которого вышли парни, взвизгнула гармошка. Шумная веселая свадьба появилась на улице. Хлюпа и Потап отошли от пьяного.

— Нашли время жениться, — поежился Хлюпа. Ему вдруг опять стало холодно. — Пошли отсюда.

Ребята заторопились, двинулись быстрым шагом из переулка. Мишка возбужденно засмеялся. Хлюпа посмотрел на него и остановился, оглянулся назад.

— Надо поискать другого, — жестко выговорил он.

— Не надо, Ген, — срывающимся голосом попросил Юрка.

— Ты что, Англичанин? Ты в сторонке постоишь. Брысь!

— Не надо, Ген, пожалуйста, не надо!

— Что не надо? У тебя деньги есть?

— Я возьму, Ген, у матери. Она даст. В долг. Я скоро пойду работать и отдам. Лучше я у матери возьму, чем с пьяным связываться.

— Ну что ты такой жалостливый? — разозлился Хлюпа. — Отойди от меня, что ты пристал? Я пошутил, понял?

— Я у матери возьму. Я у нее один, она даст.

— Бери у матери. Мне-то что.

Хлюпа испугался, что с таким маменькиным сынком они засыплются. Он сделал вид, что пошутил. Но Юрка понимал, что это была не шутка и, если уж он сам предложил взять денег у матери, то делать нечего, надо взять у матери, а потом он ей объяснит. Она поймет. Он был уверен, что она поймет.

Мама, мама, Зинаида Петровна

Трамвай ребята перехватили у вокзала и теперь ехали по центральной улице: Юрка — в моторном вагоне, все остальные, с Хлюпой, — в прицепном. Снег перестал. Юрка стоял в дверях кабины, смотрел сквозь лобовое. стекло на встречные трамваи, автомобили и канючил:

— Мам, дай пять рублей!

— Закрой дверь, — строго приказала Зинаида Петровна.

— Мам, дай пять рублей.

— Юрий, закрой дверь. Милиционера позову, честное слово.

— Мам…

Трамвай остановился, Юрка отступил к окну, пропустил пассажиров, которые входили через переднюю площадку, и снова подошел к двери, просунул голову.

— Мам, дай пять рублей.

— Не дам.

— Зинаида Петровна, дай пять рублей.

— Юрий, замолчи!

— Мам, дай пять рублей.

— Закрой дверь!

— Зинаида Петровна, дай пять рублей.

— Господи, да от тебя же вином пахнет. Что же ты со мной делаешь? Ты же…

— Знаю. Убиваю тебя. Дай пять рублей.

Юрка подался вперед, выдернул из-под руки у матери сумочку. Резко затормозил трамвай. Качнулись вперед пассажиры, Юрку прижало к кабине. Какая-то женщина схватила мальчишку за локоть.

— Ты что? Ты что?

Она держала его так, чтобы была видна зажатая в руке дамская сумочка. В другой руке Юрка держал десятку.

— Отпустите его! — горько сказала Зинаида Петровна, появившись в дверях.

— Я видела, как он взял из сумочки, — запротестовала женщина. Она все еще крепко держала его за локоть. Юрка и не сопротивлялся.

— Это мой сын. И моя сумочка, — объяснила Зинаида Петровна и заплакала.

Руки женщины разжались. Зинаида Петровна забрала у Юрки сумочку и скрылась в кабине. Двери с глухим стуком распахнулись. Оттолкнув женщину, Юрка спрыгнул на мостовую. Из прицепа выпрыгнули ребята.

Трамвай загромыхал мимо Юрки. Зинаида Петровна задержала его на несколько минут в неположенном месте и сейчас гнала, стараясь наверстать график.

— Сыночек… — сказала женщина, которая держала Юрку за локоть.

— Все они сейчас такие, — поддержала разговор худая женщина с печальными глазами.

— Нет, не скажите.

Зинаида Петровна этого разговора не слышала. Трамвай мчался, посылаемый ее вздрагивающей рукой вперед, бежали навстречу рельсы. Они виделись ей размытыми, как во время дождя, когда лобовое стекло все в накрапах и потеках. Слезы ей мешали смотреть. Машинально, не понимая, что делает, Зинаида Петровна включила «дворник». Заметались по сухому стеклу влево-вправо снегоочистительные стрелки. Но виднее от этого не стало. Улица, дома, рельсы и люди — все потеряло четкие очертания, окрасилось в розовый тревожно-туманный свет светофора. Скрежет и звон разбитого стекла ворвались в кабину, в сознание Зинаиды Петровны острой болью. Полетели в небо искры от подпрыгивающей и бьющейся о провода дуги. Вздыбился под колесами сошедшего с рельсов трамвая асфальт.

Юрка протягивал ребятам деньги. Но они не брали. Они смотрели мимо его руки вдоль трамвайных рельсов. Юрка резко обернулся. В самом конце улицы, на перекрестке стоял странно съехавший трамвай. А рядом, уткнувшись радиатором в кабину вагоновожатого, громоздился МАЗ. Некоторое время Юрка издалека рассматривал аварию, потом, словно его кто толкнул в спину, рванулся вперед и побежал. В глазах потемнело. Он бежал, а ему казалось, что он стоит на месте. Со всех сторон сбегались к перекрестку люди. Они окружали все более плотным кольцом трамвай и машину. Юрка был дальше всех от места происшествия. Он бежал, суматошно и неумело разбрасывая локти.

С противоположной стороны перекрестка подъехала машина ГАИ. Юрка подбежал почти одновременно с машиной. Захрустели под ногами милиционеров стекла. Юрка согнулся, схватился за бок. Больше он не мог сделать ни одного шага. Оттесняя бегущих людей, пронеслась машина «Скорой помощи». Юрку им пришлось объехать. Он стоял и не мог сдвинуться с места.

Санитары вынесли из трамвая Зинаиду Петровну. Врач бежал рядом с носилками, поддерживая голову вагоновожатой. Захлопнулась дверь машины. Беспорядочным шумом звучали вокруг голоса. Потрескивали стекла под ногами милиционеров. Они что-то вымеряли и записывали.

— Расходитесь, товарищи, расходитесь!

— Да нет же, вы ничего не знаете. Вас здесь не было, а я все видел. Она ехала на красный свет.

— А я вам говорю, что шофер был пьяный.

«Скорая помощь» развернулась, люди отхлынули с дороги, пропуская машину. С трудом разогнувшись, Юрка пошел в образовавшийся проход, вслед за «Скорой помощью». Он попробовал бежать, но боль в боку не давала. Юрка пошел шагом. Машина скрылась за поворотом. Юрка зажал бок рукой и, пересиливая боль, побежал к тому месту, где машина повернула. Он боялся упустить «Скорую помощь», которая увезла маму.

Нож и камень

— Юрка! — заступил дорогу Потап. — Подожди!