Давно закончилась осада...

етой Марковной давно уже все переговорено. К тому же та часто уходила к соседям – то к Настеньке Ященко, то к вдовым сестрам Кабатчиковым, с которыми занималась карточным гаданьем. Вот Саша и спешила в гости к соседскому мальчику.

Они уже не стеснялись друг друга. Болтали о всяких делах, как давние друзья. И Коля за привычное Сашино «ой, страх» щелкал теперь ее по носу не шутя. Не изо всех сил, конечно, но и не как воздушную принцессу. Хотя… если случалось сдвинуться над книгой о «мироздании» головами и завитки Сашиных волос касались Колиной щеки, он чувствовал внутри сладкое замирание, которого стыдился сам перед собой. Но щеку не убирал…

Татьяна Фаддеевна все чаще приходила из лечебницы поздно. Коля так и не разобрался до конца, занимала ли Тё-Таня там какую-то должность и получала ли жалованье или просто помогала доктору Орешникову в его немалых медицинских хлопотах. По правде говоря, это Колю не особенно заботило. Тревожило другое: что тетушка в темноте возвращается одна. Конечно, едва ли ей были страшны сумрачные души развалин, однако и обычные злоумышленники могли встретиться на дороге. Из тех, что обитали в конурах и трактирах на развалинах Николаевской батареи и в глухих руинах посреди Городского холма.

Однажды Коля не выдержал, высказал такое опасение вслух. И даже храбро предложил: «Может быть, мне встречать вас?» (И обмер: вдруг скажет «встречай»?) Тё-Таня отозвалась суховато:

– Неужели ты думаешь, что я хожу домой одна? Борис Петрович не позволил бы этого, он провожает меня до калитки.

– Да? А почему он не заходит?

– Ну… спешит себе. Да и зачем же заходить?

– Как зачем? Отдохнул бы, чаю выпил…

– Дома его ждет сестра. И кроме того…

– Что?

Татьяна Фаддеевна посмотрела на племянника со странным выражением:

– Мне кажется, он стесняется тебя…

– С какой стати? – изумился Коля. Впрочем… не совсем искренне.

– Не знаю. Человек он крайне деликатный… и вообще…

Что значит «вообще», Коля не стал уточнять. Пожал плечами и… успокоился. А потом сделал запись в тетради.

Тетрадь Коля не прятал, она всегда лежала на столе. Это означало, что Тё-Тане читать не возбраняется. Пожалуйста! Никаких тайн… Да и все равно там ничего не понять. Татьяна Фаддеевна и в самом деле, кажется, не поняла предпоследнюю строчку.

– Друг мой, не объяснишь ли ты мне, что означает странный восклицательный знак после слов «Ее провожает доктор»?

Коля сделал самые невинные глаза.

– Это значит, я за вас больше не тревожусь. А что такого?

Татьяна Фаддеевна почему-то смутилась. И она, и Коля стали смотреть в разные углы комнаты.

Конечно, для Коли не были секретом симпатии между тетушкой и доктором. И он видел, что эти симпатии крепнут. И доктор, кажется, понимал, что Коля это видит, вот и стеснялся…

А чего стесняться? Коля же не дитя малое, знал, что это бывает не только между юношами и девицами, но и между зрелыми людьми. Тё-Таня совсем не старуха, лишь чуть-чуть больше тридцати, да и Борис Петрович не