Кораблики, или «Помоги мне в пути»

– Я пришел... да... Слушай, значит, есть надежда, что "Игла" тоже цела?! И Дон с Рухадзе...

– Не знаю... С чего ты взял? – сумрачно сказал Юджин. – Скорее всего, Конус ушел на планету именно из-за взрыва "Иглы".

– Но как он тогда мог послать сигнал? Туннель-то идет исключительно через "Иглу"!

– Туннель – да. А канал антитемпоральной связи автономен. Связь с Антарктической базой. Оттуда сообщили мне...

– И все же, Юджин... Надо же проверить! Если восстановилась связь, может быть, заработал туннель? И можно вызволить Рухадзе и Дона?

Юджин проговорил, как мальчишка, виноватый в большой беде:

– Сейчас не проверить. Мы же на днях размонтировали блок-нейтрализатор капсулы. Она была нужна для постройки темпорального блока модели... Кто же знал...

– Идиоты!

– Кто же знал...

– Что сообщает Конус?

– Такое впечатление, что он все же крепко треснулся об эту планету, тряхнул мозги. Бормочет непонятное: "Сел. Ушел в верхний слой. Условия выясняю. Координаты прежние..."

– Какие прежние?

– Вот и ребята его спросили: "Что значит – прежние?" А он: "Скажите Питвику, он прав. Это планета-полустанок..." Питвик, что это значит?

– Понятия не имею, – искренне ответил я. Но в душу скользнул холодок.

– И все же? – осторожно спросил Юджин.

– Ну правда не знаю!.. Он, видимо, в самом деле здорово треснулся и теперь выдает в эфир всякую кашу... Возможно, при последнем контакте он покопался у меня в подкорковой области и выудил то, что я сам не понимаю...

Но ведь о планете-полустанке я думал уже после контакта с Конусом. Здесь, недавно... Великое Пространство, непонятны дела твои...

– Когда вы сможете восстановить капсулу?

– Второго блока нет, а отладка ручная... Года через два. Если дадут средства...

Я тихо присвистнул.

– А что еще сообщает Конус?

– Ничего толкового, Пит. Бесспорны только два факта: что он относительно цел и что он сел на какую-то планету... Может, придет в себя после встряски и объяснит хотя бы, почему оторвался от "Иглы". А о самой планете что он может сказать, если зарылся в толщу... Да, была еще одна сбивчивая фраза, опять о тебе...

– Какая фраза?!

– "Скажите Питвику, программа многовариантности необходима, а если ее нет, она зарождается сама, и тогда..." На этом замолчал. Питвик, что тогда?

– Не знаю... Возможно, он сам начал строить в себе эту программу. Зачем-то она ему понадобилась...

– Зачем?

– Боже мой, откуда я знаю?.. Может, раскопал у меня в мозгах историю с Петькой и... Ну я не знаю, что "и". Может, какая-то дикая идея о разных путях развития одного начала... И он решил поправить...

– Что поправить, Пит? – шепотом спросил Юджин.

– Откуда я знаю... спроси его самого!

– Беда в том, что он почти не отвечает на вопросы. Связь практически односторонняя... Питвик, ты сказал о развитии одного начала... У меня сумасшедшая мысль...

– Ну, говори...

– Пит... Может быть, уже два Конуса? Один по-прежнему на "Игле", а другой на этом... полустанке...

– Непонятно, кто треснулся о планету, Конус или ты, – уныло отозвался я. И за этой унылостью спрятал новую тревогу. Она росла во мне, как вой сирены на приближающемся аварийном автомобиле.

Юджин покорно вздохнул. Но сказал:

– А все-таки...

– Если один Конус по-прежнему на "Игле" и она цела, почему был сигнал о взрыве?

– Может быть, в момент этого... расчленения?

– А почему исчез туннель?

– Тоже из-за этого. Временно. А теперь не восстановить, аппаратура наполовину снята.

– Кретины.

– Ага... – Он посопел, как в десятилетнем возрасте.

– Слушай! А эти штуки-то! Катапульты! Они же связаны с Конусом напрямую! Ты сам говорил! Этот-то туннель должен работать, если Конус и правда цел!

– Да никуда эти фиговины не годятся! Безделушки. Я уже проверял... Смотри... – И он вытащил из-за пазухи похожую на часы-секундомер межпространственную катапульту. – Если бы работала, горел бы индикатор, а здесь – глухо... Ох, Питвик... А у тебя?

У меня внутри словно что-то обрушилось. Тяжко и бесшумно, как песочная башня. Я лихорадочно нащупал в брючном кармане тяжелый круглый секундомер. Выдернул.

В верхней части циферблата алая капелька сигнала пульсировала в такт моему сердцу.

Все встало на свои места. То, что Петька на "Розалине", теперь оказалось удачей. Не будет лишних терзаний, новых прощаний. Пусть привыкает к самостоятельной жизни. А когда вернется, отец Венедикт и Юджин позаботятся о нем. Если меня в это время не окажется на Земле.

Скорее всего, не окажется. По крайней мере, шансы на благополучное и своевременное возвращение были невелики. Кто знает, какая там планета? И какой у этого туннеля темпоральный индекс? И не расплавлюсь ли я в первый же момент под излучением чужого солнца? И не сожрет ли меня местный тираннозавр прямо на месте посадки Конуса? И не унесет ли меня катапульта куда-нибудь за сотни лет?

...Конечно, сперва Юджин истерически завопил, чтобы я и думать не смел о броске к Конусу. Если соответствующая комиссия и признает путешествие необходимым, то это дело не для старых толстых авантюристов. Есть молодые, сильные ребята, не ведающие, что такое остеохондроз, и специально подготовленные для выживания в экстремальных условиях.

Я обстоятельно, без многоточий, объяснил, в какое место должен идти Юджин вместе с соответствующей комиссией и специально подготовленными ребятами.

– Пойми, что самый полный контакт с Конусом был именно у меня. Недаром этот дурак и сейчас вспоминает обо мне.

– Но туда должны идти те, кто виноват! Кто раньше срока начал размонтировать базу!

– Балда! – сказал я злорадно. – Тут надо думать не о моральных терзаниях, а о пользе дела.

– Я и думаю... Господин Викулов! Я как командир базы предписываю вам безотлагательно прибыть в Византийск и сдать катапульту. Это казенное имущество!

– Командир ты... у разбитого корыта. Вот тебе! – и я поднес к объективу приемника дулю. В Византийске перед Юджином она сделалась величиной с арбуз и заполнила стереоэкран (я подумал об этом с удовольствием).

Юджин сморщился, будто нюхнул уксуса. И попросил жалобно: