Оранжевое лето (СИ)

Зверушка была блестящая и гладенькая, черно-белая, довольно большая. Она внимательно изучала меня своими черными глазами-бусинками и смотрела, не мигая. Я испуганно попятился, но потом протянул сквозь прутья клетки палец. Зверек вцепился в него маленькими коготками. Совсем не больно, только смешно. Я погладил зверька одним пальцем.

— А, это Швайн, — сказал Дэмиэн сзади. Я снова вздрогнул.

— Как ты тихо. Я так и помереть могу. Меня сначала он напугал, а потом ты. Это ведь хомяк, да?

— Сам ты хомяк. Это Швайн! Морская свинка. Ей уже два года. Так что она старше тебя и меня, вместе взятых. Знаешь, когда я только начал делать город, она в нем жила. И даже в фонтаны помещалась, — засмеялся Дэм. — Она теперь толстенькая. Я ее перекормил.

— Похоже на то… А то я смотрю — слишком уж здоровая для хомяка.

— Она еще должна вырасти. Наверное… Я ее к ветеринару водил, он сказал, что она будет большая. А как думаешь, как она отреагирует, если я кота в дом принесу?

— Она, пожалуй, нормально… А вот Райан?

Дэмиэн засмеялся и достал свинку из клетки.

— Хочешь подержать?

— А она… не сломается? То есть я хотел сказать — я ее не задушу?

— Если не сожмешь. Не сжимай, а то поцарапает.

Я боязливо взял свинку на руки.

— Дэм… скажи, ну что мне делать?

— А что случилось? Поцарапала? — испугался мальчик.

— Да при чем тут твой хомяк… Свинка. Как я без дома-то буду? Я, наверное, уже не смогу, Дэм. Привык… хоть и драная квартира была… а была.

— Давай тебе квартиру снимем, — предложил Дэмиэн. — У меня деньги есть, правда. Хватит. Ты постой, не отказывайся. Послушай… мне Райан их пачками дает. А я их откладываю. Там сейчас у меня много. Очень много, тебе хватит. Итан, ты не думай ничего такого. Отдашь потом, когда будут. В долг. Так нормально? Какая разница, двенадцать мне или тридцать? А может, давай тебя на работу хорошую устроим. А то ты все таскаешь эти ящики, как бомж какой.

— Отчего же "как"? Бомж и есть.

— Да перестань ты! Ну придумаем что-нибудь! Слушай… а есть еще один вариант. Есть у Райана квартира в другом районе. Далековато, на другом берегу, но жить там можно. Она уже старенькая, там давно никто не живет. Там мама и папа раньше жили. Еще когда меня даже не было. И банка не было. Там хорошо, и туда никто не заходит. Только надо убраться и, может, что-то подкрасить. Ты можешь там жить.

— Да не могу я там жить, как же ты не понимаешь. Твой дядя меня ненавидит. Если он меня заметит там, у кладбища будут две досрочные заявки.

— Почему две?

— А себя тоже посчитай…

— Да вовсе он тебя не ненавидит.

— Да. Только чуть не убил однажды.

Это было две недели назад. Дэмиэн зачем-то рассказал Райану обо мне. Хотел представить меня в лучшем свете. Сказал, что я здорово рисую и что нарисовал его самого, Дэмиэна, очень похоже. Не берусь отрицать этот факт — получилось и правда неплохо. Я четыре дня рисовал портрет Дэма, и с каждым днем получалось все лучше. Чем больше я узнавал этого мальчика, тем живее он получался на холсте. Райан, естественно, пожелал узнать этого художника, наверняка ожидая увидеть воспитанного паренька-студента в белой рубашке и отглаженных брюках с альбомом под мышкой.

Его ожидания не оправдались. Я оказался лохматым небритым парнем неопределенного возраста с уродливым шрамом на щеке. От меня здорово несло дешевым табаком, а о рубашке и брюках Райан даже забыл. Я был одет в неизменную потертую олимпийку и такие же джинсы. Я сидел тогда на траве, курил сигарету и рисовал кошку, сидящую на трухлявом пне с поганками. Еще одна сигарета торчала у меня за ухом из-за длинных черных волос. Кошка была красивая, а я — не очень. Я посмотрел на Райана снизу вверх и криво улыбнулся. А когда Райан взял Дэмиэна за плечо и отвел на несколько метров от пня, я понял, что влип.

— Послушай, Дэм… Где ты встретил этого бомжа? — услышал я.

— Почему бомжа? — обиделся за меня мальчик. — У него есть квартира.

— Пойдем, Дэм. Знаешь… Ты больше к этому туберкулезному типу не ходи, ладно? Подружись с кем-нибудь из гимназии. Это… иди домой. Я с твоим знакомым поговорю.

Он поговорил. Пообещал спустить меня с лестницы, если я подойду к Дэму ближе, чем на десять километров. Я не выдержал и усмехнулся. Райан был не первым человеком, угрожавшим меня покалечить, утопить, задушить, и так далее. Поэтому я посмеялся и ничего Райану не сказал. Но смешно мне было только сначала. Потом стало так паршиво и больно, что когда я пришел домой, хотел повеситься сам, без чьей-либо помощи. Я бы и правда повесился, если бы не вспомнил брата. Наверняка он был сейчас если не в раю, то в каком-то хорошем месте, куда мне ни за что не попасть, намылив шею.

"Хотя, если подумать — то уже все равно", — равнодушно подумал я.

В ту ночь я не спал, только курил. Выкурил полторы пачки своих дешевых сигарет, и курил бы дальше, если бы не затошнило до звездочек в глазах. Не то что бы Дэмиэн Торн был мне так нужен сначала. Первое время я вообще собирался погнать его подальше — только для его же блага. Я бы так и сделал, не будь он так похож на моего Дэма. А потом… Потом я привязался к нему всего за каких-то несколько дней так сильно, что слова Райана действительно меня обидели. Приятно было, что хоть один человек, хоть и маленький, не отворачивается и не считает меня уродом. Но это было не главное. Надоело быть изгоем. И сознавать, что маленький мальчик-гимназист, не обходящий меня стороной, — единственный, было еще и больно.

А Райан отнимал у меня и эту самую малость.

Но Дэмиэну об этом знать вовсе не обязательно. Тем более что на другое утро он, перед тем как побежать в гимназию, зашел ко мне и сказал, что придет и после уроков. Я хотел было его остановить, но передумал. Быть спущенным с лестницы я не боялся. А мысль о том, что у меня есть маленький друг, приятно грела меня.

— Ты чего задумался? Все будет нормально… Но эту неделю ты еще здесь поживи, ладно? Я тебе пижаму дам. И щетку зубную. Тут есть.

— Да у меня тоже есть, — я пожал плечами. — Я вещи в сторожке оставил у Шона. Так и лежат уже четыре дня. Шон ругается, а я просто ума не приложу, куда их деть. Думал выбросить…

— Приноси сюда.

— Это как-то не так… не так надо. У меня всю жизнь не так как надо.

— Да ладно тебе. Это даже весело.

— Думаешь?

Дэмиэн погладил морскую свинку и поставил ее в клетку. Он пригладил свои торчащие белые волосы и сказал:

— Тебя надо развеселить. Хочешь мороженое?

— Я не люблю…

— Как? Ты не любишь мороженое? Тогда… бутерброд с вареньем будешь?

Я пожал плечами. Настроение у меня действительно было паршивое. Мне не хотелось мороженого, не хотелось хлеба с вареньем, даже говорить и думать не хотелось. Но думать надо было. Нужны были деньги. Ужасно нужны. На квартиру, новые брюки, сигареты.

— Знаешь, Дэм. Схожу-ка я к Шону. Посмотрю, как они там… Я тебе ведь говорил, что он женился, да?

— Четыре раза. Итан, ну возьми ты деньги. Я их даже не считаю.

— У меня нет привычки брать деньги у детей, Дэмиэн.

— Ну тогда я их сейчас выброшу! — разозлился мальчик и рванулся к тумбочке. Он достал оттуда жестяную коробочку из под чая и рывком распахнул окно, но я вовремя схватил его за руку.

— Дурень… что ты делаешь?

— Да мне все равно не нужно!

— Ну ладно, ладно, давай! Дай мне сотню, мне хватит…

— Да на что тебе сто таиров? Тебе же Шону надо долг отдать, бери!

"Даже три", — вспомнил я и мне вдруг захотелось крепко выругаться.

— Ладно, — сказал я, решив сдержаться при Дэмиэне. — Спасибо, Дэм. Спасибо, я отдам. Я скоро отдам, точно скоро. Я тогда сейчас схожу к Шону, а потом приду. Мне все равно за сумкой идти…

— Может, я с тобой пойду? Если я не буду мешать?

— Ну… пойдем.

Я догадался, что Дэмиэну очень хочется еще раз пробежать по мосту. А сторожка и домик Шона были на другом берегу, и это было необходимостью.