Оранжевое лето (СИ)

"Может, я что-то не понял?" — задумался я, незаметно повел плечом и перевел взгляд от центрального Сета на маленького Эвана на самом красивом белом коне. Эван улыбался широко и немного беззубо. Ему было только пять, и он был ужасно симпатичный.

Я так считал. И вовсе не потому, что он был сыном Лин. Мальчишка и в самом деле был славный. Под густыми темными вихрами он прятал прищуренные хитрые глаза, и энергия из него била даже не ключом, а горячим гейзером. Я видел его грустным только однажды, да и то издалека. Эван и Дэмиэн шли в парк. Дэмиэн сказал потом мне, что уехал Аарон — лучший друг Эвана и давний друг Лин. Уехал надолго, на несколько месяцев.

Но случай этот был единственный. Уже через полчаса Эван веселился вовсю, точно так же, как обычно. Мне очень захотелось его увидеть.

— Дэм, а ты пойдешь сегодня к Эвану?

— Не знаю. Я думал, мы с тобой чего-нибудь поделаем. Научи меня рисовать так, как ты! Или давай мяч покидаем. А хочешь — пойдем в парк. Там скейтеры…

— Дались тебе эти скейтеры, — буркнул я и покосился на прибитую к стене доску с виниловыми колесиками. Дэмиэн подошел к ней и крутанул колеса.

— А ты умеешь кататься? — спросил мальчик, придерживая над колесиками ладонь, останавливая их и раскручивая. Я усмехнулся. Шутка удалась.

— Я? На скейте? Не солидно.

— Ты такой солидный, — хмыкнул Дэмиэн.

— В меру…

— Особенно в этой дурацкой куртке. На какой помойке ты ее взял?

— На рынке, — оскорбился я. — Точно там же, где ты взял свою рубашку. И джинсы. Все, я хочу есть.

Я взял из угла табуретку с гнутой ножкой и сел за полосатую тумбочку и убедился, что борщ стал совсем холодный.

— Может, погреть?

— Не надо.

— Вкусно?

Я убедительно кивнул. Я такого борща не ел уже несколько лет. Я вообще питался от случая к случаю — когда появлялись редкие деньги. Желания готовить у меня никогда не было, поэтому моим коронным блюдом всю жизнь оставался бутерброд с колбасой. Впрочем, иногда я мог пожарить картошку или сварить макароны, но это случалось редко.

Дэмиэн с разбега прыгнул на диванчик-машинку. Пружины жалобно скрипнули, а Дэмиэн продолжал прыгать.

— Сломаешь, — предупредил я.

— Не, я ж не ты. Это у тебя все разваливается… Да он отопедический, не развалится.

— Ортопедический, — поправил я. — А у тебя больше нет борща?

— Говорю же, кастрюля. Такая! — Дэмиэн развел руки. — Нет! Вот та-а-акая!

Мальчишка подпрыгнул еще раз и слез с кровати. Он постоял немного, задумавшись и глядя на меня, прикатил пестрый стул на колесиках к шкафу и встал на него.

— Кувыркнешься, — снова предупредил я.

— Вот еще… Смотри.

Дэмиэн аккуратно достал со шкафа какую-то большую коробку. Я внимательно смотрел за мальчишкой и не сдержал восторженного восклицания, когда Дэмиэн поставил коробку на тумбочку передо мной.

Это был макет нашего Гальера. Все было узнаваемо — парк с маленькими скамеечками из зубочисток, раскрашенными в приятный зеленый цвет, с настоящими кустами — веточками, аккуратно связанными ниткой, и даже фонтанами из соленого теста. Немножко не похожие на настоящие, они все равно были очень красивые и смешные. Я улыбнулся, представив как Дэмиэн старательно вылепливает из теста фигурки мушкетеров с саблями, горнистов, мальчишку и девчонку с собакой — самые красивые фонтаны Аденауэрского парка.

Но тут, кроме парка, было еще много красивого и интересного. Маленькие домики из картона с прорезанными окошками, открывающимися дверями и нарисованными клумбами. Каменные дорожки, тропинки и заборчики. Все такое знакомое и уютное. Яблони и вишни рядом с парком — непонятно, из чего, но удивительно похоже. Даже речка и камни, и огромный мост из вырезанной жестянки над двумя берегами.

— Ого… Как же ты все это сделал?

— Я с Райаном вместе. Он мне иногда помогал. Правда, красиво?

— Еще как… Это… просто здорово!

— Только знаешь что? Я не стал гимназию делать. Я подумал — ну ее. Ничего, верно? Или нужна?

— Нет, Дэм… Тут уже ничего не надо… А как же ты траву приклеил?

— Да просто. Кончики подогнул, и приклеил густо. Только ее каждое лето надо менять. Она высыхает. Он у меня всегда летом стоит на этой тумбочке. Уже два года, это третий. А зимой я вату кладу, будто снег.

— Это просто здорово, — восхищенно сказал я. — Это даже… оранжево.

— Оранжево?

— Так Дэмиэн говорил. Когда было что-нибудь отличное, он говорил — оранжево. Ярко, красиво… он любил.

Дэмиэн потрогал травинку и осторожно посмотрел на меня. Я уже рассказывал ему о брате. Он всегда слушал меня, всматриваясь куда-то вдаль и сидя тихо-тихо, почти не дыша. Лицо у него становилось немного странное — такое задумчивое и серьезное, совсем взрослое. А иногда он поднимал глаза, и я видел, что он как будто хочет что-то сказать. Но он никогда ничего не говорил. Только слушал. И я смотрел на него и сбивался с рассказа. У меня внутри что-то обрывалось, когда он поднимал голову. О чем он думал, этот тоненький маленький пацан? О чем думал мой брат в последнюю минуту? И о чем думал Господь, велев погубить сотню людей?

— Я тоже люблю, — сказал мальчик. — А мы похожи хоть чуть-чуть?

Я опустил ложку в пустую тарелку и провел пальцем по мостику над речкой. Даже фонарики Дэмиэн приспособил к нему. Настоящие фонарики от гирлянды.

— Похожи. Очень похожи. Только он никогда не сумел бы сделать такой город.

— Да я же не об этом…

— Я знаю, — я надолго замолчал, напряженно смотря в пустую тарелку, и добавил: — Я вот все думаю — ну почему мы не пошли тогда в хвост все вместе? И почему туда пошел я? Чего мне не сиделось на месте?

— Но ведь это же лучше…

— Это несправедливо. Он сделал бы много хорошего, я знаю. А я… я живу, как… Я даже не знаю, как это называется. Вообще ни к чему. Незачем.

— Ты же сам себя так настроил. Сам говоришь — у Шона теперь семья. Разве у тебя не может быть семьи? Ну… другой.

Я постучал ложкой по донышку. У меня не может быть семьи. У меня вообще нет будущего.

"Меру окончательной расплаты каждый выбирает для себя", — вспомнил я стихотворение на обороте старой черно-белой фотографии. Я вспомнил ровные размашистые буквы, и мне стало не по себе.

— Не… я уже отвык. Знаешь… я, наверное, собаку себе заведу, — пошутил я, а Дэмиэн обрадовался.

— Да? А мне можно будет с ней гулять?

— Да я шучу, Дэм. Куда мне собаку-то? Ей жить где-то надо. И мне, кстати, тоже. Чего мне делать-то теперь? Не ночевать же в парке, в самом деле.

— А квартиру тебе не отдадут?

— Я же за нее три месяца не платил. Ее конфисковали.

— А как же ты ее купил? — вырвалось у Дэма. Он смутился, испугавшись обидеть меня вопросом, но я его правильно понял. И к тому же он был прав — сам я бы никогда не сумел бы не то что купить — просто снять себе квартиру или хотя бы комнату. Поэтому я не обиделся, только развеселился.

— Продал ту, что в Альтере и переехал сюда. Все очень просто…

— А зачем? Разве в Альтере не лучше?

— Ну… как тебе сказать. Побогаче, чем тут.

Дэмиэн притих и задумался.

— Да. Наверное, тут все-таки лучше, — решил он, а я не сдержал улыбки. Нет, все-таки Дэм был удивительный человек.

А я и сам считал, что Гальер лучше Альтера, хотя и меньше в десятки раз. Я не люблю большие города, похожие на муравейники. Никакого сравнения с узенькими улочками нашего парка. Хотя как знать — возможно, я остался бы жить там, если бы был умнее.

— Налей мне еще борща, а? — попросил я, встал из-за стола, подошел к окну и оперся лбом о стекло. Дэмиэн шмыгнул носом, взял тарелку и пошел вниз. Я посмотрел из окна. Вид был очень красивый: аккуратный зеленый дворик, потом узенькая улица, развилка дорог, а вдалеке — совсем чуть-чуть, самый краешек — обрыв и уголок моста. Я попробовал найти свой бывший дом, но за деревом не было видно.

"А ведь правда, где я теперь жить буду?" — подумал я и услышал, как включилась микроволновка. Что-то зашуршало над правым ухом. Я вздрогнул и заметил полку, а на полке — клетку с каким-то непонятным зверьком.