Бортжурнал КСП

- Ну? — спросил девочку Вовка. — Скоро придём, Кузьма Захаба не говорил?

Девочка смотрела на него насмешливо:

- Наверно, скоро. Зачем ты всё это выдумал, Вовка? Сам подбил отряд, чтобы в поход идти, а сам прячешься...

Вовка остановил её жестом:

- Всё правильно, Танька, — в голосе его зазвучала обида. — Я подбил отряд; я убедил Зою Петровну идти по этому маршруту; я разузнал о партизанах всё, что мог. А кого командиром отряда следопытов сделали? Андрея Грозового! Что он сделал для похода? Чем он лучше меня, скажи?..

Танька слегка сощурила глаза и сделалась строгой.

- Меньше тебя мудрит и выдумывает, прилежнее учится, лучше ведёт себя. А ты хочешь, чтобы тебя с твоими тройками командиром назначили? Да ещё Яху подстрелил...

Вовка нахмурился:

- Ничего ты не понимаешь, Танька. Всё это Кузьма. Он сильно против этого маршрута. Зоя Петровна меня бы назначила. А за то, что Андрей учится хорошо и ведёт себя по-другому, — он отличник. Поход - эго не английский зубрить. Смекалка нужна, находчивость, ловкость...

- Андрей такой же ловкий, как ты, сильный и смелый, — начала девочка, но Вовка опять перебил её:

- Ладно, Танька, не будем спорить: время покажет. А теперь беги, а то хватятся тебя да ещё подследят. Про нас с Димкой ни одна живая душа не должна знать. Мы только тебе доверили, что следом за отрядом пойдём. Твое же дело — всё примечать, обо всём расспрашивать Захабу, всё запоминать и нам с Димкой докладывать. Ясно?

Вовка вскинул над головой руку:

- Салют!

- Салют! — взмахнув рукой, ответила девочка и убежала.

Танька догнала отряд, пристроилась в хвосте, а затем постепенно пробралась в голову колонны.

- Куда забралась, Волчиха?! — сейчас же раздался сердитый голос Яшки Захабы: в колонне он шёл третьим.

- Тебя не спросила, — отмахнулась Танька.

- Дура! — Яшка ткнул её в спину.

- Сам дурак! — девочка обернулась и показала Яшке кулак. — Только тронь ещё раз — схватишь!

- Перестань, Яков! — оглянулся отец.

Мальчишка сердито посмотрел Таньке в затылок:

- Волкова на моё место залезла...

- Ты его что — купил? —спросил отец. — Пусть идёт здесь, раз ей нравится. Не трожь...

Яшка ничего не ответил, но девочку больше не задевал.

- Дядя Кузя, далеко ещё? — спросила Танька. — Я устала...

Захаба-отец раздвинул плечом ветки колючего боярышника и, останавливаясь, ответил:

- Скоро привал. Потерпи.

И снова шли молча, сосредоточенно. Там, где тропа круто пошла на подъём, Захаба остановился, поправил на плече ружейный ремень и долго присматривался к местности, кося глазом в сторону старого развесистого дуба, вознёсшего свою крону над густым разнолесьем. Тане показалось, что лицо его побледнело, в глазах мелькнуло беспокойство.

«Отчего бы это?» — подумала она, оглядываясь по сторонам.

- Скоро придём к поляне, где нас расстрелять фрицы хотели, — сказал Захаба и снова покосился в сторону корявого ствола.

«Понятно, — успокоилась девочка, где-то здесь дядя Кузя сбежал от фашистов...»

- Пойдёмте, — сказал Захаба и, не оглядываясь, зашагал прочь от дуба.

Лес расступился внезапно. Продолговатая поляна была усыпана, точно каплями крови, яркими тюльпанами, заросла травой. Захаба решительно пересёк её, подминая красные бутоны, и остановился у ветвистого вяза, рядом с неглубокой ямой.

- Это и есть могила, ребята. Отсюда я сбежал от немцев... А Костька и Вадим остались и... предали партизанский отряд...

Не было ничего интересного в полузасыпанной яме. Края её давно обвалились и заросли крапивой. По обе стороны — бугорки плотно слежавшейся глины, поросшие бурьяном.

С поляны хорошо видна роскошная крона старого дуба, лес в низине и далёкая степь за селом. В степи уже мреют жаркие солнечные миражи, а здесь утренняя прохлада холодит щёки. Солнце ещё не вышло из-за далёких гор, сплошь покрытых буковым лесом, ещё не осушило полновесную ночную росу на ветках, не осветило глубокую долину, в которой лежало маленькое лесное озеро.

- Привал, — объявил проводник и прислонил ружье к стволу вяза. — Передохнём малость, потом я расскажу, как дело было...

Захаба снова глянул на пышную крону дуба и поспешно отвёл взгляд. Танька заметила, как в его глазах снова промелькнула тревога. Она долго всматривалась в яму, оглядела ближние кусты, перевела взгляд на крону старого дуба. Всё было обычным и неинтересным, а между тем много лет назад у этой ямы стояли под дулами немецких автоматов трое мальчишек...

Побросав рюкзаки, школьники рассаживались под вязом тесным кружком. Сел у ног отца и Яшка, лихо сдвинув на затылок испанку.

Из-за далёких лесистых вершин вышло солнце и сразу стало припекать. Застрекотали в ветках невидимки цикады, зазвенел над колхозным полем жаворонок, в лесу, в той стороне, откуда пришёл отряд, раздался переливчатый свист иволги.

Танька насторожилась. Снова донёсся свист, чуть ближе и правей. «Что бы это могло значить?» — подумала девочка.

- Красиво поёт птица, — заметил Захаба. — Как дудочка.

- Да, голос флейты, — согласилась пионервожатая.

Опять раздался негромкий свист: Таньку звали настойчиво. Девочка встала и не спеша пошла на зов. Свист, как показалось ей, раздаётся в густой листве старого Дуба.

Войдя в кусты и убедившись, что за нею не следят, девочка припустила вниз по тропе, на бегу откидывая в стороны ветки.

Вот и старый дуб, и круглая полянка под дубом. Танька остановилась, перевела дыхание. Тишина. Ни шороха, ни свиста. Сложила ладошки рупором и залилась флейтой, искусно подражая иволге. Ей ответила тишина.

Затаившись у корявого толстого ствола, Танька долго стояла неподвижно. Неподалёку в кустах зашуршал прошлогодними листьями чёрный дрозд, будто осторожно пробирался сквозь кусты человек. Бил звонкую дробь красноголовый дятел, примостившись вниз головой на сухой ветке. В низине звонко курлыкала печальная горлинка. Шустрая белочка рыжей молнией метнулась по стволу дуба и исчезла в густой листве...

Потом раздались шаги человека. По тропе, со стороны поляны, кто-то шёл. Но это был не Вовка. И не Димка. Танька хорошо различала их шаги. Шёл кто-то другой. Девочка отступила в кусты и притаилась.

Вскоре ветки колючего боярышника раздвинулись, и на полянку вышел Кузьма Захаба. Возле дуба он остановился, внимательно и долго разглядывал кучу бурых листьев, заваленных сучьями, посмотрел вверх на ветки дуба, оглянулся на тропу, откуда пришёл. Потом Захаба неторопливо ушёл назад, и тяжёлые шаги его скоро затихли. А Танька все ещё стояла в зарослях и прислушивалась.

В густой листве старого дуба, над головой у Таньки, переливчато запела иволга. Девочка подняла палку, с силой швырнула вверх. Раздался характерный шум крыльев, большая ярко-жёлтая птица вырвалась из ветвей, мелькнула в прогале листвы и скрылась за деревьями. Девочка, рассмеявшись, пошла по тропе к поляне. Обогнула её и вышла к отряду совсем с другой стороны.

Захаба уже рассказывал. Танька примостилась неподалёку от Яшки и стала слушать.

- ...Любаву казнили под вечер, — говорил Захаба негромко. — Вдобавок ко всему в её доме, при обыске, нашли пачку листовок штаба КСП...

- А что такое КСП, дядя Кузьма? — помня наставление Вовки, спросила Танька.

- КСП? — полувопросительно молвил проводник. — Это Красные советские патриоты — отряд партизанский так назывался...

Он помолчал, собираясь с мыслями.

- Но мы отомстили за Любаву. Вышли к перелеску с автоматами и гранатами, залегли в камнях. У Клима Птахи пулемёт ручной, Гриша Костров с миномётом у опушки засел. Того офицера, что казнил Любаву, я самолично из автомата скосил... К концу боя остался я один. Держался, пока были гранаты да патроны, потом в лес отступил и ушёл к партизанам. После и Вадим с Костькой в отряде объявились...

- Дядя Кузьма, а почему Любавы в братской могиле нет — задала Танька новый вопрос.

- Как в воду канула Любава, — ответил негромко тот. — Видно, фашисты сожгли её тело вместе с домом...